Не раз она решала, что пора поменять мебель, но так и не поменяла. Деньги надо было вкладывать в бизнес, да и в ее квартирке все равно никто не бывал, кроме нее самой. А вот кресло надо было сменить…

Героическим усилием Фанни спустила ноги с кровати, стараясь не разбудить спящего. В неярком свете лампы он был так красив! У Фанни пересохло во рту от одного взгляда на него. Стоило ей на него посмотреть, как сердце начинало колотиться и дыхание прерывалось. Она торопливо отвернулась и потянулась за халатом, который оказался под кроватью. У нее закружилась голова, и комната поплыла перед глазами…

Ральф проснулся. В мгновение ока он оказался рядом с ней и поднял ее с пола.

— Зачем вы поднялись?! — закричал он.

Фанни прищурилась, чтобы сфокусировать взгляд. Ральф и вправду был в ярости и кричал на нее, хотя Фанни никак не могла понять почему. Потом он сказал:

— Если вам что-то надо, зовите меня.

Ясно?

Он так разозлился, что мог бы наверное и убить ее, с удивлением подумала Фанни, когда к ней вернулась относительная ясность мыслей.

— Мне надо в туалет, — покорно проговорила она. — И я не понимаю, как вы можете в этом мне помочь.

— Хорошо.

Ей показалось, что у него дрогнули в улыбке губы, но, возможно, она ошиблась. И хотя почувствовала себя гораздо лучше, когда он отпустил ее, все же дрожала и ноги у нее подкашивались, словно у ребенка, который только-только учится ходить. Фанни сделала шаг, другой… Он решительно обнял ее, и на сей раз она не стала сопротивляться. Фанни обхватила Ральфа за шею, ведь так ему легче ее нести. Она просто хочет ему помочь, и больше ничего.

— Что сказали ваши родители, когда увидели это убожество? — спросил он, неся ее по длинному коридору, освещенному одной-единственной неяркой лампочкой.

— Ничего особенного. — Она с удовольствием касалась пальцами его волос на шее. — С мамой, правда, едва не случилась истерика.

Папа, как обычно, покричал немного. Но я объяснила, что мне нужно как можно меньше тратить, потому что я вкладываю деньги в бизнес… Вы ведь понимаете, что деньги просто так не даются… А когда смогу, начну копить на приличное жилье. Больше они к этому не возвращались. Они знают, что я все равно сделаю по-своему. Папа, правда, предложил купить мне что-нибудь пристойное…

— А вы отказались? — сухо спросил Ральф.

— Конечно. Я должна сделать все сама, иначе просто перестану себя уважать.

— Ну и упрямство!

Однако Фанни поняла по голосу, что он улыбается и одобряет ее, и ей стало приятно, хотя она всеми силами воспротивилась этому. К счастью, прежде чем она успела — в который раз! — оплакать его власть над собой, он открыл дверь, включил свет и осторожно поставил ее на пол.

— Я буду рядом. Кричите, в случае чего.

И не бойтесь: меня не так-то легко испугать.

Уголки его губ чуть приподнялись в улыбке, и у Фанни отчаянно забилось сердце, так ей захотелось утонуть в синем бездонном океане его глаз.

Ну, нет! Этого еще не хватало! Надо как-то отделаться от него, иначе…

Фанни заперла дверь и вздохнула с облегчением. Она ненавидела себя. Ну, как она может любить мужчину, принадлежащего другой женщине? Да еще мужчину, который способен на шантаж?

Нет, она заставит себя забыть об этой любви. Безумие надо лечить, и она займется этим, как только встанет на ноги. Она еще этого не знает как будет это делать, но сделает!..

Фанни подставила руки под холодную воду, стараясь вновь обрести свое хваленое благоразумие. Она ведь всегда знала, что хорошо и что плохо, как надо поступать, а как — не надо. Ведь, что т говори, а она — деловая женщина, у которой нет времени на дурацкий роман с без пяти минут женатым мужчиной!

Она смотрела на свое отражение в маленьком зеркальце на стене… Если бы она догадалась захватить с собой полотенце, то приняла бы душ, и тогда, быть может, все встало бы на свои места и душевное равновесие было бы восстановлено.

— С вами ничего не случилось?

На пороге стоял хмурый Ральф, закрывая собой весь дверной проем.

Фанни отпрянула.

Неужели она совсем не может побыть одна? Ну зачем он появляется всякий раз, когда она так старается убить в себе любовь к нему?

— Я хочу почистить зубы.

Она знала, что говорит сейчас, как капризный ребенок, но ей было плевать. Ситуация, в которую она посодействовала ей на нервы, лишала последних сил.

—  — Прекрасно, и Что же вас останавливает?

Щетка осталась в комнате. Этой ванной комнатой пользуется еще три человека, поэтому мы никогда ничего тут не оставляем.

И сами убираем за собой, — добавила она и поджала губы.

Ну, почему бы ему не оставить ее в покое и не вернуться домой к своей пусть нелюбимой, но невесте?! Неужели он не понимает, что она, Фанни, никогда не станет никому ничего рассказывать? Зачем он мучает ее?..

Она крепко ухватилась за раковину и наклонилась над ней, внезапно почувствовав упадок сил. На сей раз виноват был не грипп… Это она знала точно.

Ральф внимательно посмотрел на нее, кивнул и, легко подхватив ее на руки, с мрачным видом понес обратно. Вернувшись в комнату, он осторожно положил ее на постель.

— Сейчас принесу воды, и вы почистите ваши зубки здесь. А не хотите выпить чего-нибудь горячего?

Фанни поняла, что он больше не сердится. Ни гнева, ни раздражения не было заметно на его лице. Однако она отказалась. голова у нее кружилась, ее снова знобило, и он, пробормотав что-то непонятное, опустился на колени и обнял ее. Ральф не отпускал ее, пока она, прильнув к его груди, не затихла в его объятиях. Фанни ощутила вдруг необыкновенное счастье от его близости. Быть рядом с ним. Чувствовать его руки… Нечего себя терзать! Надо прогнать дурацкие мысли и наслаждаться счастьем, если оно дается ей хотя бы на несколько минут.

— Останься. Обними меня, — попросила Фанни, почувствовав, что его объятия ослабели.

И он остался. Прилег рядом и лежал тихо-тихо, потом вздохнул и прижал ее к себе еще сильнее. Фанни, чуть высвободившись, положила ладонь ему на грудь, чтобы чувствовать биение его сердца, и спокойно заснула.

Было еще темно, когда она проснулась, почувствовав, что замерзла. Еще не совсем понимая, где она и что происходит, она обняла его, инстинктивно стараясь согреться.

Голова перестала болеть, но тело было каким-то ватным, легким и сверхчувствительным. И разум как будто не принадлежал её. Наверное, так бывает в состоянии нирваны. Фанни ощущала почти забытый ею покой. Ей казалось, будто она спит и видит сон.

Ральф спал. Она почти не слышала его дыхания, а его сердце билось медленно и ровно. Какое счастье вот так засыпать и просыпаться в его объятиях, как будто они давно и навсегда принадлежат друг другу!

Фанни вдруг неожиданно обнаружила, что рубашка Ральфа расстегнута. Его гладкая кожа стала слишком большим искушением, чтобы она смогла не поддаться ему, и она с величайшим наслаждением провела ладонью по его груди. Ей очень понравился этот замечательный сон, в котором не надо было думать ни о чем постороннем и сдерживать свои сокровенные желания. Никто ведь не может наказать человека за то, что он делает во сне. Правильно?

И вот уже Фанни прижалась щекой к его груди, а потом легко, стараясь не разбудить его, коснулась ее губами, украв запретный для нее в реальной жизни поцелуй.

Она осыпала его сонными поцелуями, едва касаясь губами его кожи, пока наконец не добралась до его крепкой шеи и до бившейся на ней жилки. Вся полыхая, она забыла обо всем на свете и что было силы прижалась к нему. И он тотчас проснулся. Она поняла это по тому, как напряглось его тело и изменилось, стало прерывистым и жарким дыхание.

— Фанни, — хрипло прошептал он. — Проснись!

Он слегка встряхнул ее.

— Ты вся горишь. Пожалуйста, не надо… Я этого не выдержу, я же здоровый мужчина.

Он попытался спасти положение, даже попробовал шутить, но она уловила напряжение в его голосе, да и тело его не осталось равнодушным к ее ласке, отчего она отдалась своему неодолимому желанию, не в состоянии совладать с ним, а когда он попытался ласково отодвинуть ее от себя, рассердилась и прижалась к нему изо всех сил.