«Сообщите этому человеку, что меня все еще нет. Снова пошлите, будто от себя, двадцать пять тысяч долларов».

Секретарь повиновался, а Желтая Птица охотно ждал, находя, что изобрел выгодный способ добывать деньги.

Серебряный король постоянно со страхом спрашивал себя, не поздно ли он приедет, и это опасение удесятеряло его мучения. В эти минуты он отдал бы и миллиард, лишь бы увидеть божественный профиль миссис Клавдии и услыхать из ее прекрасных полуоткрытых губ одно слово: «Благодарю».

В Денвере Сильвер встретил взвод конных волонтеров, отправляющихся на индейскую территорию. Подъехав к начальнику, отрекомендовался ему и прямо спросил:

— Сколько у вас людей?

— Ровно шестьдесят.

— Сможете помочь мне, если я предложу каждому солдату по тысяче долларов, а вам пятьдесят тысяч?..

— Вы говорите серьезно?

— Я — серебряный король…

Джим Сильвер во время этого короткого разговора успел вынуть чековую книжку и написал несколько раз:

«Выдать предъявителю тысячу долларов.

Джим Сильвер».

Последний чек несколько отличался от прочих:

«Пятьдесят тысяч долларов предъявителю после экспедиции».

— Какой экспедиции? — спросил начальник.

— Той, в которой вы должны сопровождать меня.

— Ол райт! За вами мы пойдем хоть в пекло.

— Мне нужна лошадь.

Мимо ехал ковбой на чудном жеребце. Сильвер жестом остановил его.

— Сколько стоит лошадь?

— Она не продается.

— Десять тысяч долларов. Можете с этим чеком явиться в банк и получить деньги.

Ковбой не брал.

— Мне надо золото или бумажки, иначе дело не сладится.

Сильвер открыл мешок, быстро вынул пять ассигнаций и передал их ковбою; затем, вскочив на лошадь, подобрал поводья жестом опытного наездника и поехал рядом с командиром.

Волонтеры пришпорили лошадей и, опрокидывая на пути все, что не успевало посторониться, ураганом пронеслись по улицам города. Наконец, выехали на равнину. Начальник отряда и его люди, ничего не понимая, следовали беспрекословно за тем, кто так щедро вознаграждал за услуги, столь плохо оплачиваемые правительством.

Дорогой Джим Сильвер в кратких словах сообщил начальнику, какой помощи ждал от него. Офицер, скакавший во весь опор, ответил только:

— Ол райт! Мы освободим ее.

Джим Сильвер продолжал:

— За скорость я удваиваю обещанную награду.

Солдаты, услыхав это, радостно закричали.

— Загоним лошадей, возьмем новых в первом попавшемся ранчо.

Бешеная скачка продолжалась несколько часов. По временам какая-то из лошадей падала, волонтер подсаживался к товарищу, и лошадь того скакала, пока могла, с двойной тяжестью.

В каждом ранчо офицер брал свежих коней, серебряный король платил, и скачка продолжалась.

Одному из ранчменов пришла несчастная мысль отказать. Джим Сильвер, подступив к нему с кошельком в одной руке и револьвером в другой, крикнул:

— Выбирайте!

Ранчмен хотел взяться за оружие, но бывший искатель приключений, теперь миллионер, с быстротой молнии спустил курок и всадил несговорчивому пулю в лоб. Ранчмен упал бездыханный. Волонтеры раздобыли лошадей, и скачка продолжалась.

Наконец, отряд прибыл как раз к тому месту, где заканчивалась отчаянная борьба Бессребреника с золотоискателями.

Волонтеры схватились за винтовки и ринулись вперед, предводительствуемые серебряным королем, имевшим, правда, несколько смешной вид в шелковом картузе и черном сюртуке, покрытом потом и пылью, но одушевлявшим всех своей энергией.

Он первый заметил толпу бешеных золотоискателей, наступавших на Бессребреника и миссис Клавдию. Джим Сильвер слышал торжествующий рев, проклятия, крики боли и содрогнулся, увидав револьвер, приставленный к груди молодой женщины. Она между тем улыбалась, не боясь смерти, являвшейся для нее избавительницей от мучений.

Эта картина была одной из тех, которые на всю жизнь оставляют в человеке неизгладимое впечатление и после многих лет заставляют содрогнуться даже самых мужественных. Сильвер закричал громовым голосом, покрывшим на минуту крики подоспевших на помощь, вопли убийц и топот распаленных лошадей:

— Остановитесь!.. Остановитесь!

Размахивая ружьем, он судорожно вонзил шпоры в бока своей лошади. Та заржала, поднялась на дыбы, взвилась в воздух и, сделав отчаянный прыжок, врезалась в середину свирепой толпы. Двадцать ружейных выстрелов грянуло разом.

Джим Сильвер, услыхав тупой звук пуль, пронзивших тело его коня, почувствовал, как раненное насмерть животное задрожало, сам подался вперед, но среди облака порохового дыма, скрывшего яму-траншею, не смог ничего рассмотреть.

Судорога сжала его горло, из глаз хлынула какая-то горячая волна. Он упал вместе с лошадью, едва проговорив:

— Неужели поздно?

Ни Бессребреник, ни миссис Клавдия не могли видеть прискакавший отряд, слышать шум голосов и лошадиный топот. В эту роковую минуту они стояли молча, с трудом переводя дух, спеша покончить с ужасной действительностью, грозившей раздавить их. Последний взгляд глаз, последний вздох из побледневших губ.

Бессребреник чувствовал, как усиленно билось сердце женщины под дулом револьвера, и думал с горечью:

«По крайней мере, она не будет больше страдать!»

В ту самую секунду, как его палец нажимал курок, донеслось:

— Синие куртки!.. Спасайся кто может!

Но выстрел был уже неизбежен.

Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как миссис Клавдия упадет на землю, где судорожно корчились умирающие.

Против всякого ожидания выстрела не последовало. Послышался сухой звук. Это была единственная осечка в продолжение целого дня.

— Спасена!.. Да, спасена! — задыхаясь, повторял в великой радости Бессребреник.

Сломленная волнением, миссис Клавдия не в силах была перенести счастливейшую случайность. Она побледнела как мел и медленно опустилась на землю, проговорив:

— Боже, благодарю Тебя!

Серебряный король видел все. Он с трудом овладел собой и подбежал к молодой женщине, которую поддерживал Бессребреник.

Между тем синие куртки — так прозвали волонтеров за цвет их мундиров — приступили к выполнению своей ужасной задачи.

По команде офицера они резко осадили лошадей и открыли адский огонь. Когда все заряды вышли, начальник скомандовал:

— В галоп!.. Сабли наголо!..

Перекинув ружья за спину и обнажив сабли, синие куртки ринулись вперед с ужасным ревом, заимствованным у индейцев.

Испуганные золотоискатели не пытались защищаться и, несмотря на свое численное превосходство, побросав оружие, обратились в беспорядочное бегство.

Волонтеры рубили и кололи их без пощады; Бессребреник же между тем узнал, наконец, человека, выручившего его и его спутницу.

— А, серебряный король! — сказал он весело. — Примите, ваше величество, мою искреннейшую благодарность за спасение.

— Я вовсе не вас собирался спасать, — отвечал янки самым неприветливым тоном. — Это пришлось уже так… кстати.

— Вы не особенно любезны…

— Мне некогда рассыпаться в любезностях.

— А наше пари?

— Продолжает оставаться в силе.

— В таком случае моя сохраненная жизнь — случайность, которая может унести у вас порядочное число долларов.

— Что же?.. Если проиграю — выпишу чек; если выиграю — увижу, как ваш череп разлетится вдребезги… Хотя, правду сказать, мне несколько надоело выписывать чеки и видеть разбитые головы.

— Позаботьтесь, чтобы ваша была цела! — отвечал Бессребреник, посмеиваясь при виде страстных взглядов, которые серебряный король устремлял на молодую женщину, понемногу приходившую в себя.

— О, как вы остроумны! — сказал Джим Сильвер, хмурясь.