А люди! Сколько тут было людей! Мужчины в чалмах, с белыми бородами и в длинных халатах; нищие, с причитаниями протягивающие руку к прохожим; калеки, показывающие прохожим свои язвы и уродства; дервиши и богомольцы, громко бубнившие молитвы; стайки полуголых детей всех возрастов, как воробьи перелетавшие с места на место; старые и молодые женщины в пестрых одеждах и каких-то подобиях паранджи. Египтянки 1942 года закрывали верхнюю часть лица – от волос до кончика носа – черной сеткой, но такой прозрачной, что сквозь нее хорошо виднелись черты лица. Каирские модницы прикрепляли к сетке у переносицы кусочки ярко отполированного золота. Так получалось, что одновременно и есть паранджа и нет паранджи, а скорее всего, есть не паранджа, а украшение.

Многие говорили: «Большой базар – это сердце Каира». Но если Большой базар был подобен сердцу, то десятки тысяч людей, которые непрерывным потоком двигались по его темным улочкам и закоулкам, были подобны крови, мерно пульсирующей в артериях этого сердца.

Однако Большой базар был не только сердцем города. Он был также форумом и политической биржей каирского обывателя, его газетой, его радио, важнейшим источником сведений обо всем, что происходит на свете, а главное, кузницей бесчисленных сказок, легенд, слухов, подчас самых невероятных и фантастических. Тысячи нитей связывали Большой базар с «лучшими фамилиями» Египта и даже с окружением самого короля Фарука. Здесь обсуждались все вопросы дня – военные, политические, экономические, бытовые, семейные и особенно все события скандальной хроники города. Здесь же вырабатывалось то «общественное мнение» широких египетских кругов, которым интересовались даже дипломаты. Рассказывали, что послы великих держав, аккредитованные при египетском короле, имели специальных агентов, которые информировали их обо всем, что происходило на Большом каирском базаре….

В центре города и в некоторых привилегированных районах на берегу Нила уже совсем прозаически жил Египет современности. Здесь были прекрасные европейские здания, широкие улицы, банки, пароходные компании, блестящие магазины и кафе, официальные учреждения. Здесь имели свои резиденции англичане, французы и другие европейцы, а также европеизированные представители египетской знати и буржуазной интеллигенции. Здесь был мир империализма, со всеми его внутренними противоречиями.

Они явственно обнаруживались еще до войны, когда шла борьба за влияние между англичанами и французами. Конечно, военно-политическими хозяевами Египта были англичане – так повелось с 1882 года, когда Египет был оккупирован Англией. Однако в течение предшествовавших десятилетий Франция играла крупную роль в судьбах Египта, и французские традиции здесь были очень сильны: египтяне чаще учились во Франции, чем в Англии, французский язык был популярнее английского. Даже шифрованная переписка египетского министерства иностранных дел велась на французском, а не на английском языке (свой родной язык король Фарук почему-то считал неподходящим для такой переписки).

Но борьба за Египет между Англией и Францией не очень затрагивала массы египтян.

Для народа и те и другие были врагами, колонизаторами. Главным содержанием политической жизни египетских масс стала борьба с господствующим английским империализмом.

После первой мировой войны и Великой Октябрьской революции на берегах Нила, как и во многих других колониальных странах, поднялось широкое народное движение за национальную независимость. Пестрое по своему социальному характеру, оно доставляло английским колонизаторам немало хлопот.

В 1936 году Лондон оказался вынужденным особым договором формально признать политическую «самостоятельность» Египта.

С началом второй мировой войны положение еще более обострилось. Правда, французское влияние теперь сильно ослабело, однако у англичан появился в Египте новый и гораздо более опасный соперник – американцы. К тому же и национальное движение стало принимать все более опасные для англичан формы.

Главным выразителем египетской национальной идеи в те годы стала партия ВАФД – партия национальной буржуазии, которую поддерживала часть помещиков, тесно связанная с капиталистическими компаниями. Но за ВАФД шли и значительные массы мелкой буржуазии, интеллигенции, крестьянства, даже рабочих, стремившиеся к национальной независимости Египта. Партия ВАФД атаковала британский империализм и добивалась уже не только формальной, но и фактической самостоятельности страны, а также установления нового внутреннего режима.

Какого именно? Тут среди членов партии возникали разногласия и расколы. Одни, близкие к капиталистическим и помещичьим кругам, требовали консервативно-буржуазной власти, лишь внешне прикрытой национальным костюмом, и готовы были идти на различные уступки британским империалистам. Другие, связанные с крестьянско-ремесленными, а отчасти и с рабочими массами, стремились к прогрессивно-демократической власти и твердо отстаивали независимость Египта. В результате политика ВАФД представляла колеблющуюся и зигзагообразную линию. В партии имелось много различных группировок, некоторые из них были связаны с лагерем реакции и империализма. Однако, несмотря на все это, борьба ВАФД для своего времени являлась шагом вперед.

Особую позицию занимал король Фарук и его окружение. Воспитанный в реакционных традициях прошлого, он шестнадцати лет вступил на престол. «Вино власти» сразу ударило ему в голову. Конечно, молодой король прекрасно чувствовал и понимал, что англичане являются его хозяевами и что без помощи англичан ему не удержаться на троне. Однако личные политические симпатии Фарука очень быстро определились: он стал поклонником Гитлера и Муссолини. И, когда в 1939–1942 годах фашистские державы, казалось, шли к верной победе, Фарук стал недвусмысленно брать курс на их торжество. Он поддерживал секретные связи с Римом и Берлином, покровительствовал их агентам в Египте. Отношения Фарука с англичанами в этот период принимали все более напряженный характер.

Но и другие противоречия бурлили в те дни в Каире: Египет был наводнен регулярными войсками, военными отрядами и военными миссиями всякого рода, между которыми происходили вечные распри и конфликты. Здесь стояли австралийские и новозеландские дивизии, которые плохо ладили с британским командованием в Каире. Здесь были военные представители США и Южной Африки, у которых имелись свои счеты с англичанами. Здесь ютились также остатки греческих, польских и югославских войск, эвакуировавшихся из своих стран после их оккупации Германией. Здесь отстаивались части французского военного флота, бежавшие от гитлеровцев.

Все эти осколки бывших армий и флотов, пережившие катастрофу, измученные, озлобленные, потерявшие веру в будущее, были едины лишь в одном: в нелюбви к англичанам. Они обвиняли англичан в высокомерии, в вероломстве, в нежелании оказать действительную помощь пострадавшим за них союзникам – во всех смертных грехах!

А военная машина империализма работала тем временем на полный ход. Каждый день в египетские порты приходили многочисленные пароходы с войсками, вооружением, боеприпасами, продовольствием. В самом Египте англичане размещали крупные заказы на сырье и пищевые продукты, и местные паши нередко ухитрялись в несколько дней составлять огромные состояния. Почуяв наживу, авантюристы и спекулянты всех наций слетелись в Египет и начали бешеный танец вокруг британского интендантства, набивая карманы золотом. Волна диких кутежей, массового пьянства, безумной игры в карты, кости, в рулетку катилась по стране, достигая невиданной силы в Каире.

И вот все эти три Египта – Египет фараонов, Египет Магомета и Египет второй мировой войны – смешивались в какое-то фантастическое месиво, взаимно влияли друг на друга и создавали исключительно сложную общественно-политическую атмосферу.

В Египте 1942 года возможно было даже невозможное, мыслимо даже немыслимое.