Пока он говорил, с крыльца дома раздался пронзительный двойной свисток, и к темному подъезду подкатил темный кеб. И вот произошло нечто такое, чего мы никак не могли ожидать. Из дверей в одно и то же мгновение вышли и м-р Уимполь и сэр Уолтер Чолмондели.

В течение двух-трех секунд они с вполне естественным смущением смотрели друг на друга, потом какая-то странная резвость, свойственная, по-видимому, им обоим, заставила сэра Уолтера улыбнуться и сказать: «Ужасный туман! Мой кеб к вашим услугам».

Прежде чем я успел сосчитать до двадцати, кеб загрохотал по камням мостовой, унося обоих. И прежде чем я успел сосчитать до двадцати трех, Грант прошептал мне на ухо:

— Бегите за кебом, бегите за кебом, как вы бегаете от бешеной собаки, — валяйте!

Мы помчались по темным, извилистым улицам, не выпуская из виду кеба. Один бог знал, по-моему, причину нашего бега, но бежали мы быстро. К счастью, это продолжалось не слишком долго. Кеб остановился на перекрестке двух улиц, сэр Уолтер заплатил вознице, и тот погнал лошадей, радуясь щедрости великодушного седока. Затем сэр Уолтер и Уимполь с минутку поговорили с видом людей, наносящих друг другу тяжкие оскорбления, ведущие либо к извинению, либо к дуэли, — так по крайней мере казалось нам с расстояния десяти ярдов. Потом они обменялись сердечным рукопожатием и разошлись в разные стороны.

Бэзиль одним из редких своих жестов простер руку.

— Бегите за этим негодяем! — крикнул он. — Теперь мы его поймали!

Мы выскочили из-под прикрытия и достигли перекрестка.

— Стоп! — прохрипел я диким голосом. — Вы не туда свернули!

Он продолжал бежать.

— Идиот! — взвыл я. — Сюда свернул сэр Уолтер. Уимполь улизнул от нас. Он прошел уж с полмили по другой дороге! Вы ошиблись!.. Вы оглохли, что ли? Вы ошиблись!

— Не думаю, — выдохнул Бэзиль и побежал дальше.

— Но ведь я вижу его! — крикнул я. — Посмотрите-ка! Разве это Уимполь? Это же старик! Что вы делаете? Что нам делать?

— Бежать, — сказал Грант.

Вскоре мы нагнали помпезного старого баронета, белые бакенбарды которого серебрились в капризном свете фонарей. Мои мозги туманились. Я ничего не соображал.

— Чарли! — прохрипел Грант. — Можете вы на четыре минуты поверить в мой здравый смысл?

— Разумеется, — ответил я, задыхаясь.

— Тогда помогите мне поймать и придержать этого человека. Как только я скажу «ну», — бросайтесь на него. Ну!

Мы набросились на сэра Уолтера Чолмондели и опрокинули увесистого джентльмена навзничь. Он сражался с примерной доблестью, и все же мы одолели его. Почему мы дрались с ним — я не имел ни малейшего представления. Он был силен и полнокровен; лишившись возможности боксировать, он стал лягаться, и мы связали его; лишившись возможности лягаться, он стал кричать, и мы заткнули ему рот. Потом мы перетащили его в узкий двор, выходивший на улицу, и стали ждать. Повторяю, почему мы все это делали, я не имел понятия.

— Мне очень жаль, что я затрудняю вас, — раздался из темноты спокойный голос Бэзиля, — но я назначил здесь свидание.

— Свидание? — переспросил я, опешив.

— Да, — ответил он, спокойно глядя на апоплексического старого аристократа, лежавшего на земле и смотревшего на нас вылезшими из орбит глазами. — Я здесь назначил свидание очаровательнейшему юноше. Старому моему приятелю. Джеспер Дреммонд зовут его — вы, вероятно, видели его сегодня у Бомонтов. Пока там не кончат обедать, он едва ли придет сюда.

Я не знаю, сколько часов мы простояли в темноте. За это время я окончательно пришел к заключению, что с моим другом повторилось то, что некогда имело место на заседании суда. Бэзиль Грант сошел с ума. Я не мог подыскать иного объяснения. Старый почтенный джентльмен с багровым лицом, полузадушевный, валялся на земле, подобно вязанке дров.

Приблизительно через четыре часа во двор проскользнула стройная фигура во фраке. В мерцании газового света я распознал рыжие усы и бледное лицо Джеспера Дреммонда.

— Мистер Грант, — сказал он недоуменно, — это прямо невероятно! Вы оказались правы, но что это значит? За все время обеда, который почтили своим присутствием герцоги, герцогини и издатели толстых журналов, специально пришедшие послушать Уимполя, этот удивительный человек молчал, как зарезанный. Он не отпустил ни одной шутки. Он вообще не произнес ни слова. Что это значит?

Грант указал на грузного джентльмена, распростертого на земле.

— Вот что это значит! — сказал он.

Заметив толстяка, так спокойно лежавшего на земле, Дреммонд отскочил, как ужаленный.

— Что?.. — пробормотал он. — Что?

Бэзиль внезапно накинулся на пленника и извлек из его грудного кармана какую-то бумагу, несмотря на всю беспомощность, баронет, казалось, пытался воспротивиться этому.

То был большой обрывок белой оберточной бумаги; Джеспер Дреммонд пробежал его с нескрываемым изумлением. Насколько ему удалось разобраться в нем, он заключал в себе ряд вопросов и ответов, расположенных в виде катехизиса. Большая часть документа была оторвана и стерта во время схватки, но кое-что уцелело. Гласила эта бумажка следующее:

— Что это такое? — воскликнул Дреммонд, окончательно рассвирепев и швыряя бумагу на землю.

— Что это такое? — голосом, переходящим в какое-то торжественное пение, повторил Грант. — Что это такое? Это великая новая профессия, великий новый промысел. Капельку безнравственный, признаюсь, но все же великий, подобный морскому разбою.

— Новая профессия, — тупо сказал молодой человек с рыжими усами. — Новый промысел!

— Новый промысел! — подхватил Грант с каким-то странным воодушевлением. — Новая профессия! Какая жалость, что она безнравственна!

— Но в чем, черт побери, она заключается?! — одновременно воскликнули Дреммонд и я, разражаясь богохульствами.

— Это великий новый промысел Организатора Остроумных Ответов. Сей жирный старый джентльмен, лежащий на земле, несомненно, кажется вам очень тупым и очень богатым человеком. Позвольте мне открыть вам его подлинное лицо. Подобно всем нам, он очень умен и очень беден. Он на самом деле вовсе и не толст: все это набивка. Он вовсе не так стар, и зовут его отнюдь не Чолмондели. Он шарлатан, шарлатан на совершенно новый, очаровательный манер. Он нанимается ходить по званым обедам и подавать своим клиентам реплики. Согласно заранее выработанной схеме, которую вы видите на этом клочке бумаги, он говорит сплошные глупости, заготовленные им для себя, в то время как клиент изрекает всевозможные мудрые фразы, заготовленные для него. Короче говоря, он дает себя разыгрывать за гинею в вечер.

— А этот ловкач Уимполь… — с негодованием начал Дреммонд.

— Этот ловкач Уимполь впредь едва ли будет вашим соперником по части интеллигентности. У него имеется несколько достоинств: элегантность, серебристые волосы и прочее. Но интеллект его — в нашем приятеле, лежащем сейчас на полу.

— Ох, уж этот приятель! — яростно воскликнул Дреммонд. — Этому малому следовало бы быть в тюрьме!

— Отнюдь нет, — снисходительно сказал Бэзиль, — ему следовало бы быть членом Клуба удивительных профессий.