По мнению госпожи Зашибайло, для удовлетворительной интенсивности воспитательной работы клубов было не достаточно. Дабы повышать культурный уровень студентов, по большей части пребывающий ниже плинтуса (а именно на уровне "Дома-2" и песен Кати Лель), их следовало водить в театр, музеи, на концерты классической музыки и различные выставки. Этим также озадачили методистов к жуткому негодованию последних. Однако мнением кураторов на сей счет никто не интересовался - сказано: "Воспитывать!", значит, воспитывать! Студенты, к слову сказать, развиваться морально не желали совершенно. Впрочем, их не спрашивали тем более, благо заклятие "Сивка-Бурка" работало исправно. Культпоходы проводились практически ежедневно к вящему ужасу как студентов, так и учебных менеджеров.
Спустя примерно две недели насильно облагораживаемые студиозы взбунтовались. Поколению "Пепси", привыкшему к разудалой попсе и мыльным сериалам, столь мощные дозы художников эпохи Возрождения, поэтов Серебряного века, Рахманинова и Моцарта оказались не по силам. Поэтому количество культурно-массовых мероприятий пришлось сильно сократить, а сами мероприятия значительно упростить. В частности, вместо планируемого посещения консерватории, где давался концерт Бетховена, студенты со своими методистами отправились в городской парк слушать группу "Корни".
Через несколько недель в тот же парк на субботник была отправлена бригада, одетая по-рабочему, из разряда "что не жалко", для воплощения очередной составной части воспитательной работы - на сей раз в рамках трудового воспитания, поскольку помимо всего прочего, в качестве метода воспитания подрастающего студенческого поколения Брумгильда Леонардовна требовала активно применять трудотерапию. Субботники, воскресники и прочие радостные события следовало проводить еженедельно, а затем предоставлять отчет, снабженный фото-, видео- и аудиоматериалами. Начать она предложила с собственно здания Академии и прилегающих территорий. Уборка, мытье всего, что можно мыть, чистка всего, что мыть нельзя, подметание двора, крыльца, козырька над крыльцом и крыши заняли студентов и их кураторов на три недели. Следующим этапом стало приведение в порядок небольшого клочка земли, втиснувшегося между бывшим гаражом и нынешним административным корпусом. Клочок, заросший бурьяном, лопухом и сорной травой, гордо именовался газоном, правда, узнать это можно было только по табличке: "По газонам не ходить!", воткнутой в самую его середину. Самый умный из лесагромагов, про которого говорили: "Специалист от Создателя", справился с сорняками в считанные минуты, применив заклинашку "Тяпка-невидимка". Тем самым он, что называется, убил одним выстрелом двух зайцев: спас своих однокурсников от очередной экзекуции и получил автоматом зачет по "Практическим заклинаниям на приусадебном участке". Леопердовна разгневалась и отправила студентусов-оболтусов в центр города, где, согласно всеобщему правилу, применять магию без наличия на то специального диплома, было запрещено; ручной труд, считала она, облагораживает и делает из человека человека. Поэтому основными задачами, поставленными перед отобранными - а на самом деле попросту пойманными в подходящий момент - студентами, являлись: уборка памятников и стрижка газонов на территории всего парка без помощи заклинаний. На предшествующей организационной встрече Брумгильда Леонардовна так и сказала: будем стричь травку и убирать монументы, причем, именно в указанной последовательности. Идею восприняли без энтузиазма, однако спорить не стали - себе дороже, - а посему к подопечным присоединились кураторы, дабы контролировать своих непутевых.
Раннее субботнее утро ознаменовалось встречей у центрального входа, где Владя под руководством Полуэкта Полуэктовича раздавал специнвентарь: садовые и канцелярские ножницы, ножи для бумаги и линейки, поскольку, прочитав инструкцию к единственной имеющейся в наличии газонокосилке, где черным по белому было написано: "Не направлять на живых людей", сотрудники всем скопом пришли к выводу, что самые пытливые студиоты попытаются узнать, почему делать подобное нельзя, и решили ограничиться ножницами. Инструмент этот, надо сказать, собирали по всем отделам, мастерили из подручных материалов, а чтобы впоследствии не перепутать, пометили каждый условными значками. Замдирповоспраб, следуя модным веяниям современного ландшафтного дизайна, постановила: газон будем стричь на пять сантиметров в высоту!
Обеспечив явившихся на субботник орудиями труда, бросили силы студенческих недобровольных трудотрядов на закрепленные за ними участками, благо парк был большой, и места хватило всем, кураторам в том числе, что последних привело в состояние глубокого недоумения.
Однако ползать на коленках, отмерять линейками каждую травинку и щелкать ножницами народу было очень в лом. Поэтому, посовещавшись, решили вопрос радикально: самые мощные и высокие растения, включая кусты сирени и акации, повыдергали вручную, а на все остальное спустили двух оголодавших коз, "одолженных" на время в находящемся неподалеку крестьянском подворье. Козы добросовестно выполнили и даже перевыполнили возложенную на них задачу, заодно удобрив теперь уже подстриженный газон, после чего были честно возвращены законным владельцам. Эту непростую проблему виртуозно разрешил Абдубердыбабаев, пригнавший пейзанам обожравшихся коз и самым искренним образом выразивший надежду, что заблудившиеся животные прописаны именно здесь. В результате все остались довольны: студенты, кураторы, козы, местные жители и Леопердовна. Закончив субботник и наведя окончательный лоск на плацдарме воспитательных работ, все с тайным облегчением предвкушали отдых - настолько тщательно постарались четвероногие парнокопытные. На радостях напрочь забыли про памятники, неосторожно заявив, что убирать, как ни странно, больше нечего. Но неунывающая замдирповоспраб возмущенно заявила:
- Как это убирать нечего? А улицы? А монументы? Вот вам и объект - памятник Неистовому Поклоннику Попсы в сквере Припадочных Рокеров! Убрать памятник - чем не субботник?
Замороченные кураторы, серьезно запустившие свои непосредственные обязанности, на сей раз решили поручить студентам сие самостоятельное задание. Студиозы, привыкшие к трудовым будням, лихо откозыряли и споро отбыли на объект. Вернулись через четыре часа, усталые, но довольные, доложив: распоряжение выполнено, изваяние убрано и сдано в металлолом! Увидев, что лица методистов начали зеленеть по мере попадания новости в цель, незабвенный Ядный, сделав максимально честные глаза, что с его физиономией было делом непростым, разъяснил:
- Дык это… сказали, в натуре, убрать памятник, мы его и убрали! Два часа, блин, корячились, потом еще час думали, куда его, на фиг, деть… В чем запара, не понял-на?
Майя, не выдержав, заржала первой; ее поддержали остальные. Всеобщее истерическое веселье продолжалось не менее двадцати минут. Придя в себя, отдышавшись и вытерев слезы, студенческой братии вынесли коллективную благодарность (памятник был еще безобразнее, чем сквер, где росли преимущественно кактусы-мутанты) и попросили не распространяться о подробностях сегодняшней вылазки. Студенты охотно обещали помалкивать и слово сдержали. Во всяком случае, среди слухов, ходивших в городе относительно пропажи скульптуры, ни разу не всплыла версия, хотя бы отдаленно похожая на то, что случилось на самом деле.
Вот в таком ключе и шла воспитательная работа в Академии, правда, не всегда было ясно, кого, собственно, воспитывают.
Помимо воспитательной работы, проевшей плешь и добравшейся до мозгов всех без исключения сотрудников, в Академии существовала работа научная. Занималась этой сферой деятельности Варвара Юджиновна, девушка современная, модная и себе на уме, но поскольку она была ровесницей большинства методистов, звали ее просто Варькой.
Варька себе на радость курировала универмагов различных специальностей на протяжении всего пребывания последних в стенах филиала. В ее обязанности входило все, что делали менеджеры очного отделения, за исключением пресловутого воспитания: в конце концов, универмаги претендовали на получение научных степеней, и времени на глупости у них, как правило, не находилось. Кроме того, Варвара составляла сборники статей и трудов сотрудников, студентов, универмагов и профессорско-преподавательского состава Академии, поддерживала переписку со многими научными и не очень периодическими изданиями, а в свое свободное время от души, но за почти разумное вознаграждение, помогала не блиставшим умом студиотам в сдаче письменных экзаменов и написании курсовых, дипломных и диссертаций. За руку начальством поймана ни разу не была, посему жила без особых проблем.