— Как вы поздно, маршал! — с упреком произнес император.

Канробер, который считал, что и так сделал невозможное, не без основания возразил:

— Если бы ваше величество разрешили мне выехать сегодня утром, как я просил, то и я, и моя армия давно были бы здесь.

Маршал отдал честь и ускакал в Понто-Веччио, который переходил из рук в руки уже пять раз. На Канробера, пытавшегося соединить остатки полков, батальонов и рот, напал полк австрийских гусар и порубил весь его эскорт. Самого командующего схватили за шиворот, но он, пришпорив коня, ускакал, оставив свой крымский мундир в руках гусар. Четыре офицера штаба оказались тяжело ранены, но избежали плена.

Вражеские всадники, увлеченные атакой, очутились у канала. Их встретил оружейный огонь батальона 56-го полка, находившегося на противоположном берегу. Гусары повернули назад, но тотчас попали под обстрел пеших стрелков. Вспыхнул рукопашный бой. Лошади напарывались на штыки. Один из австрийских солдат в ожесточении направил на пушки карабин, забыв вытащить его из чехла.

Однако положение французских войск оставалось критическим. В пять часов император удалился с поля боя. Отступление походило на бегство: императорский конь, сначала шедший рысью, перешел в галоп, вскоре и монарх, и весь генштаб скакали во весь опор. Они промчались мимо знамен зуавов гвардии. Шесть старых, убеленных сединами сержантов с медалями на груди выстроились в почетном карауле рядом со знаменосцем, державшим славный лоскут почерневшей, пробитой пулями ткани, и с удивлением наблюдали позорный отъезд императора. Их взгляды заставили покраснеть от стыда генерала Фроссара. С трудом сдерживая гнев, он догнал Наполеона и попросил перейти на шаг.

А в это время колонна во главе с генералом Ниелем форсировала мост. Пробило пять часов тридцать минут. Дорога до Новары была сплошь покрыта трупами. Император казался растерянным. Он ощущал себя пешкой в игре обстоятельств. Если бы можно было исправить положение! На равнине, чуть севернее Буффалоры, прогремел пушечный залп. Может быть, это приближался Мак-Магон?

Другая баталия. — На саблях. — Яростная битва. — Стрелки шли в бой, как на парад. — В Мадженте. — Смерть смельчака. — Появление капрала Франкура. — Подвиги зуава на коне. — Убийца императора. — Победа. — Маршал Франции и герцог Мадженты.

Генерал Мак-Магон получил от императора приказ соединиться с ним в Мадженте, на дороге в Милан. Задача, и без того трудная, осложнялась выбором места встречи между двумя водными артериями. К тому же командир второго армейского корпуса не имел сведений о дислокации войск противника.

Генеральный штаб еще не раз проявит свою несостоятельность на протяжении военной кампании. Но те, кто знал Мак-Магона, не сомневались, что приказ будет выполнен. Будучи прекрасным стратегом, генерал успешно избежал роковой ошибки императора — заторов на дорогах. Для этого он послал дивизию Эспинаса в Мадженту окружным путем. Миновав Кассино, Индерно и Маркалло, дивизия полным ходом двинулась к Мадженте. Но даже генерал не мог предвидеть, что столкновение произойдет так скоро. О противнике не было никаких вестей, и все надеялись, что соединение с армией Наполеона III пройдет без единого выстрела.

Пока дивизия Эспинаса маневрировала между деревнями, солдаты Мак-Магона наслаждались передышкой. В шесть часов утра, не получив никаких распоряжений, они принялись за чистку, стирку и приготовление еды. В одно мгновение на берегах Тичино и Навиглио расположились любители рыбной ловли с самодельными удочками.

В восемь часов из Генерального штаба был получен приказ о выступлении. Солдаты быстро запихали еду в рот, побросали вещи в мешки и, натянув еще влажные рубашки и кальсоны, построились.

Ровно в девять дивизия, возглавляемая генералом Ламотружем, и четыре полка пехотной гвардии под командованием генерала Кальму выступили в поход. Офицеры и солдаты украсили себя цветами так же, как и воины в Новаре. Их провожало все население города Куджиони.

Первая встреча с белыми мундирами произошла в деревеньке Кассате. Небольшой отряд австрийских стрелков отступил, слабо обороняясь. В это время со стороны Буффалоры прозвучал пушечный залп — это давал о себе знать император. Следовало прибыть туда как можно скорее. В Бернате головные колонны снова натолкнулись на вражеских стрелков, прочно укрепившихся в Монте-Ротондо. Французам надо было во что бы то ни стало выгнать их, но элитные войска противника упорно сопротивлялись.

Канонада грохотала минут двадцать. Эти-то взрывы и услышали гренадеры императора, приняв их за подоспевшее подкрепление.

Мак-Магон не забыл того, что накануне сообщил ему Франкур, хотя и не до конца поверил в достоверность сведений. Определить численность движущихся воинских частей трудно даже для офицера. Солдат же, глаз которого не привык к общему виду поля боя, вполне мог ошибиться.

Как осторожный и расчетливый военачальник, генерал старался предусмотреть самое худшее. Отдав приказ Эспинасу двигаться вперед любой ценой, он и сам отправился в путь, обеспечивая прикрытие.

Мак-Магон, прекрасный наездник, оставив далеко позади свой эскорт и часть генштаба, взлетел на холм. То, что он увидел, подтвердило донесение Франкура.

— Зуав не ошибся! — прошептал полководец, окидывая взглядом окрестности. — Пожалуй, здесь будет около сорока тысяч австрийцев.

Не теряя времени, он послал к Виктору-Эммануилу предложение принять участие в кампании. В ожидании армии короля и дивизии Эспинаса генерал построил войска в боевом порядке. Дивизию Ламотружа он выставил вперед для атаки, а генералу Кальму приказал занять место в центре, шагах в трехстах позади.

— Вот так, старина, и не двигайся… Чтобы я нашел тебя здесь, когда ты мне понадобишься.

Вскоре Мак-Магону передали неприятную новость: армия итальянцев, перейдя Тичино, попала в затор на участке дороги, ведущей к мосту через Навиглио. Это означало, что на помощь союзников в ближайшие три-четыре часа можно не рассчитывать. Мак-Магон только пожал плечами:

— У меня недостаточно сил, но как бы то ни было, я буду сражаться!

Отложи генерал военные действия до прихода королевской армии, Наполеона разбили бы при Буффалоре. Италия навсегда потеряла бы свою независимость, а Францию захватили бы немцы, упорно вооружавшиеся на берегах Рейна[95].

После немыслимо долгой задержки прибыл Эспинас Его правый фланг, сформированный из второй роты зуавов, укрепился за кирпичной стеной Рокколо. Многочисленная австрийская колонна беззвучно пробиралась через рощу, намереваясь проскочить между двумя французскими дивизиями. Эспинас понял этот маневр и приказал зуавам пропустить противника. Как только в узкий коридор вошел последний солдат, генерал поднял саблю и скомандовал, употребив несколько красноречивых выражений, достойных героев Гомера:

— Вперед, «шакалы»! Отшлепайте этих сук, чтобы задницы засверкали!

Не было сделано ни единого выстрела. Слышались только дикие крики, скрежет металла да душераздирающие стоны умирающих. Капитан Винседон, один из самых сильных и отважных офицеров африканской армии, взяв высокий барьер на своем арабском скакуне, приземлился перед австрийским полковником Хубатечеком.

— Сдавайтесь, полковник! — крикнул он.

— У вас хватает наглости предлагать мне это? — высокомерно ответил тот по-французски и, развернувшись, сделал быстрый выпад саблей, намереваясь поразить зуава в бедро. Капитан парировал удар и нанес ответный — в грудь; сраженный противник упал.

Вражеская колонна была разбита, причем французы не потеряли ни одного человека. Австрийцы передавали знамя из рук в руки, мешая неприятелю захватить его. Это была опасная игра. Мгновение — и аджюдан Сервьер убил солдата, подхватившего символ полка. Штандарт[96] оказался у победителей.