«Такая вдовствующая, – подумала Аманда, – могла бы, наверное, повлиять и на о ставку кабинета министров, если бы захотела Серена оживилась и засияла всем по очереди – графине, мужу, дочери и будущему зятю.

К концу трапезы всем присутствующим стало ясно, что вдовствующая графиня Ашиндон благосклонно воспринимает Аманду, и все повеселели.

Спустя некоторое время после обеда, когда мужчины уже присоединились к дамам в гостиной, кое-кто из женщин стал развлекать собравшихся своими успехами в музыке. Кузина Сюзан Уэллбеловд сыграла пару пьес на фортепиано, тетушка Джейн Уэксфорд – довольно длинный этюд на арфе. Тетя Мелисса Джентри приятным сопрано спела несколько народных баллад.

– Бабушка, – наконец не выдержал Аш, – быть может, вам удастся уговорить мисс Бридж сыграть нам; она – воистину одаренная пианистка.

Как ни странно, ни Серена, ни Джереми не возражали; мать только слегка приподняла брови.

– Подготовила что-то, дорогая? – прошептала она из-за спины Аша. Из этого немного удивленная Аманда заключила, что у молоденькой Аманды были, очевидно, способности к музыке, и она робко кивнула.

– Ну, детка, послушаем тебя, – повелела вдовствующая графиня. Аманда встала с уверенной улыбкой, которой противоречила дрожь в пальцах, и прошла к роялю розового дерева.

Начала она с коротких вариаций из Гайдна и, безошибочно исполнив их, перешла к «Турецкому маршу» Моцарта. Ей аплодировали с таким воодушевлением, что она решила сыграть страстную третью часть «Лунной сонаты» Бетховена. У нее не было уверенности, что это произведение уже создано, но Людвиг ведь уже живет и творит на протяжении нескольких лет. Закончила она сочинением Баха «Пасись безбоязненно, агнец».

«Немало талантов у моей невесты, – размышлял Аш, следя издалека за Амандой, когда она шла от рояля и садилась рядом с матерью. – Почти любой мужчина считал бы себя счастливцем, согласись она выйти за него», – печально подумал он, и горькое сожаление охватило его. Если бы не знал Лианы, то мог бы, вероятно, жить с любимой женой. Но Лиана всегда была преградой между ним и любой другой женщиной, которая ему встречалась. Лиана будто неотъемлемая часть его существа, как дыхание, он никогда не сможет забыть о ней. Даже сейчас, стоит лишь закрыть глаза, и ее образ возникает так осязаемо, словно он держит ее в объятиях. Он чувствует, как ее мягкие черные волосы щекочут ему подбородок, а зачаровывающий взгляд зеленых глаз проникает в самую душу. «О Боже, если бы...» – Но его мысли ушли в забвение, как только его обоняние потревожил запах знакомых духов. Он повернул голову, и сердце замерло – рядом сидела живая мечта его.

– Она прекрасно играет, – сказала Лиана с легкой завистью.

– Да, – ответил он. «Любовь моя, – взмолился он молча, – не сиди так близко! Мне не совладать с собой. Ради Бога, уйди!»

– Аш, нам надо поговорить. Понимаешь, пока все заняты здесь. Сейчас будет петь кузина Арабелла – нескончаемо долго. Давай улизнем отсюда на некоторое время.

– Лиана... – Но, глянув ей в глаза, он не посмел возражать. Неохотно поднялся и последовал за нею. Выйдя из гостиной, она зашла в соседнюю комнату. Когда он тоже вошел туда, лицо ее было в слезах.

– Ах, Аш, – всхлипнула она, – я так несчастна! – шагнув навстречу, она прижалась к нему и зарылась лицом в складки его пышного галстука.

– Лиана, – сказал он, – любовь моя, не терзай себя! – Снял ее руки со своей шеи, наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Но когда она опять прижалась к нему, как бы прося повторить, он отклонился и произнес сдавленным голосом: – Не надо. – И она отшатнулась, пораженная.

– Господи, Аш! Этого я и боялась. Ты разлюбил меня. Она отобрала тебя, – и отвернула лицо. – Этого я и ожидала. Она такая красивая, очаровательная... и богатая, – последнее слово она выговорила с ненавистью.

– Ты ошибаешься, – глухо пророкотал Аш. – Ты знаешь, какие чувства я испытываю к тебе, но, дорогая моя, у нас с тобой нет будущего. Теперь я, как ты когда-то, повинуюсь долгу, и он превыше любви. Отныне я буду жить своей жизнью, а ты своей, и вместе нам уже не быть.

– Нет, Аш, мы можем быть вместе, – и она умоляюще провела ладонями по лацканам его пиджака и судорожно вздохнула. – Я много раз думала о нас с тобой, любимый мой, обо всем передумала.

– Да? И? – тихо прошептал Аш.

– Я не в силах сказать тебе «прощай». Когда я стала женой Гранта, ты сразу уехал и мы не виделись долгие годы. Тогда я не была вынуждена лицезреть тебя постоянно и думать, что все между нами кончено. Но теперь я – часть нашего семейства, и нам невольно придется видеться.

– Да, – с тяжелым вздохом согласился Аш. – Я это понимаю и потому...

– Скажи, бесценный мой, тебя устроит такое: «Добрый день, Лиана. Как поживает твоя матушка? Ты была в опере на последней премьере?» – и изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год и ничего, подобного этому. – Она поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам и не отпускала, пока он не задышал глубоко и неровно. Его руки сами обвились вокруг нее, и он задрожал от страстного желания и чувства вины от него.

– О Боже! Лиана! – воскликнул он в ужасе. Ему вдруг показалось, что в глубине ее зрачков мелькнула, как призрак, ухмылка, но уже в следующее мгновение он ничего не видел, кроме своей пагубной страсти, отображенной словно в зеркале пред ним.

– Ведь это так несправедливо, дорогой, что нам придется распроститься с единственным в нашей жизни счастьем, которое мы оба познали! – вновь в глазах ее засверкали слезы, как капли росы на зеленой листве. – Не мог бы ты хоть иногда навещать меня?

– Лиана, не думаю, что...

– Если бы ты смог уделить мне хоть чуточку твоей жизни, я бы смогла, наверное, жить своей жизнью, – и вновь судорожный вздох сорвался с ее ярких губ. – Но я пойму, если ты чувствуешь, что не сможешь, – и посмотрела на него из-под покрова густых ресниц.

– Дорогая моя... – голос его дрожал, как натянутая струна. – Ты же не могла не подумать... Ты же знаешь, к чему это приведет.

– Я так устала от всех этих дум, но другой возможности быть нам вместе не вижу, – она снова всхлипнула. Потом нежно провела пальцами по его щеке, и Аш вздрогнул.

– Любовь моя незабвенная, – прошептал он, сжав ее ладонь, – мы часто будем видеться, и каждая встреча будет мне мукой. Даже если бы мы были совсем одни, и тогда я не вижу как нам...

– Понимаю, – Лиана печально улыбнулась. – Все понимаю, – она выпрямилась, – нам пора возвращаться, пока нас не хватились. Наверное, ты прав. Совсем сошла с ума – пристаю к тебе. Пожалуйста, попытайся забыть о том, что я потеряла контроль над собой. Хотелось бы сказать, что со мной все будет в порядке, но не уверена в этом. Я буду просто... – голос ее пресекся, и она молча выскочила из комнаты.

Медлительно, словно каждое движение давалось с великим трудом, Аш дошел до двери и тоже вышел.

Когда он входил в гостиную, Аманда наблюдала за ним. Она видела, как он уходил, как уходила молодая графиня, и теперь во все глаза смотрела на него. Вид у него был такой, будто кто-то нанес ему удар в солнечное сплетение. Она не попыталась заговорить с ним, и они вообще не были рядом до конца вечера, пока Аш не повел свою невесту прощаться со вдовствующей графиней.

– Ты очень хорошо играла, детка, – сказала ей старая леди. – Навещай меня, Аманда. Загляни, пожалуй, на следующей неделе. У меня есть к тебе разговор.

Путь домой оживлялся лишь предсказаниями Серены блистательного будущего Аманды в качестве супруги графа Ашиндона.

– Ведь ты, милая моя, понравилась вдовствующей графине, – радостно говорила она. – Попомни мои слова – к будущей неделе ты получишь письменное приглашение к Олмакам, – чаша ее сдержанности, видно, переполнилась, и она продолжала в том же духе.

– А потом, – с мрачным удовлетворением перебил ее Джереми, – возможно, увидим изнутри и знаменитые дома на Гросвенор-сквер и на Баркли-сквер. Мне всегда хотелось побывать в доме Девонширов, – закончил он с удовольствием.