- Я видел, - медленно начал он. - На самом деле видел. Им совсем не страшно было идти туда, вниз, они шли спокойно, как мы переходим на другую сторону улицы. Они были заняты, деловиты, каждый думал о своем, но они все знали, знали что-то такое, понимаешь? Нам всем не дано это понимать! Никому! А я вдруг понял.

Он глубоко вздохнул, тряхнул головой.

- Они знали, что они свободны, - продолжил Атис спустя минуту. - В душе знали, понимаешь? Да, они работали, жили, кто-то лучше, кто-то хуже, но при этом, Касси, пойми, их никто не продавал в детстве, и никто не убивал в старости. Это место, - он обвел взглядом площадь, - помнит о них. Ох, не зря нам нужно опускаться туда, чует мое сердце, нам многое придется понимать заново.

- А мне страшно спускаться, - призналась Касси. - Ты что-то не то увидел, Атис. Я тоже слыхала, что было когда-то такое метро, но человек не создан, чтобы жить под землей, неприятно это. Мне и смотреть-то жутко, а ведь там, внизу, представляешь - уже много веков сплошная темнота, и ни лучика света. И земля над головой. А если обрушится, задавит? Подземелья на много-много километров, ни одной живой души. Только крысы, наверное.

Она замерла, глядя на полуразрушенное здание. На плечи и волосы медленно ложился снег, собирался на волосах диковинной, чуть мерцающей шапкой, оседал в лепестках "хризантем". В детстве Касси любила валяться в снегу, но холод всегда не давал насладиться этим в полной мере, а теперь можно было лежать, словно под легким одеялом из тончайшего пуха, и если не шевелиться - скоро совсем занесет снегом, накроет с головой. Так хорошо… Кто-нибудь пройдет рядом, и ничего не заметит. Так нет же, нужно лезть в жуткую темноту подземелья.

- Там было написано, что "крысы, бродяги и лялямбы", - вспомнил Атис. - Про крыс и бродяг мне понятно, но вот про лялямбу впервые слышу.

Ему, признаться, тоже не хотелось в подземелье. Страшно. Что там, внизу?

Касси вздохнула, стряхнула нападавший снег. Хочешь, не хочешь, а деваться некуда - это было ясно.

- Ладно, - сказала она. - Давай, что ли, карту попробуем посмотреть.

Их окружала темнота. Они остановили цветы, прислушиваясь и вглядываясь в нее, стремясь понять - что там, впереди? Темнота оказалась живой и дышащей, полной шорохов и сгустков мрака, темнота двигалась, она не стояла на месте, она охватила со всех сторон, прижимая к своему бесплотному, бесформенному телу. Цветок Касси двинулся, было, вперед, но Атис едва слышно произнес:

- Стой. Там кто-то есть.

Его цветок подлетел ближе и остановился рядом. Атис снова прислушался. Всем телом он ощущал легкое, едва заметное движение воздуха, и воздух этот пах очень странно. Обострившееся обоняние сейчас подсказывало ему, что там, в темноте, во-первых, находится провал в глубину, откуда тянет промозглой сыростью и запахом старой машинной смазки; во-вторых, что в темноте прячутся люди, их много, больше десятка; в-третьих, что с людьми находятся животные, в-четвертых… Атис прислушался. Царапанье. Еле слышное царапанье, где-то в глубине провала, и совершенно незнакомый запах. Кислая сладость, пирожное с джемом, пролежавшее на солнцепеке неделю. Или перестоявшееся варенье, в которое добавили тухлое мясо. Атиса передернуло. Ну и ну.

- Касси, стой, - повторил он на всякий случай, хотя отлично видел, что Касси стартовать не собирается. - Там что-то не то.

К прежним звукам прибавился еще один - Атис отчетливо услышал, как у Касси стучат зубы. И словно только что различил, что она дышит прерывисто, втягивая воздух с трудом, как будто она отравлена ядом Алмазных. Касси старается держать себя в руках, но она напряжена и едва сдерживает рвущийся наружу страх, - понял Атис. Только паники сейчас не хватало.

- Что-то не то, - прошептала она. Ее колотило всё сильнее. - Надо повыше. Они там, внизу.

Атис кивнул, и цветы синхронно взмыли под самый потолок зала.

- Выше-то выше, но нам надо вниз, - проворчал Атис. Зрение совершенно адаптировалось к темноте, и Атис хорошо видел, как по залу короткими перебежками двигаются маленькие человеческие фигурки. - Смотри, спуск вон там. Что делать будем?

- Потихоньку проскользнуть, пока не заметили, - шепотом откликнулась Касси, уже осознав, что люди пока не видят цветов, прячущихся под потолком. - Атис, а ты уверен, что нам именно туда?

Она вглядывалась в провал, открывающийся внизу, и понимала, что меньше всего ей хочется нырять в вонючую глубину подземелья. Сверху было видно, что тоннель уходит вниз и вниз, казалось, бесконечно, и глубина его теряется в полной темноте. Пока они видели лишь красоту неба. Но ЭТО! Из провала вместе с запахами поднималась какая-то древняя жуть, словно из гигантской разрытой могилы, ведущей на дно миров. Затхлость, запустение, и в то же время - постоянно гниющая жизнь. Она разлагается вечно, вечно не может сгнить до конца, и вовсе не жаждет, чтобы в ее владения вторгались непонятные чужаки на непонятных летающих цветах.

- Уверен, - отнюдь не уверенно ответил Атис. Кто бы знал, как ему самому не хочется вниз!… - Ну что, поехали?

Когти привычно выдвинулись из ладоней, цветок накренился и скользнул вниз, в темную бездну. Внизу заорали, и вдруг вспыхнул свет, ослепительный свет - под самым потолком, там, где они только что были.

- Касси, давай! - крикнул Атис.

Скрываться больше не было смысла. Цветы, мгновенно набрав скорость, помчались к раскрытому зеву, входу в подземелье. Мимо пронеслись стены, обшитые потемневшим от времени и пыли мрамором, какие-то барельефы, фигуры. Что-то вдруг звонко щелкнуло, на мраморе расцвел лучистыми трещинками белый маленький цветок, и Атис с ужасом понял, что в них стреляют. Провал был уже совсем близко, Атис замедлил ход своего цветка, ожидая Касси, и ее цветок не замедлил явиться - Касси чуть не врезалась в Атиса, и, вильнув, пронеслась мимо. Она нырнула в наклонный тоннель, и ее тут же поглотила темнота. Атис, мысленно попросив прощения у всего белого света, тоже направил свой цветок вниз, в непроницаемую, первозданную тьму.

Летели долго. Крики и свет остались наверху, и сейчас цветы начали слабо светиться сами, мрак, так напугавший Атиса и Касси, рассеялся. Они обнаружили, что находятся в наклонном тоннеле, с потолком, раньше выкрашенном в белый цвет, а теперь неимоверно грязном, а местами - закопченным. Внизу, под ними, был провал куда-то во тьму, и едва-едва различались останки старых заржавевших машин непонятно назначения.

Спуск всё продолжался и продолжался.

- Слушай, ну ничего себе, - пробормотал Атис через минуту. - Он что, бесконечный, что ли? Когда низ-то будет?

Касси молчала. Ей казалось страшным говорить здесь вслух. Они вторглись во владения Ее Величества Тьмы, они здесь незаконно, и если темнота пока не обрушилась и не погребла под собою два жалких цветка - то лишь потому, что они ничем не нарушают ее равновесие. Но чуть более громкий звук - и все. Быть может, осядут своды, лавины песка прорвутся сквозь них и задавят, и никогда, никогда уже не выбраться отсюда. Может, там, внизу - преисподняя, а это - спуск в нее, и потому он такой долгий, что в пути к земным недрам ты должен забыть свое прошлое.

Есть вход, но нет выхода.

- Тише, - одними губами проговорила Касси. - Здесь нельзя громко.

- Почему? - Атис тоже перешел на шепот. - Здесь же никого нет.

Он и сам чувствовал примерно то же, что и Касси, но вот признаться самому себе в том, что он напуган, просто не хватало духу.

Древнее. Мистическое и древнее.

Слабый свет, исходящий от цветов, плыл по стенам коридора, как прозрачная невесомая вода, выхватывая на секунды из мрака летопись жизни этого странного сооружения. След огня. След воды. Кусок неожиданно чистого белого потолка. Надпись, странная и совершенно не к месту - "Налево и вверх - гроза". Еще надпись, на этот раз куда как более прозаическая - "Ойлл-о, подохни!". Трещина в своде, из которой торчит древесный корень. Снова нетронутый кусок свода, а затем - царапины, глубокие, до бетона, и клякса, огромная клякса, очень похожая на засохшую потемневшую кровь.