— Осталось очень много, — возразила Кристал. — Но пожалуйста, не расстраивайся.
Женщина спокойно посмотрела на дочь, которая была чуть ниже ее.
— Я приехала в Нью-Йорк три года назад. Несколько моих картин выставили в галереях. Но я была и оставалась рекламной художницей, хотя не осмеливалась просить работу в агентстве из-за… — Она коснулась левой щеки. — Я рекламная художница и потому могу арендовать эту студию. Вам она нравится?
Все ухватились за возможность переменить тему. Они знали, что это всего лишь минутная передышка, что дьявол никуда не делся, но пытались заслониться от него.
Сай отметил скромный вид студии: белые стены, бетон внизу. Часть комнаты от потолка до пола была задрапирована серым бархатом. На полу — мягкий и темный ковер. Занавесь с одной стороны слегка покачивалась, подсказывая, что служит перегородкой с соседней комнатой.
Повсюду были материалы для живописи маслом и акварелью. У одной из стен Сай увидел стопку холстов. Возле мольберта стоял табурет для натурщицы, а рядом лежало фотооборудование для съемок рекламы. Они находились в центре Нью-Йорка, но здесь можно было ощущать себя в космосе.
— И ты действительно живешь здесь? — спросил Боб.
Айрин Стэнли засмеялась:
— Официально — нет. Ради бога, не пытайся раздобыть тут квартиру. Их не существует. Но… — она кивнула в сторону бархатной перегородки, — там у меня кровать, телефон на имя «Студии Стэнли» и примитивные умывальные принадлежности. Если я хочу заночевать здесь, это никого не беспокоит.
— А как насчет еды?
— Готовить тут не позволяют — это против правил. Но первые пять месяцев мне было так спокойно! Я могла спускаться в кафе, прикрыв щеку вуалью, и никто ничего не замечал.
— Но неужели ты раньше не думала о пластической операции? — воскликнула Джин.
— Сначала я не могла ее себе позволить. А потом мне казалось, что шрамы слишком старые для хирургии.
Вопрос Джин, заданный из благих побуждений, прозвучал бестактно.
— И, находясь вдали от нас, ты никогда не скучала… — Она не договорила.
Айрин Стэнли поправляла один из холстов у левой стены — венецианскую жанровую сцену XVI века. Ее изящная фигура выпрямилась на фоне серого бархата.
— Да! — произнесла она сдавленным голосом. — Очень скучала!
Холст со слабым стуком упал на пол.
— Иногда я могла забыть его… и вас тоже, — поспешно добавила женщина, — на полгода и даже на год. Но потом какая-нибудь мелочь напоминала мне о прошлом, и я мучилась, как от боли.
— Подожди! Я не хотела…
— А теперь я расскажу вам, что произошло в этой студии, когда я снова встретила Фреда. Я не знала, что люди из частного детективного агентства выследили меня. Я просто чистила кисти, сидя левой щекой к двери, когда она открылась и вошел Фред. Он не стал причинять мне лишнюю боль, притворяясь, будто ничего не замечает, а только сказал: «И это все, что беспокоило тебя, Бетти? Мы справимся с этим за одну-две недели». Тогда я… заплакала.
Если ранее в голосе Айрин Стэнли, или Элизабет Мэннинг, слышались нотки гнева, то теперь они исчезли. Она говорила просто, как о повседневных делах.
— Это произошло несколько месяцев назад. С тех пор я начала жить снова. Недавно, сэр Генри, вы упомянули Рихтера в Вене.
Г. М., сидевший в кресле, подпирая кулаком подбородок, молча кивнул.
— Фред привез его сюда на специальном самолете, и он сделал это… — Она коснулась левой щеки.
— Я по-прежнему думаю, мэм, что только двое людей в мире могли это сделать.
— Что касается Фреда… — Оборвав фразу, она достала из-за стопки холстов еще один, тщательно спрятанный. Это был портрет Мэннинга, на котором он выглядел как живой. — Казалось, Фред не постарел ни на день, — продолжала женщина, сняв с мольберта пустой холст и заменив его портретом. — Только волосы поседели преждевременно. Руки, плечи и торс были как у человека на двадцать лет моложе. Он оставался таким же безумно романтичным и… и глупым, — она улыбнулась, — каким я знала его прежде. Мы собирались отправиться во второй медовый месяц и уже все спланировали.
Но тут дьявол выскочил из укрытия.
— То-то и оно, — прервал сэр Генри Мерривейл. — Мы должны услышать об этих планах раньше копов. Пожалуйста, расскажите о них.
Сай затаил дыхание. Айрин Стэнли бросила на него странный взгляд, отошла к дивану и снова села.
— Это не имеет значения, — сказала она Г. М.
— То есть как?
— Вы пришли сюда, сэр Генри, чуть позже половины одиннадцатого и деликатно сообщили мне о происшедшем. До того я читала дневные и вечерние газеты, но только смеялась над трюком Фреда с исчезновением. Вы сказали мне, что кто-то пытался его убить, дважды ударив ножом в бок, и попросили подождать детей, что я и сделала.
— Да, мэм. Но почему вы говорите, что это не имеет значения?
Темно-голубые глаза оставались непроницаемыми.
— Это зашло слишком далеко. Если Фред умрет, умру и я.
Послышался сдавленный крик — Сай не мог определить, чей именно.
Г. М. поднялся.
— Может, перестанете болтать вздор? — осведомился он.
— Вы бы не называли это так, если бы знали мою жизнь.
— Но разве вы не хотите, чтобы человека, который пытался убить вашего мужа, поймали и наказали?
— Его никогда не поймают и не накажут, — ответила она.
В студии, казалось, похолодало. Фредерик Мэннинг с насмешливыми глазами и длинными седыми волосами, подстриженными на висках, смотрел на них с портрета.
— Когда вы ушли, сэр Генри, я словно обезумела. — Айрин Стэнли стиснула руки. — Я должна была позвонить и узнать, что с Фредом. Но слуги бы не поверили, что я его жена. Тогда я подумала о Стаффи — он говорил вам, что пробыл в доме двадцать один год?
— Да, — пробормотал Сай Нортон.
— Сначала Стаффи тоже мне не верил. Но я убедила его, напомнив разные вещи, которые самозванка не могла бы знать.
— Понятно. Ну и что он сообщил?
— Фред несколько раз приходил в сознание. Детектив — лейтенант… не помню фамилию — все время был с ним.
Кровь бросилась ей в лицо, несмотря на все самообладание. Впервые стал заметен красноватый след у левого глаза и еще один возле подбородка.
— Фред отказывается назвать имя человека, напавшего на него. Вернее, он клянется, что не знает, кто это был. Понимаете? Он кого-то защищает. Это значит, что… — Медленно повернувшись, она посмотрела сначала на Кристал, потом на Джин и наконец на Боба.
За бархатной занавесью-перегородкой начал звонить телефон.
Глава 16
Айрин Стэнли вскочила:
— Это Стаффи! Он обещал звонить каждый час, будут новости или нет. Прошу прощения.
Она исчезла за занавесью. Сай изучал три лица, смотревшие ей вслед.
— Мама чудесна! — воскликнула Джин. — Я всегда идеализировала ее, но не думала, что она такая на самом деле!
— Ты в своем уме, Джин? — яростно прошептал Боб, схватив сестру за руку. — Неужели ты не понимаешь, что она имела в виду?
— Что?
— То, что на папу напал один из нас!
Они говорили тихо, чтобы слышать слова женщины за занавесью. Кристал в легком атласном жакете поверх золотистого вечернего платья подошла к Саю. Ее глаза сияли.
— Джин права — мама чудесна. Но, по-моему, она слегка не в себе. Сай!
— Ну? — Сай достал из внутреннего кармана карандаш и старое грязное письмо.
— Вы верите тому, что она сказала?
— Она сказала многое. Что вы имеете в виду?
— Что мужчины ценят женщин только за их физическую привлекательность?
— Господи, Кристал, откуда я знаю? — простонал Сай. — Вероятно, это правда.
— Черт бы вас побрал! — тихо сказала Кристал.
— Но возраст не имеет значения. Вам двадцать четыре года, а вашей матери, должно быть, около сорока трех. Но если бы вы обе вошли в эту минуту в бальный зал, не было бы ни одного мужчины, который не посмотрел бы на вас.
Кристал начала повторять «черт бы вас побрал», но ей помешали слезы.