— Уходите!

Я видел, что причиняю ей боль, но мне было все равно. Я сделал то, на что ни у кого в этом жалком городишке не хватало смелости: прищемил хвост Страшиле Джинксу, и здорово прищемил.

Я оставил ее одну и зашагал к отелю. По дороге я заметил, что прохожие больше не сторонятся меня, некоторые даже улыбались мне. Новости расходятся быстро. Коп, стоявший на краю тротуара, дружески подмигнул мне.

Я вдруг стал популярной личностью в Люсвиле, но это не доставило мне радости: Дженни испортила мой триумф. Я просто не мог понять, как она может быть такой бестолковой. Я спрашивал себя, что теперь буду делать. Может быть через день-другой она поостынет и мы опять сможем работать вместе.

Парадайз-Сити казался таким далеким. Я не хотел возвращаться туда — во всяком случае пока.

Почувствовав, что проголодался, я зашел в ресторан Луиджи. Два пожилых официанта просияли, увидев меня. В прошлый раз они меня игнорировали. Когда я начал есть, к столику подошел толстый пожилой мужчина с пятнами от еды на костюме. Он представился как Херб Лессинг.

— У меня аптека за углом. Хочу вам сказать: по-моему, вы сделали хорошее дело. Этот ублюдок получил по заслугам. Может быть, теперь у меня будет покой по ночам. — Он помолчал, обдавая меня дыханием, потом добавил:

— Я считаю, что вы сослужили этому городу хорошую службу.

«Интересно, — подумал я, — что сказала бы Дженни, если бы слышала его». Я кивнул, поблагодарил и снова занялся едой.

После ленча, не желая возвращаться в отель, я от нечего делать пошел в кино. Фильм не смог отвлечь меня от мыслей о Дженни.

После кино я, не спеша, дошел до отеля и поднялся к себе в номер.

«Вы такой же жестокий и злобный, как и он!»

Я закурил сигарету и лег на кровать, думая о ее словах. В конце концов я решил, что, может быть, она и права. Со мной что-то происходит. Я вспомнил безумную ярость, овладевшую мной, когда я ударил Страшилу и набросился на его дружков. Правда, меня спровоцировали, но я понимал, что три месяца назад ни в коем случае так бы не поступил. Не авария ли была причиной этому приступу безудержной ярости? Может, у меня в голове выбило с места какой-то винтик? Не посоветоваться ли с доктором Мелишем? Потом я решил, что не стоит беспокоиться. В первый раз со времени утраты Джуди я почувствовал неодолимую, настойчивую потребность в женщине.

«Что со мной происходит, черт подери, — недоумевал я. — Пожалуй, лучшим решением будет посещение местного борделя — в таком городе, как Люсвил, должен быть бордель. Портье наверняка знает».

Я посмотрел на часы: четверть седьмого. Сбрасывая ноги с постели, я сказал себе, что найду женщину, хорошо пообедав в «Плаза», а завтра будет видно.

Когда я выходил из комнаты, зазвенел телефон. Беря трубку, я не знал, что этот звонок изменит все мою жизнь.

— Мистер Карр? Говорит О'Халлоран… сержант из городской полиции.

Я узнал его сиплый, сорванный голос.

— Да, сержант?

— Я пытался вас отыскать, а после вспомнил, что вы остановились в «Бендиксе».

— Да? — Я сразу насторожился, все мысли о женщине исчезли и я почувствовал, как у меня напряглись мышцы живота. — Какие-нибудь неприятности?

— Да… можно сказать. — Всхрапнув носом, он продолжал:

— Мисс Бакстер упала с лестницы. Она в больнице.

Я слышал замедленные удары своего сердца.

— Она сильно расшиблась?

— Ну, ничего опасного, но сильно. — Он умолк, снова всхрапнул носом и добавил:

— Сломаны запястье, лодыжка, трещина в ключице… здорово упала.

— Где она?

— В городской больнице. Подумал, что надо вас известить.

— Спасибо, — сказал я.

Послышался звук, озадачивший меня. Опять, что ли, катает свой карандаш?

— На верхней площадке натянули проволоку, — сказал он. — Между нами говоря, думаю, что для вас.

Тлеющий огонек ярости начал разгораться во мне.

— В самом деле? — сказал я и повесил трубку.

В течение нескольких минут я стоял, мрачно уставясь в противоположную стену. Натянутая на лестнице проволока предназначалась мне. Со всеми своими дурацкими идеями о доброте, Дженни пострадала вместо меня. Падение могло стоить ей жизни.

Я позвонил портье и попросил соединить меня с городской больницей. Когда дали больницу, я спросил, можно ли навестить мисс Бакстер. Какая-то сестра ответила, что до завтра нельзя, мисс Бакстер дали снотворное. Я поблагодарил и повесил трубку.

Начинало смеркаться и тени сгущались. Выйдя из отеля, я дошел до здания, где помещался офис Дженни, и поднялся на шестой этаж. Ярость внутри меня росла и росла. У меня все еще оставался ключ, который я забыл отдать ей. Я отпер дверь, включил свет, подошел к шкафу и достал палку. Положил ее на пол у стола в таком месте, чтобы ее не было видно. Все остальные конторы в здании были закрыты, свет горел только в моем окне. Я надеялся, что это соблазнит дружков Страшилы подняться для расправы со мной. Я страстно желал, чтобы они клюнули на приманку, что даст мне возможность дорваться до них и спустить с них шкуры.

Я прождал до половины двенадцатого, а потом, захватив палку, закрыл офис и спустился на улицу. Поймав такси, велел отвезти меня на Десятую улицу.

Когда мы приехали, я расплатился и подождал, пока такси отъедет, потом зашагал по улице, пустынной в этот час, хотя и клубы, и кафе еще работали.

Приблизился к кафе Сэма. Перед ним аккуратной шеренгой стояли семь сверкающих мотоциклов. Шум, вырывающийся из кафе, раздирал барабанные перепонки. Держа палку под мышкой, готовый к драке, я отвинтил колпачки с бензобаков, затем повалил их набок так, чтобы из них вылился бензин.

Из кафе вышли девушка в мини-юбке и парень с ожерельем на шее. Они остановились и изумленно уставились на меня.

— Эй! — несмело окликнул парень, — не тронь мотоциклы.

Не обращая на него внимания, я шагнул в сторону и закурил сигарету.

Девочка испустила крик, похожий на блеяние овцы, а парень метнулся обратно в кафе. Я отошел и щелчком послал горящую спичку в лужу бензина.

Последовал взрыв, ослепительная вспышка, потом взметнулось пламя. Жар заставил меня отступить на другую сторону улицы.

Семеро юнцов в грязных, желтых рубашках и отделанных кошачьим мехом штанах высыпали из кафе, но тут же попятились, остановленные жаром. Я наблюдал. Ни у кого из них не хватило духу вытащить хотя бы один мотоцикл из разбушевавшегося пламени. Они просто стояли и смотрели, как «хонды», вероятно, их единственная любовь, сгорают в огне.

Я ждал, сжимая палку в обеих руках, мысленно уговаривая их броситься на меня, чтобы я смог измолотить их: но они не решились. Как глупые, вонючие бараны они стояли и глядели на гибель игрушек, которые им позволяли чувствовать себя мужчинами, и не трогались с места.

Через пять минут мне надоело, и я ушел.

Хотя Дженни, находящаяся в больнице, и не знала этого, я чувствовал, что поквитался за нее.

Я спал без сновидений и проснулся в девятом часу, разбуженный телефонным звонком. Я снял трубку.

— Мистер Карр… вас тут спрашивает полицейский, — сказал портье с укором в голосе.

— Я сейчас спущусь, — сказал я. — Попросите его подождать.

Торопиться я не стал. Побрился, принял душ и надел дорогую спортивную рубашку и брюки, после чего спустился в скрипучем лифте.

Сержант О'Халлоран, массивный, в одной рубашке без мундира, в сдвинутой на затылок фуражке, заполнял собою одно из бамбуковых кресел. Он курил сигарету и читал местную газету.

Я подошел и сел рядом.

— Доброе утро, сержант. Выпьете со мной кофе?

Он опустил газету и, аккуратно сложив, положил ее на пол.

— Через полчаса мне на дежурство, — сказал он своим сиплым, сорванным голосом, — но я решил зайти. Обойдемся без кофе. — Он уставился на меня своими свиными глазками, холодными, как лед, и твердыми, как алмаз. — Ночью на Десятой был чертовский пожар.

— В самом деле? — Я ответил ему таким же взглядом. — Я еще не видел газеты.

— Сгорело семь дорогих мотоциклов.