— Вы это чувствуете? — выпалил офицер псионической связи, едва увидев Граймса. — Вы это чувствуете, сэр? Никто из них ничего не замечает.

— Конечно, чувствую. И Соня тоже.

— Как будто что-то дожидалось, пока мы прилетим. Долго, очень долго. И теперь вот-вот атакует нас. Правда, я не уверен, что у него хватит сил…

— Я тоже не уверен. По-моему, в прошлый раз эта угроза ощущалась не столь явно. Что скажешь, Кларисса? Ты уже бывала здесь.

— В прошлый раз я была напугана куда сильнее, Джон. Но, думаю, Вы правы.

— По-моему, нам явно что-то угрожает, — сказала Соня.

— Согласен, — ответил Граймс. — Но угроза может исчезнуть. Может быть, эта планета находится в эпицентре действия… неких сил, и сейчас они пробуждаются.

Он засмеялся.

— Наше руководство изрядно раскошелилось. Если после этого ничего не произойдет, наша популярность несколько уменьшится.

— Если честно, — отозвалась Кларисса, — я надеюсь, что ничего не произойдет.

Ничего не произошло.

Проходили день за днем. Группы ученых продолжали кружить в окрестностях посадочной площадки. Одни перемещались на шлюпках «Дальнего поиска», другие предпочитали ходить пешком. Археологи радостно копались в посудных черепках, которые обнаружили на берегах озера и реки, бродили по пещерам и фотографировали знаменитые наскальные рисунки, истолковывая их значение самыми различными способами. Ничего нового эти жуки-навозники не сообщили. Ничего такого, что могло бы пролить свет на причину исчезновения аборигенов. Наскальные рисунки были просто наскальными рисунками, краска оставалась такой же сухой, как и на протяжении последней сотни лет. Лозоходцы бродили со своими рамочками и изучали расположение рудных жил — эта информация могла стать очень ценной, если планету когда-нибудь снова будут заселять. Кроме того, они надеялись найти нефть, а пока наносили на карту русла подземных водяных жил на территории пустынь. Прочие специалисты тоже не сидели без дела. Они снимали показания приборов, производили подсчеты — и не находили ровным счетом ничего такого, чего нельзя найти на среднестатистической планете земного типа.

— В конце концов, — подытожил Граймс, — мы доказали, что этот мир вполне пригоден для заселения.

Они — сам коммодор, Соня и супруги Мэйхью — собрались в уютном салоне капитанской каюты, чтобы насладиться послеобеденным кофе.

— Все единогласно выступают за то, чтобы устроить прощальный ужин и возвращаться домой.

— Кроме нас, — мрачно ответила Соня.

— На то есть причины, дорогая. Ты же всегда так хорошо чувствуешь мое настроение, а я — твое. С тех пор, как я здесь побывал, во мне сидит страх, и я не могу от него избавиться. Я знаю, что на этой планете никогда не буду чувствовать себя в безопасности. Кларисса напугана еще больше, чем я — и у нее есть более чем веские основания! Из-за этого она все время поддерживает телепатическую связь с Кеном.

— Я по-прежнему считаю, что здесь что-то не то, — настойчиво проговорил Мэйхью. — Я по-прежнему считаю: прежде чем писать в рапорте «рекомендуется повторная попытка колонизации», мы должны быть сами абсолютно в этом уверены.

Граймс посмотрел на Клариссу.

— Не желаешь повторить эксперимент?

Она ответила без малейшего колебания.

— Я согласна. Я сам хотела это предложить. Я переговорила с Кеном. И я чувствую: если я попытаюсь вызвать кого-нибудь из древних богов, а не бога неокальвинистов, результат будет лучше. Может быть, это входит в их интересы — чтобы в этом мире снова появились люди, которые со временем станут им поклоняться.

— Как твои «люди-цветы», — добродушно отозвался Кен.

— Да. Как «люди-цветы». В конце концов, девиз «Make Love Not War» можно истолковать как торжество Афродиты над Аресом…

Граймс засмеялся, хотя ему было не слишком весело.

— Прекрасно, Кларисса. Организуем мероприятие этой ночью. Пусть все выбираются из корабля и разбредаются по окрестностям — на тот случай, если Зевсу придет в голову пошвыряться молниями. Вильямс что-то растолстел и обленился за последнее время. Так что ему не повредит, если и для него найдется дельце, раз уж он взялся во всем этом участвовать…

Вильямс превзошел себя. На его взгляд, обстановка была вполне спокойной. Когда корабль затих и опустел, Граймс, Соня, Кларисса, Кен и еще добрая дюжина специалистов всех мастей погрузились в одну из шлюпок, куда были заблаговременно уложено все необходимое.

Солнце почти село, когда они приземлились на голой, выглаженной ветрами площадке на вершине горы. Едва люк распахнулся, в кабину потянуло тонкой струйкой ледяного ветра.

Следом за Граймсом участники эксперимента по очереди покидали шлюпку и спускались на скалу, где ничего не росло и не могло расти. Последние из группы передавали вниз оборудование, прежде чем спуститься самим. Мольберт, прожектора для подсветки, тюбики с красками, кисти. Затем камеры — для фото и видеосъемки. Одна из них позволяла передавать изображение на принимающее устройство, которое располагалось в долине у подножия горы. И, наконец, звукозаписывающие устройства.

Молча, очень медленно Мэйхью и его жена вышли в центр площадки в сопровождении Граймса и Сони, которые несли все, что могло понадобиться Клариссе. Граймс установил мольберт, затянутый черным холстом, и настроил подсветку. Соня разложила на земле краски и кисти. Мэйхью, чье тонкое лицо было бледным и встревоженным, снял с плеч Клариссы тяжелый плащ. Теперь она стояла обнаженная, как и в прошлый раз, и только узкий лоскут грубого меха был обернут вокруг ее бедер наподобие килта. Она стояла, обняв себя руками, словно хотела прикрыть свою роскошную грудь — но не от стыдливости, а от холода. Наверно, так же выглядели ее предшественницы, которые населяли когда-то этот мир, подумал — снова подумал! — Граймс. И совершали тот же магический ритуал, который она намеревалась совершить сейчас.

Мэйхью сунул руку в карман, извлек оттуда крошечную склянку с галлюциногеном и стаканчик из тонкого стекла, наполнил его и протянул Клариссе.

— Выпей это, дорогая, — мягко произнес он.

Кларисса приняла у него мензурку, осушила одним глотком и отбросила прочь. Стекло разлетелось с хрустальным звоном, неожиданно громким, несмотря на свист ветра.

— Ты же босиком…— пробормотал Мэйхью, опустился на четвереньки и принялся подбирать осколки. Кларисса не обращала внимания. Она стояла неподвижно, как статуя. Поднявшись на ноги, Кен обнял ее за плечи свободной рукой — словно пытался подбодрить ее и…

…И проститься?

— Я не могу достучаться до нее, — шепнул он Граймсу. Голос телепата звенел от напряжения и обиды. — Кто-то… или что-то не пускает меня к ней…

Все трое — Граймс, Соня и Кен — отошли к шлюпке, где, держа аппаратуру наготове, собрались ученые. В этот момент солнце скрылось за горизонтом. Остался только свет прожекторов, в лучах которых стояла Кларисса, а выше — почти пустая чернота неба, по которой разбросаны редкие блестки тусклых звезд. На востоке, над самым горизонтом, вырастала туманная сияющая арка — там восходила Линза Галактики. Казалось, порывы ветра, овевающие скалу, долетали сюда из межзвездного пространства.

Все так же, как в прошлый раз. Почти. Один элемент принципиально отличался — люди, которые стояли вокруг. На этот раз на вершине горы стояли скептики и прагматики, а не религиозные фанатики. Но напряжение становилось почти невыносимым.

Медленно, нерешительно Кларисса наклонилась к нагромождению кистей и тюбиков. Вот она выбирает кисть. Окунает ее в баночку с краской, потом выпрямляется… Быстрыми, уверенными движениями начинает рисовать.

Но это неправильно, понял Граймс. Все это — неправильно. В прошлый раз она использовала белый холст. В прошлый раз она работала яркими, почти светящимися красками. А что за существо появляется на холсте? Что это за тип — высокий, худой, в красных чулках, бородка клинышком, улыбка как у обезьяны… Человек?! Но где вы видели человека с крошечными козлиными рожками на темени? С длинным гибким хвостом, который заканчивается острием, похожим на наконечник стрелы?..