Его голос начал подрагивать.

– Где документы? – спросила Сара, боясь, что с Уэстом случится нервный припадок.

Сара покинула поместье с чувством глубокого облегчения, сжимая в руке чемоданчик из нержавеющей стали. Вообще-то она спокойно относилась к эксцентричным персонажам – в киношной тусовке лучше оставаться терпимой, иначе ты обречена на полное одиночество! – но от мрачной энергии, исходящей от Адриана Уэста, у нее по спине бежал холодок.

Она решила заехать к Антонии Рошель, с которой уже работала над разными реставрационными проектами. Антония происходила из хорошей семьи (окончила Корнуэльский университет!), но из-за страсти к кино порвала со своими родителями, богатыми бостонскими буржуа. Рыжая, чудовищно близорукая девушка уверяла всех, что ее предки бежали из Франции после революции, чтобы не закончить жизнь на гильотине. Ее настоящее имя, утверждала она, Мари-Антуанетта де Ля Рошель, и она могла бы – если захотела – кичиться титулом маркизы. Сара не знала, была ли в этом хоть крупица правды. В Голливуде, общаясь с актерами, многие в конце концов начинали путать реальность и фантазию. Антония была неуравновешенной, всего за час переходила от радостного энтузиазма к самой глубокой депрессии, но при этом обладала невероятным талантом реставрировать самые испорченные произведения искусства. Она могла восстановить полотно мастера, изодранное в клочья, или склеить вазу эпохи Мин так, что ее вмешательство не искажало произведение. Сара познакомилась с Антонией три года назад, на площадке, во время какого-то праздника. Ее тотчас же очаровала эта странная женщина, которая за секунду превращалась из дикой кошки в комнатную собачку. Было в Антонии что-то трогательное, особенно когда она старалась казаться вульгарной или цедила ругательства с наивностью девочки из хорошей семьи, пытающейся опуститься до грубости. Что бы она ни делала, природа брала свое. Как только она переставала следить за каждым своим жестом, то тут же обретала говорок шикарных кварталов и дорогих пансионов. Неряшливость ее одежды тоже роли не играла – все равно ей не удалось бы скрыть природную аристократическую грацию, которой был наполнен каждый ее жест. Антонии достаточно было просто кивнуть или рассеянно взмахнуть рукой, как все тут же догадывались о ее происхождении. Ее богемность была всего лишь маской, ругательства – притворством молоденькой маркизы, переодевшейся в костюм корсара на время костюмированного бала.

Через час Сара уже звонила в дверь Антонии Рошель. Рыжеволосая барышня обитала на Сансете, в ветхом строении, закованном в решетки и железные двери, когда-то служившем логовом ювелира. Все эти меры предосторожности оказались для нее как нельзя более кстати – ведь иногда ей приходилось хранить у себе невероятно ценные вещи.

Квартира вся провоняла лаком и скипидаром и была завалена флакончиками, горшками, тысячей разных кистей.

Антония – высокая стройная девушка с лисьей мордочкой, усыпанной веснушками, – была одета в свободную блузу, усеянную разноцветными пятнами и пахнущую льняным маслом.

Сара объяснила ей причину своего прихода. Чтобы ее заинтриговать, она набросала загадочный портрет Адриана Уэста.

Хмурая Антония почесала рыжую гриву кончиком кисточки.

– Я скептически отношусь к коллекциям такого типа, – произнесла она. – Мужики вроде твоего прекрасного Адриана – ужасные простофили. Сотня подобных профанов в наших пятидесяти штатах покажут тебе с тысячью предосторожностей платьице, расшитое мехом, которое было на Мэрилин во время ее свадьбы с Джо Ди Мадджо в 1954-м. Каждый из них убежден, будто владеет настоящим, одним-единственным, тем, в котором Мэрилин потела, которое впитало запах ее духов и все такое прочее. И ни один из них не в состоянии признать, что это дурацкое платье было воспроизведено в сотне экземпляров всеми изготовителями фальшивок в Калифорнии и что их должно продаваться из-под полы по меньшей мере по шесть штук в неделю!

– Мне необходима твоя помощь, – настаивала Сара. – Открыть контейнеры – все равно что сунуть руки в развалины античного храма, разрушенного метеоритом. Сплошное крошево. Мне с этим не справиться.

– Давай начистоту, – произнесла Антония, сдвигая на лоб свои огромные очки. – Что ты собираешься делать? Хочешь состряпать липу? Знаешь, это вполне возможно… У какого-нибудь старьевщика можно разыскать магнитофон «Филко» и разыграть сцену разговора Рекса Фейниса с приятелем с помощью двоих имитаторов. У меня есть на примете отличная парочка. Диалог я в состоянии написать сама… Понадобится только немного звуковых эффектов, чтобы изобразить землетрясение, – и дело в шляпе. Уэст получит запись, а мы – деньги.

– Нет, – отрезала Сара. – Я не хочу жульничать. Впрочем, я думаю, именно поэтому он и обратился ко мне. Он знает, что я не буду его обманывать.

– Ну и зря, – вздохнула Антония. – Не стоит деликатничать с этими некрофилами.

– Расскажи мне о Рексе Фейнисе, – попросила Сара. – Я практически ничего о нем не знаю. Его почти не вспоминают сегодня, а между тем, похоже, в свое время он был очень известен.

Антония скривилась.

– Я знаю не сильно больше тебя, – призналась она. – Это актер не нашего поколения. А так как ни один из его фильмов не крутят по телику, он понемногу превратился в призрак. Давай лучше посмотрим, что там у тебя в чемоданчике.

И девушки склонились над разрозненными листками. Киножурналы, напечатанные на плохой бумаге, пожелтели и стали ломкими. На их страницах фигурировал Рекс в костюмах разбойника из Шервудского леса, принца, рыцаря в блестящих доспехах. У него были напомаженные волосы и маленькие усики идальго. Высокие скулы придавали его лицу странное выражение, отдаленно напоминающее азиата или индейца… Он широко улыбался, но было в его взгляде что-то властное и повелительное. Как у генерала во главе войска с саблями наголо, который готов безжалостно убить всех, кто, по несчастью, встанет у него на пути. Под старомодной упаковкой соблазнителя 30-х ходов просматривалась устрашающая личность. Сара тревожно нахмурилась.

«Этот человек был не тем, кем пытался казаться, – подумала она, не понимая, откуда взялась эта внезапная уверенность. – Он разыгрывал из себя фата, хотя на самом деле… »

На самом деле – что? Она была совершенно не в состоянии закончить свою мысль.

А Антония уже изучала фотографии виллы, пересчитывая вещи, выставленные на этажерках.

– Это оригиналы, – проворчала она. – Тут их на целое состояние. Если мы наложим на все это лапу, то сможем преспокойно заменить их на копии.

– Ты знаешь кого-нибудь, кто встречался с Рексом Фейнисом? – спросила Сара. – Какого-нибудь актера, например…

– Нет, – наморщив лоб, ответила Антония. – Его партнеры сегодня все уже умерли, но, возможно, остался кто-нибудь, например, каскадер, который играл с ним в паре в сценах дуэлей… Я знаю одного такого, он живет на Высохших холмах. Он отдал мне прекрасные клинки, которые приобрел в эпоху своей славы, а я загнала их одному коллекционеру за бешеные бабки. Каскадер был так счастлив, что уже почти согласился сделать мне ребенка, если бы был еще в состоянии, бедный старикашка. Если хочешь, мы можем с ним встретиться.

Сара поспешила согласиться. Хотя она понимала, что попросту теряет время, настойчивое желание толкало ее узнать как можно больше об умершем актере.

«Почему? – задумалась она. – К чему мне это? Мне ведь надо только открыть эти чертовы контейнеры и просеять обломки, которые там находятся. Что это со мной?»

– Пойду ему позвоню, – объявила Антония. – Я скажу ему, что ты пишешь книгу о киностудиях тридцатых годов, тогда он будет готов излить тебе всю душу. Не стоит упоминать Адриана Уэста.

Каскадера звали Джастин Делакур. Это оказался высокий худой мужчина лет шестидесяти. Длинные седые волосы ниспадали ему на плечи. Как Антония, он тоже уверял всех, что его предки были французами. Он жил неподалеку от Малхолланд-драйв, которая петляла по гребням холмов. Там, посреди выжженной солнцем земли, он установил три алюминиевых прицепа, спаянных таким образом, что они образовывали огромную букву «U».