― Уилл? ― зову я, но он не отвечает. Я пытаюсь повернуть ручку двери трейлера, но замок закрыт, а ключи у Уилла, и меня выводит это из себя.

― Уилл, ну же, это не смешно, ― я тяну и дергаю дверь, пытаясь открыть. Внезапно слышится чье-то глубокое дыхание. Я поворачиваюсь, но все, что мне видно ― лишь кромешная тьма. Мое сердце начинает бешено стучать, когда я всматриваюсь в эту черную пустоту. Мне кажется, что дыхание становится тяжелее, и тут раздается крик. Я, в свою очередь, тоже начинаю кричать. Мой пульс зашкаливает. Я поворачиваюсь и начинаю лихорадочно дергать дверь вагончика.

Я слышу тяжелые шаги позади себя. Слезы начинают заполнять мои глаза. Раздается громкий стук, будто кто-то по чему-то стучит на некотором расстоянии. Рука падает мне на плечо. Я кричу и отпрыгиваю оборачиваясь, чтобы увидеть того, кто позади меня. Я отталкиваю крепкую фигуру передо мной, но не могу увидеть, кто это. Внезапно, частично включаются прожекторы, ослепляя меня, и я слышу, как кто-то смеется. От бешеного скачка адреналина в крови меня начинает бить дрожь. Я щурю глаза от света, и затем мне удается рассмотреть лицо передо мной… это Олсен.

Чертов псих. Блин, я на самом деле начинаю испытывать неприязнь к этому придурку.

― Попалась, ― говорит он громко и смеется мне в лицо. Мое настроение резко меняется, и я переполняюсь яростью, когда понимаю, что это он провернул такую жестокую шутку надо мной.

Как вообще он попал на студию?

Я чувствую, как мое лицо становится пунцовым. И этот момент очень напоминает сцену из мультфильма, когда от ярости дым валит из ушей. Олсен продолжает смеяться, пока мои глаза привыкают к яркости огней. Я вижу, как Уилл подходит и смотрит на меня с озабоченным выражением на лице.

- Эй, кретин, ты можешь прекратить смеяться? ― рявкает он на Олсена. Затем подходит ко мне и притягивает к себе. Я не могу унять дрожь, и, как только моя голова прижимается к груди Уилла, слезы начинают литься по моим щекам.

― Все хорошо, детка. Он вел себя как идиот. Ты в безопасности, ― говорит он, пытаясь успокоить меня.

Я чувствую себя глупо от этой тупой выходки.

Стоп, Уилл тоже был замешан в этом?

― Ты знал об этом? ― я смотрю на него, чувствуя, как во мне опять закипает гнев.

― Нет, он затолкал меня в передвижной туалет и закрыл там. Мне пришлось колотить в дверь, чтобы выбраться. Я вышел как раз в тот момент, когда увидел, как он выхватывает тебя лучами прожектора, ― объясняет он.

― Олсен, ты гребаный придурок, ― выкрикиваю я.

― Господи, это была всего лишь шутка. Развеселить людей, ― говорит он, выключая яркие огни, и подходит к нам. Все еще продолжая одной рукой крепко обнимать меня, Уилл достает ключи из кармана штанов, открывает дверь трейлера и включает свет. Мы заходим, я сажусь на краешек кровати, Уилл подходит к маленькому барному холодильнику за содовой, и Олсен идет за ним.

Олсен свистит от изумления, наклоняется и что-то поднимает с пола.

― Хмм, интересно, что же произошло с этими симпатичными маленькими трусиками? ― спрашивает он, размахивая по кругу моим разорванным светло-голубым кружевным нижним бельем.

У меня отпадает челюсть, и глаза расширяются, когда я вижу, как он держит эту часть моего туалета. Уилл выхватывает их с силой из рук Олсена и, качая головой, смотрит на него тяжелым взглядом.

― Что? Они валяются на полу на обозрение. Кэт всегда хотела, чтобы я увидел ее трусики, не так ли, Кэт?

Честно говоря, не думаю, что он мог бы быть мне более отвратителен, чем прямо в этот момент.

― Правильно, все верно. Убирайся. Вон. Отсюда. Немедленно, ― орет Уилл так громко, что я подпрыгиваю. Затем он толкает Олсена к двери.

― Ладно, ладно, я буду хорошо вести себя, ― говорит Олсен, пытаясь выхватить мои кружевные трусики из кармана пиджака Уилла. Уилл прихлопывает его своей рукой, и Олсен довольно громко смеется.

Уилл подходит и протягивает мне содовую, затем садится рядом на край кровати.

― Это было абсолютно неуместно, чувак. Больше так никогда не делай, или я вздерну тебя. Если ты не уважаешь Кэт подобным поведением, значит, ты не уважаешь меня.

― Ладно, да. Извини, Кэт. Эй, Уилл, такое чувство, будто я не видел тебя целую вечность. Что происходит? ― спрашивает он.

― Съемки, съемки и еще больше съемок. Съемка почти закончена. Нам осталось около двух недель фактической работы, а потом лента перейдет к редакторам и производственной группе ― нужно будет добавить на зеленый экран эффекты, музыку и все остальное, ― объясняет Уилл.

Я откидываюсь на матрас, слушая беседу Уилла и тупого Олсена. Очень надеюсь, что он скоро уйдет. Я не хочу, чтобы мне надоедали своим тупым бредом. Наверное, это самый незрелый двадцатиоднолетний парень, какого я когда-либо встречала к своему несчастью. Не знаю, почему Уилл с ним дружит.

Они продолжают болтать, кажется, проходит ни один час. Я двигаюсь вверх на кровати, устраиваюсь поудобнее, уткнувшись в подушки, и чувствую, что мои веки тяжелеют, пока они говорят о скучном футболе, который совсем не похож на футбол у нас в Австралии, хотя, должна признать, я видела всего несколько игр, и не понимаю эту игру вообще. Я думаю, австралийский футбол великая игра, но я немного предвзята. Мне интересно, как моя команда Аделаида Краус сыграет в этом сезоне. Надеюсь, они занимают более высокую позицию в футбольной Австралийской Лиге, чем кровавые Коллингвуд!

Черт, это звучит так по-австралийски.

Я начинаю испытывать небольшую тоску по дому впервые с тех пор, как приехала в Штаты. Слезы начинают наворачиваться мне на глаза, поэтому я поворачиваюсь спиной к ребятам. Не хочу, чтобы Уилл видел меня плачущей. Я скучаю по маме и папе, по моим друзьям, тем, что в Австралии, и тем, что в бунгало на улице Ивар. Хотя я от них буквально в нескольких минутах, с таким же успехом могла бы быть на миллион миль вдали.

Быть актером труднее, чем я думала, тяжела даже не работа сама по себе, а время, проведенное вдали от друзей и семьи. Да, у меня есть Уилл, и я очень благодарна за это, но он гораздо легче переносит это, чем я. Ему нравится внимание, а мне бы лучше находиться в глубине комнаты, спрятавшись в тени. Я, правда, надеюсь, что этот фильм не будет слишком масштабным, потому что не знаю, как буду со всем этим справляться.

Я замечаю, что Кэт уж больно притихла и замкнулась с тех пор, как Олсен напугал ее до чертиков, на хрен. Она даже отвернулась на кровати, чтобы я не мог ее видеть.

Олсен продолжает бредить о том, как Кардиналы обыграют Ковбоев честно и справедливо и так далее и так далее. Честно говоря, я хочу, чтобы он просто отвалил. Я волнуюсь за Кэт и, к тому же, здорово устал.

Я кладу руку на плечо Кэт. Она накрывает ее своей, но все еще не смотрит на меня. Тотчас я понимаю, что должен избавиться от Олсена.

― Я знаю, что в последнее время мы много не виделись, но я совершенно задолбался, и, думаю, Кэт тоже. Нам надо немного поспать перед тем, как опять начнутся съемки, ― говорю я настолько вежливо, как могу, потому что знаю: если попытаться прогнать Олсена, он проявит достаточное упрямство, чтобы остаться и просто нервировать нас.

― О, ты хочешь предаться блуду со своей девушкой? Понимаю. Все, молчу.

― Нет, нам действительно нужно поспать. Было здорово пообщаться с тобой, чувак, ― говорю я, поднимаясь с кровати и провожая Олсена.

― Спокойной ночи, Кэт, ― говорит Олсен и смотрит сквозь меня прямо на Кэт. У него привычка пялиться на нее, и это становится нелепым.

― Да пошел ты, ― отвечает она, вызывая у меня смех. Но Олсен хмурится.

Черт, ему точно не понравилось это, судя по его лицу.

― Спокойной ночи, чувак, ― говорю я, толкая его вниз по лестнице трейлера. Как только он благополучно уходит, я закрываю дверь и запираю на замок.