Через тридцать минут он действительно обнаружил Хиппера в другом балагане, где тот пытался попасть деревянным шаром в кокосовый орех.

— Развлекаетесь, Хиппер? — спросил Вэллон. — Пойдемте выпьем вместе.

Хиппер начал:

— Послушайте, мистер…

— Замолчите, мы поговорим в баре, когда найдем таковой. Войдя в бар, Вэллон заказал два виски с содовой.

— Ну, теперь можете рассказывать, только давайте — коротко и толково.

Хиппер был низенький и толстый человечек с пухлыми губами. Он был склонен потеть, и шляпа, которую он положил на соседний стул, имела внутри жирную и темную полоску.

— Я ведь такой же человек как и все, мистер Вэллон.

— Кто это вам сказал, Хиппер? И я хотел бы знать, что вы здесь делаете?

Послушайте, я был послан в Сомерсет и выполнил все, что мне было поручено, полностью. Все свидетельские показания и все, что требуется по закону, мною получено и передано в контору агентства. После этого я решил, что могу провести здесь вечер в собственное удовольствие и вернуться на службу завтра.

— Развлечение за счет конторы? Так? Хиппер ответил:

— Нет, я отослал свой отчет о деле и отчет о своих расходах, прежде чем уехал из Сомерсета. Вэллон усмехнулся:

— Но ведь не может же быть, чтобы вы приехали сюда и развлекались за собственный счет, когда могли бы поставить расходы в счет конторы. Что это за чудеса?

И после минутной паузы спросил:

— Когда вы вернетесь в контору?

— Завтра рано утром. Послушайте, мистер Вэллон, вас вовсе не должно касаться мое пребывание здесь.

— Вы хотите меня просить, чтобы я ничего не говорил мистеру Шенно. Вы боитесь, что он уволит вас за это. Но вы забываете, что мне совсем незачем говорить ему, я ведь могу вас уволить сам. Вы это знаете?

— Да, знаю.

— Ладно, Хиппер, я забуду обо всем, а вам придется за это угостить меня двойным стаканом виски с содовой.

— Я всегда знал, что вы порядочный человек, мистер Вэллон, и я с радостью угощу вас виски.

— Спокойной ночи, Хиппер, — сказал Вэллон, выпив свой стакан, а про себя подумал: он законченный лжец.

Когда Вэллон пришел в свой отель, было уже очень поздно и бар был закрыт. На столе стояли два двойных бокала бакарди и под одним из них лежала записка, на которой изящным женским почерком было написано: “Зачем бы я стала вас ждать? Вот ваш бакарди. К. Дж.”.

Он выпил сперва один бокал, затем другой и вышел из гостиной. Поднявшись по лестнице, направился по коридору к своей комнате. Вдруг, одна из дверей, ведущих в тот же коридор, открылась и из нее вышла мисс Джейл. На ней был черный бархатный халатик, на ногах шелковые домашние туфли. Один глаз она закрыла носовым платком. Увидев Вэллона, направилась прямо к нему и сказала взволнованным голосом:

— Я не знаю, что мне делать, что-то попало мне в глаз и мне ужасно больно.

— Этому легко помочь, — сказал Вэллон. — Ступайте назад в свою комнату, а я приду сейчас же следом за вами.

Зайдя к себе, он захватил бутылочку с оливковым маслом, мягкий носовой платок и маленькую стеклянную палочку.

Он вошел в ее комнату. Она сидела возле туалета, все так же закрывая глаз носовым платком. Вэллон сказал:

— Откиньте голову назад и уберите ваш платок. Длинными тонкими и нервными пальцами Вэллон приподнял ее веко и капнул в глаз оливковое масло.

— Теперь закройте глаз и уберите свои пальцы. — А через минуту он приказал ей снова открыть глаз и снова поднял ее веко. Увидев соринку, он сдвинул ее к уголку глаза и вынул своим мягким платком.

— Вот и все, — сказал он. — Было очень больно, но все уже прошло. А теперь, спокойной ночи.

— Скажите, — спросила она, — вы нашли свое бакарди на столе?

— Да, очень благодарен. Следующее угощение за мной. А теперь, спокойной ночи, мисс Джейл. Она встала и быстро шагнула к нему:

— Вы просто большой и здоровый бычок с ленивыми манерами, наделенный какой-то привлекательностью. И вас никто и ничто не интересует?

— Да, это верно. Ну так что же?

— А, да ну вас к черту, Джонни, — и она обвила его шею руками.

В два часа дня Вэллон остановил свою машину на правой стороне Риджент стрит, удивляясь своей нерешительности. На минуту он вспомнил о мисс Джейл, но тут же отбросил эту мысль, решив, что ничего на свете не представляет интереса, даже мисс Джейл. Он пошел пешком вверх по Риджент стрит и почти дошел до угла, когда услышал чей-то голос: “Хэлло, Джонни!"

— Послушай, твой американский акцент можно резать ножом. В последний раз мы, помнится, встретились в Окинаве в тот момент, когда прямо на нас надвигался легкий японский танк. Помнишь, как мы с ними расправились? Вообще, когда становится скучно, всегда вспоминается война, когда и страшно, и приятно одновременно. А как идет жизнь теперь?

— Хорошо, — сказал Вэллон.

— Как насчет выпивки, приятель, зайдем в бар? Здесь есть хорошее виски.

Усевшись в баре за стаканами виски, они начали дружескую беседу. Страйп спросил:

— Чем ты занимаешься, Джонни? Выглядишь ты отлично, впрочем и всегда ты был таким же. Вэллон ответил:

— Помнишь ли ты Шенно, того, у которого я был в подчинении, когда состоял на службе в американских стратегических войсках?

— Да, помню. Жирный парень с больным сердцем. Итак, ты работаешь у него.

Да, он приехал сюда раньше, чем я и открыл частное сыскное агентство.

— Можно лопнуть со смеха, представив себе тебя сыщиком. Ты поглядываешь в замочные скважины, ищешь соучастников преступлений. Но ведь тебе не может нравиться такая работа.

— Да, не слишком. Но я люблю Шенно. Однажды он оказал мне очень большую услугу. Его контора не слишком по вкусу и ему самому, и не все дела ему удаются. Но мне незачем выполнять работу сыщика. Я управляющий конторой и заставляю заниматься сыском других.

— Итак, ты связан с Шенно. Какая у него жена?

— Вполне подходящая, но я видел ее всего два или три раза.

— Ну-ка, расскажи мне, как это такой больной человек, как Шенно, может иметь молодую красивую жену. И везет же некоторым парням.

— Я уже сказал тебе, что Шенно однажды оказал мне огромную услугу.

Страйп ухмыльнулся.

— Чего ты злишься, я ведь ничего такого не сказал. Но что-то у тебя на душе есть, Джонни. Ты стал серьезным и мрачным, каким никогда не был. Я считаю, что в этом виноват Лондон, город, в котором так мало смеются, да англичанам, собственно, и нечему радоваться. Ты ведь мало знаешь англичан, хотя твоя мать и была англичанкой.

— Но это очень много, — ответил Вэллон. — Я люблю англичан. Я был везде и занимался всем на свете, но сюда я возвращаюсь как на родину — домой.

— Нет, для меня нет лучшего места, чем Америка, — сказал Страйп.

— Тебя обидела какая-нибудь девушка?

— Помилуй, всегда ведь найдется другая, хоть и нелегко ее бывает поймать. Впрочем тебе, вероятно, нетрудно, и ты всегда получаешь именно то, чего хочешь, хотя очень мало озабочен этим. Может быть ты даже получаешь сверх обычного, о чем они мне никогда даже и не говорят. Ведь у тебя есть какое-то особое обаяние, и ты нравишься им всем.

Они выпили еще по стаканчику, и Страйп заговорил:

— Слушай, сегодня я встретил такую девушку, что не поверил своим глазам и подумал, что это просто моя мечта, а не живой человек. Она выходила из венгерского ресторана, когда я проходил мимо. В черном костюме, плотно облегающем прекрасную фигуру, в шляпе, которую можно купить только в Париже, да и то за огромные деньги. Дивные ноги, о которых можно только мечтать и крохотные ступни, обутые в изящные туфельки. Эту крошку я бы с удовольствием проглотил всю целиком, даже без всякой приправы.

Вэллон зевнул.

— Ну и что?

— Швейцар подозвал такси, и она немедленно села в машину. Но в тот момент когда садилась, выронила из рук сумочку, из которой высыпались ключи, губная помада, маленький пузырек с духами. И пока все подбирают рассыпавшиеся предметы, я вдруг замечаю, что к моей ноге подкатилось кольцо и поднимаю его. Кольцо очень ценное и дивной работы: розочки из бриллиантов, а в середине розочек рубины. Мой друг, такого кольца ты наверно никогда ни видел.