– Вряд ли, – сказало оно, рассеянно жуя выловленное из воды бревно. Оно громко чихнуло, и темные очки упали на землю. Леголам остолбенел.

– Черный бобер! – воскликнул он, пятясь назад.

В этот момент в ближнем лесочке раздался треск ломаемых сучьев, и на злосчастную экспедицию обрушилась лавина воющих нарков и хрюкающих бобров. Эрроурут вскочил на ноги.

– Эвинруз! – воскликнул он и, выхватив из ножен свой Крону-меч, вручил его, рукоятью вперед, ближайшему нарку.

– Джойва, Халва, – воскликнул Штопор и уронил свою стамеску.

– Унивентин, – сказал Леголам и положил руки на голову.

– Ипсо Факта, – проворчал Бромозель, отстегивая перевязь меча.

В пылу капитуляции Спэм кинулся на Фрито и схватил его за руку.

– Постарайся идти маленькими шажками, бвана, – сказал он, накидывая ему на голову шаль.

Два болотника, как тени, скользнули к плоту и вышли на фарватер раньше, чем напавшие нарки и их неуклюжие союзники заметили беглецов.

Главный нарк схватил Эрроурута за лацканы и сердито потряс его.

– Где болотники?

Эрроурут повернулся туда, где раньше стояли Спэм и Фрито, затем туда, где Мокси и Пепси прятались рядом с Леголамом и Штопором, играющих в опоссумов, роющих норку.

– Ты – врать, ты – умереть! – сказал нарк, и Эрроуруту послышалась угрожающая нота в его голосе.

Он показал на болотников, и два нарка подскочили и схватили их ляжками, которыми пользовались, как руками.

– Это ошибка! – пищал Мокси. – У меня его нет!

– Я – не тот, кто вам нужен! – визжал Пепси. – Это – он, – сказал он, указывая на Мокси.

– Вот он! – кричал Мокси, показывая на Пепси. – Я его в любое время узнаю: метр сорок два, тридцать шесть, татуировка на левой руке, изображающая ползущего дракона, это он – кольценосец! Главный нарк жестко усмехнулся.

– Даю остальным десять минут, чтобы убежать, – сказал он, раскручивая над головой гигантское лассо и сопутствующие ему английские выражения.

Бромозель стремительно стартовал, но запутался в своем ремне, споткнулся и пронзил себе грудь острыми носами своих туфель.

– Воля твоя ик-исполнится, – простонал он. – О, передайте лакедомечианцам, чтобы они прокляли торпеды.

И с громким стуком встряхнув большой погремушкой, он испустил дух. Нарк покачал головой.

– Ну не надо так уж убиваться, – сказал он и увел банду нарков вместе с Мокси и Пепси в лес.

Фрито и Спэм тихо дрейфовали через реку к восточному берегу. Когда плот уткнулся в песок, они вытащили его из воды и не заметили, что, укрываясь в тени от плотины следом за ним на резиновом желто-зеленом морском коньке гребла маленькая, серенькая фигурка.

– Как из ночной вазы выскочили, – сказал Спэм, подражая старому Фэтлипу – Жирной Губе. Подхватив сумки с дорожными принадлежностями, он зашагал рядом с Фрито в следующую главу.

В течение трех дней Эрроурут, Штопор и Леголам охотились за бандой нарков, прерывая свое неумолимое преследование лишь для того, чтобы поесть, попить, поспать, перекинуться в картишки да поглазеть на местные достопримечательности. Неутомимо продвигались Рейнджер, гном и эльфоза за похитителями Мокси и Пепси. Часто они совершали долгие переходы по полкилометра, прежде чем свалиться от апатии. Много раз Стомпер терял след, что было, вообще-то, весьма трудно сделать, поскольку нарки имеют обычай собирать свой помет в огромные вонючие курганы у дороги. Этим курганам они придавали устрашающую форму, и они служили безмолвным предупреждением тем, кто мог бы осмелиться бросить вызов могуществу нарков.

Но курганы нарков попадались все реже, что говорило либо о том, что нарки повысили скорость, либо о том, что запасы отрубей у них иссякли. В любом случае, след становился все менее отчетливым, и высокому Рейнджеру приходилось употреблять все свое умение, чтобы обнаружить приметы проходившей компании – изношенный, продырявленный башмак, крапленую карту, продырявленного нарка.

Местность была, суровой и плоской, ее украшали лишь кусты, похожие на щетки, и другая недоразвитая растительность. Иногда на пути попадалась покинутая деревня, в которой не осталось никого, кроме двух-трех одичавших собак, которые пополняли собой истощавшиеся запасы продовольствия. Медленно спускались они в мрачную долину Рой-Тан – знойное, пустынное место. Слева неясно темнели пики Мучнистых Гор, а далеко справа – лениво-медлительный Эффивиум. К югу тянулась сказочная страна ройтанцев-овцеводов, непревзойденных наездников, сражающихся верхом на боевых баранах.

Раньше повелители овец были врагами Сорхеда-Больноголова и храбро сражались с ним в Брилопаде и в Ипсвиче. Но теперь ходили слухи о бандах ренегатов на баранах, опустошавших север Двудора. Эти банды грабили, жгли, убивали и насиловали.

Стомпер остановился, и его спутники услышали громкий вздох, полный страха и тоски. Нарки все дальше и дальше уходили от своих преследователей. Стомпер аккуратно развернул пергамент и, достав волшебный сдобный сухарь эльфов, аккуратно разломил его на четыре равные части.

– Ешьте все, ибо у нас больше ничего нет, – сказал он, пряча четвертый кусок в ладони.

Леголам и Штопор жевали в мрачном молчании. Вокруг чувствовалось злобное присутствие Серутана – злого волшебника Рыбьего Клея. Его зловонное присутствие клубилось в воздухе, делая невозможными дальнейшие поиски. Его тайные силы, способные принимать различные формы, приобрели вид различных затруднений, вроде пересеченной местности, дальних маршрутов, загонов для скота, ручьев и спущенных петель на чулках.

Штопор, которому Леголам нравился, если только это возможно, еще меньше, чем в Рив-н-делле, давился своей порцией сухаря.

– Черт бы побрал этих эльфов и их жратву, которая годится только для помойки или для панков, – ворчал он.

– И гномов, чей вкус находится у них во рту, – отвечал Леголам.

В двадцатый раз эта парочка схватилась за оружие, каждый горел желанием выпустить другому кишки, но Стомпер вмешался до того, как кто-нибудь погиб. Сухарь все равно пропал.

– Сдержитесь и прекратите, стойте, подождите, опустите свои мечи, воздержитесь от ссоры и охладите свой пыл, – сказал он, поднимая перчатку, обшитую бахромой.

– Отстань, Попрыгунчик, я приготовлю жаркое из этого… – ворчал Штопор. Но Рейнджер вытащил своего миротворца и схватка прекратилась так же быстро, как она началась, ибо даже гномы и эльфы не любят, чтобы их кололи в спину. Когда бойцы вложили оружие в ножны, снова зазвенел голос Стомпера.

– Внимание! – воскликнул он, показывая пальцем на юг. – Множество всадников приближаются, подобно ветру.

– Лучше бы они скакали НА ветер, – сказал Леголам, сморщив нос.

– Чуткие ноздри имеют эльфы, – сказал Стомпер.

– И легкие ноги, – вполголоса пробормотал гном.

Они прищурились, вглядываясь в облако пыли на горизонте. В том, что это овцеводы, никто не сомневался – ветер возвещал об их приближении.

– Ты считаешь, они не враждебны нам? – спросил Леголам, трясясь, как осиновый лист.

– Этого я сказать не могу, – ответил Стомпер. – Если они друзья – прекрасно, никаких проблем; если они враги – мы одолеем их гнев доблестью.

– Как? – спросил Гимплет, не видя, куда можно спрятаться на плоской равнине.

– Будем сражаться или убежим?

– Ни то ни другое, – ответил Рейнджер, падая плашмя на землю. – Мы все притворимся мертвыми.

Леголам и Штопор посмотрели друг на друга и покачали головой. Они были согласны друг с другом по очень немногим вопросам, но Стомпер, несомненно, не принадлежал к их числу.

– Неплохо было бы захватить нескольких с собой, – сказал Штопор, вытаскивая мясницкий нож.

Повелители баранов приближались, и уже слышно было пронзительное блеяние их воинственных скакунов. Высоки и белокуры ройтанцы, их шлемы украшены шишаками, а лица – усами, похожими на зубные щетки. Путники разглядели также, что они были обуты в сапоги и кожаные шорты на подтяжках, а в руках они держали пики, издали похожие на обвисшие метлы.