Тад влюблен в Риту! Тад когда-то был помолвлен с вдовой брата! Тад не в офисе, а проводит время со своей потерянной и вновь обретенной возлюбленной…

Это казалось невероятным, но, тем не менее, многое объясняло. Например, то, что муж никогда не говорил ей о своей любви. Никогда!

Он использовал другие слова. Говорил о восхищении. О желании. О привязанности. Но никогда о любви.

О Господи…

Боль была не только душевная, она ощущалась физически. Словно тиски сдавливали и сдавливали ей сердце, до тех пор пока не стало трудно дышать!

Задыхаясь, Кэролайн с трудом поднялась с кровати и побрела в ванную, где ополоснула лицо холодной водой и, глубоко вдохнув, распрямилась. Она едва узнала смотрящее на нее из зеркала несчастное лицо. Белое словно мел, с огромными, полными боли синими глазами и с непроизвольно трясущимся подбородком. Слезы затуманили ей взгляд, веки закрылись, а плечи сгорбились. Кэролайн пришлось вцепиться в край раковины, чтобы не осесть на пол.

О Господи, что же мне делать?!

Внезапно, как ни странно, захотелось, чтобы рядом оказалась мать. Однако мать была последним человеком, которому Кэролайн могла бы рассказать о случившемся. Джоан Лэнг, выслушав дочь, наверняка ответила бы в своей язвительно-насмешливой манере: «Я же тебя предупреждала!»

Кэролайн не давало покоя предсказание матери, что Тадео рано или поздно, а точнее, лет эдак через пять сделает ее несчастной. А на следующей неделе как раз будет пятая годовщина их свадьбы…

А что, если прав Бернардо, а Делия ошибается? Что, если Тад не любит Риту, не говоря уж о том, чтобы проводить с ней сегодняшний – или любой другой – день? Что, если он не помышлял о жене брата с тех пор, как та предала его?

Кэролайн уцепилась за эту отчаянную надежду.

Ведь это возможно, не так ли? Хорошо, пусть Тад не признается ей в своей любви. Но за все пять лет своего замужества он ни разу не дал понять, что чувствует себя несчастным или мечтает о другой женщине. Тад каждый вечер с радостью возвращался домой, к ней, и всегда был доволен их совместной жизнью, особенно сексуальной.

Всегда, кроме последних трех недель, с замиранием сердца признала Кэролайн. Тадео был совсем не похож на себя, с тех пор как приехал домой на похороны Карлоса.

Она посчитала, что недостаток желания в нем объясняется испытываемыми им горем и усталостью. Но теперь ей открылась другая, куда более ужасающая причина…

Кэролайн застонала от отчаяния.

Внезапный отъезд Риты в Кордову вдруг приобрел зловещий смысл, как и полное одобрение со стороны мужа решения невестки. Тадео хотел побыть наедине с женщиной, которую все еще любил и желал, подальше от проницательных взглядов родных, подальше от своей жены.

Слезы Риты тем днем были не слезами горя, а слезами раскаяния. Она из тех женщин, которые способны чувствовать раскаяние, с горечью подумала Кэролайн, но раскаяние, недостаточное для того, чтобы отказать решительно настроенному мужчине. Если Тадео признается ей в своей неумирающей любви, страстно требуя дать ему то, чего он был лишен когда-то, сентиментальная Рита, возможно, превратится в воск в его руках.

Кэролайн выпрямилась. Вот теперь ее глаза уже не были такими несчастными. Они были злыми. Нет, не просто злыми. Они сверкали от ярости.

Пусть Бернардо глядит сквозь пальцы на похождения своего сына, но только не она! Она поедет и посмотрит в глаза этим двоим. Прямо сейчас! Сию секунду! Возьмет у Делии машину и отправится в Кордову.

Она знает дорогу. Тадео в прошлые приезды часто возил ее в кордовские магазины, как и на вечеринки в шикарной квартире своего брата. На обратном пути она частенько сама вела машину, поэтому помнила все повороты и развилки.

За обедом муж любил выпить вина, и в конце таких вечеров отдавал ключи от машины ей. Тогда и только тогда он позволял ей садиться за руль в своем присутствии. Кэролайн это немного коробило, но она терпела. Как стерпела и последовавшее вскоре после свадьбы заявление Тадео о том, что ему не нравится, когда она много пьет.

– Ты становишься от этого агрессивной, сказал он и добавил:

– Как твоя мать.

Последние слова остановили готовый сорваться с губ протест. И вскоре Кэролайн стала ограничиваться одним-двумя бокалами за обедом. За последние пять лет она ни разу не сказала Тадео, что теперь его очередь оставаться трезвым, а она хочет расслабиться за бутылочкой вина.

– Глупая, слабая корова! – бросила Кэролайн своему отражению в зеркале. – Ничего удивительного, если он считает, что может безнаказанно обманывать тебя!

Что ж, пусть готовится к неожиданности. Не более чем через два часа она уже будет у дверей Риты, и неверному мужу придется ответить за все! Если же, паче чаяния, окажется, что прав Бернардо и Тадео не у Риты, если окажется, что его машина спокойно стоит на парковке у офиса, тогда можно просто развернуться и поехать домой.

Но интуиция подсказывала, что Тадео в офисе нет, как и подозревала его мать. Женщины чувствуют подобные вещи… если, конечно, дадут себе труд обратить внимание на очевидное.

– Что ж, теперь-то у меня действительно открылись глаза, Тад, – прошипела она. – И да поможет тебе Бог!

С холодной яростью в душе Кэролайн расчесала волосы, тронула губы помадой и отправилась вниз, на поиски матери мужа.

Она нашла ее в одной из больших гостиных. Делия держала в руках журнал, но ее седая голова была опущена, обычно гордые плечи печально поникли.

Сердце у Кэролайн сжалось. Ей очень нравилась свекровь – добрая и душевно щедрая женщина, которая безоговорочно впустила ее в свой дом и в свое сердце. Как, должно быть, она несчастна, потеряв одного сына и ожидая новых бед от другого!

Желая защитить Делию от лишних переживаний, Кэролайн постаралась на время забыть о собственных горестях. Она не утратила решимости отправиться на поиски Тадео, но то, что должно было произойти, касалось только их двоих. Делия не должна ни о чем знать.

Взяв себя в руки, Кэролайн вошла в гостиную. Делия вскинула голову, услышав звук ее шагов по выложенному мраморными плитами полу.

– Кэрри! – воскликнула она. – Я… я думала, ты спишь!

Лицо Кэролайн приняло страдальческое выражение.

– Я пыталась. Но эта ужасная головная боль…

– О, дорогая. Как жаль. Может быть, дать тебе таблетки? Или чего-нибудь выпить?

– Нет, боюсь, не поможет. Это связано с предменструальным синдромом. У меня завтра должны начаться месячные. – И в самом деле, вспомнила она, когда принимаешь таблетки, подобные вещи вполне предсказуемы. – Такое случается каждый месяц. Иногда дома я сажусь за руль и отправляюсь на прогулку. Это меня как-то отвлекает, и боль проходит. Не могла бы я одолжить вашу машину, Делия? Обещаю быть осторожной и не превышать скорость.

– О, конечно, дорогая. Но куда ты направишься?

– Ну… просто покатаюсь по окрестностям.

– Хочешь, я поеду с тобой?

– Нет, нет. Я лучше побуду одна. Вы не присмотрите за детьми, если они проснутся до моего возвращения?

– Разумеется.

Пять минут спустя Кэролайн уже старатель но вписывалась в повороты дороги, огибающей озеро. Только боязнь оставить детей без матери удерживала ее от того, чтобы не нажать сильнее на педаль акселератора.

Ей не терпелось поскорее попасть в Кордову, чтобы найти доказательства измены Тадео: увидеть его машину у дома Риты, ворваться внутрь и обнаружить их вместе. Кэролайн представлялось, как она с истерическими воплями разрывает мужа в клочья, чего ей ни разу не хотелось сделать за последние пять безмятежных лет!

Дорога заняла у нее больше двух часов, поскольку движение по мере приближения к Кордове становилось оживленнее. Кэролайн вся извелась, прежде чем свернула на широкую, обсаженную деревьями улицу, где находился дом Риты.

Кэролайн думала, что готова увидеть машину Тадео, припаркованную на одной из гостевых стоянок сбоку от дома. Однако это было не так.

Желудок свело, когда Кэролайн заметила знакомую марку неповторимого цвета, а затем его содержимое поднялось к горлу, когда цифры на номерном знаке подтвердили, что она не ошиблась. Кэролайн едва успела открыть дверцу и высунуться наружу, чтобы ее вырвало на землю, а не на колени. И все же платье немного испачкалось.