— Потому что я должен предупредить вас, дабы вы избежали потрясения. Вашего отца поймают за несколько недель — возможно, еще раньше. Он не сможет убежать. В качестве доказательства, что я не блефую, могу описать вам методы, которые обычно используют.

— Да! — сказала Кристал, опустив глаза.

— Странно, но факт, — продолжал Байлс, сначала посмотрев на стол, потом подняв голову, — что большинство бегущих из Нью-Йорка старается выбраться как можно дальше. Еще более странно, но столь же правдиво, что большинство направляется в Калифорнию или Флориду.

— А теперь вы тоже не блефуете? — спросила Кристал.

— Нет, — ответил Байлс. — Вчера за ленчем ваш отец скомкал и отбросил конверт, покрытый цифрами. Его нашли. На конверте он дважды написал «Лос-Анджелес», потом зачеркнул и написал «Майами».

По комнате пробежал легкий шорох.

— И наконец, — снова заговорил Байлс, — позвольте назвать вам еще один пункт, который завлечет его в западню. Вся его красота в том, что он никогда не придет в голову ни ему, ни вам. Оглядитесь вокруг!

Три лица вопрошающе повернулись в разные стороны. Они увидели уставленные книгами стены, мебель, обитую декоративными тканями, а за приоткрытыми двойными дверьми в северной стене край шахматной доски в кабинете Мэннинга. Два задних окна были ярко освещены солнцем; передние были голубовато-белыми.

— Боюсь, я не понимаю, — пробормотала Кристал.

— Вы ничего не замечаете?

— Нет!

— С тех пор как я знаю вашего отца, — сказал Байлс, — он обшаривает букинистические магазины. Все книги здесь из вторых рук — других он не покупает. Он так же не может удержаться от посещений букинистов, как алкоголик от баров. — Байлс сделал паузу. — Полиция разошлет циркуляры во все букинистические магазины страны — с фотографиями, описанием внешности и обещанием вознаграждения. Куда бы он ни отправился, его все равно схватят.

— Нет! — с триумфом воскликнула Джин. — Они не узнают его! Пластический хирург…

Наступило гробовое молчание.

Джин прижала обе руки ко рту — в ее голубых глазах застыл ужас.

— Какой пластический хирург? — резко спросил Байлс.

(Чистая случайность или уловка?)

В тот же момент полицейский О'Кейси вошел в комнату, держа большие ножницы. Не удостаивая взглядом сэра Генри Мерривейла, он положил ножницы на стол рядом с ним и обратился к Байлсу:

— Я подстриг ровно двенадцать футов изгороди, сэр.

Момент был весьма напряженный.

Г. М., которому, очевидно, хотелось сразу же обследовать ножницы и в то же время продолжить тему пластической хирургии, бросил ножницы под стол, где никто не мог их видеть. Байлс подал знак О'Кейси, и тот быстро вышел.

— Ты дура, Джин! — сердито сказал Боб. — Они знают всех пластических хирургов. Им останется только найти нужного и…

— Прошу прощения, — пробормотал Байлс и вышел из комнаты.

— Он пошел к телефону давать указания о начале поисков, — проворчал Боб. — Видишь, что ты наделала?

— Минутку, сынок, — послышался спокойный голос Г. М.

Боб и Джин сразу же повернулись к старику в расчете на помощь. Несмотря на его свирепую внешность, молодежь инстинктивно к нему обращалась, чувствуя родственную душу. Например, он мог понять причину, по которой его десятилетний внук выстрелил в зад сэру Эзми Фозергиллу из духового ружья.

Джин вскинула голову, тряхнув золотистыми волосами.

— Вы не выдали никакой тайны, девочка моя, — успокоил ее Г. М. — Фактически так даже лучше.

— Лучше?

— Угу. Я уже принял вызов нашего хитроумного друга — у него добрые намерения, но работа всегда на первом месте. Лично я заключил бы пари на десять буксов, что ваш старик и близко не подойдет ни к какому пластическому хирургу, а если он уже это сделал, копы ничего не узнают. Но не говорите ничего Байлсу! Пускай полиция опрашивает столько пластических хирургов, сколько сумеет найти.

— Но это правда, — прошептала Джин, — что пластический хирург может сделать лицо неузнаваемым?

— Нет, девочка моя. Не в том смысле, в каком вы имеете в виду. Он может… — Г. М. внезапно умолк, словно на него снизошло вдохновение.

— Не беспокойся, Джин, — мягко промолвила Кристал. — Мы знаем, как ты предана папе, потому что ты всегда была его любимицей. Можно даже понять неожиданную преданность Боба, хотя это не так легко.

— Он мой отец, — просто объяснил Боб. — А теперь они говорят, что он мошенник!

Кристал снисходительно улыбнулась. Сай только теперь заметил, как похожи светло-голубые глаза Джин на темно-голубые глаза Кристал, которая смотрела на него тем же провоцирующим взглядом.

— Послушай, дорогая, — с искренним сочувствием обратилась Кристал к сестре. — Никто в здравом уме не мог бы поверить, что папа растратчик. Но если бы он смылся с сотней тысяч, я бы им только восхищалась.

— Вам нравится крупная игра, не так ли? — спросил Сай.

— Все ее разновидности. — Кристал снова посмотрела на него и опять повернулась к Джин. — Кажется, эта его женщина — танцовщица с веером или воздушным шаром.[21] Она молода и привлекательна… Не сжимай кулачки, Джин. А ты, Боб, не ерзай от смущения каждый раз, когда упоминают танцовщицу с веером. Факт в том, что мужчины в папином возрасте часто срываются с цепи и совершают поступки, которые посторонним кажутся глупыми. Но они не так глупы, если только их понять. Ради бога, дайте папе перебеситься! Эта женщина…

Из дверного проема послышался спокойный голос Байлса:

— Думаю, если не возражаете, нам лучше узнать имя этой женщины.

Ковры в доме были слишком мягкими! Джин с досадой стукнула кулаком по столу. Она и Боб уставились друг на друга.

Байлс подошел к столу и снова сел напротив Г. М.

— Я бы хотел, чтобы вы этого не касались, Гил, — устало произнес Г. М. — Это вам не поможет. Но если вам нужна информация, лучше получите ее от меня.

— Да? — поторопил Байлс, достав маленькую записную книжку.

— Девушку зовут Айрин Стэнли.

Джин смотрела на Г. М. с отвращением, как на предателя. Байлс с удовлетворением заметил этот взгляд.

— Ее адрес, — продолжал Г. М., — Восточная 161-я улица, 161.

— Номер телефона? — спросил Байлс, не отрываясь от книжечки.

— Моттхейвен 9-5098.

Взгляд Г. М. вовремя остановил Джин, которая, очевидно, знала, что это ложь, и едва ее не разоблачила. Сай Нортон также заподозрил трюк, поскольку это был тот самый телефонный номер в Бронксе, по которому Г. М. разговаривал вчера вечером.

— Ее настоящее имя, — сообщил Г. М., — если вас это интересует, не Айрин Стэнли, а Флосси Питерс. Но вы называйте ее Айрин Стэнли.

— Род занятий?.. О, прошу прощения! — Байлс улыбнулся и спрятал книжечку. — Поверьте, — обратился он к остальным, — нам лучше знать такие вещи.

В этот момент в дверях появился нетерпеливый и раздраженный Хауард Беттертон. Два голоса прозвучали одновременно.

Один принадлежал Беттертону.

— Мне пора побеседовать с окружным прокурором.

Вторым был голос Байлса.

— Ну, Г. М.! Доставайте ваши садовые ножницы и расскажите нам, какой великий ключ к разгадке они содержат!

Снова наступило молчание. Даже Беттертон, который открыл рот для продолжения негодующей речи, закрыл его и поспешил к столу. Тайна ножниц пробуждала всеобщее любопытство.

— Ладно. — Г. М. бросил в пепельницу выгоревшую сигару и полез под стол. — Так как у меня остается менее двадцати четырех часов до того, как я наконец смогу отправиться в Вашингтон, я собираюсь продемонстрировать вам все доказательства и все то, что я обнаружил — если вы только сможете правильно это интерпретировать. Буду говорить прямо.

Старший инспектор Мастерс мог бы удостоверить, что натуру Г. М. можно назвать прямой с таким же успехом, как штопор. Однако по какой-то причине Г. М. находил удовольствие, мистифицируя только Мастерса. Сая интересовало, сдержит ли он слово, данное Байлсу.