Но отец, оказывается, не угомонился.

— Здоровье матери, как и всех нас, тебя не касается, — ледяным тоном сказал он. — И не звони больше. Поняла? Дрянь! — вдруг сорвался он и бросил трубку.

«Псих какой-то», — подумала Рита. Она не знала, что матери за эти дни стало хуже.

День рождения прошел великолепно. Рита затмила всех девчонок своим новым платьем. Огорчило только отсутствие Севы. Он накануне уехал в командировку, но прислал с Валерием очень милый и дорогой подарок: большой флакон французских духов в роскошном футляре и букет красных гвоздик.

А на следующий день, под вечер, на заводе произошла эта ужасная история. И все неожиданно обрушилось на Риту, она оказалась главной виновницей, она, видите ли, проглядела эту проклятую фальшивую доверенность. Но разве она одна ее держала в руках? А старший бухгалтер? А расчетный отдел? Рита просто растерялась в тот первый раз, когда к ним в бухгалтерию пришел этот длинный, светловолосый парень из уголовного розыска.

Но когда Лосев пришел снова, она ему все выложила.

— М-да, — согласился Виталий. — Вы правы. Ротозейство общее. А это, знаете, еще хуже. Вы не находите?

— Возможно. Но не я одна виновата, — настаивала на своем Рита.

— Почему вы говорите «возможно»? — усмехнулся Виталий. — Вы не уверены?

— Не цепляйтесь к словам, — резко ответила Рита, словно ударила его по рукам.

— Оставим пока эту тему, — сказал он. — Степень вашей ответственности пусть определяет администрация. Мне же надо поймать преступников, понимаете?

— Конечно, понимаю, — с готовностью ответила Рита.

— Они никакого отношения к той житомирской фабрике не имеют. Мы пока не знаем даже, откуда они вообще приехали.

— Тот молодой человек, который доверенность предъявил, — москвич, — безапелляционно заявила Рита.

— Откуда вы знаете?

— Уверена.

— Но почему?

— Ну, не знаю. Вот чувствую, что москвич.

— Гм. Это вполне возможно, — задумчиво согласился Виталий.

— К нам из разных городов люди приезжают. Научилась разбираться, — добавила очень довольная собой Рита и с жаром повторила: — Вот честное слово, москвич. Увидите.

— Вполне возможно, — снова согласился Виталий и улыбнулся. — Много бы дал, чтобы посмотреть. А вы его хорошо запомнили?

— Прекрасно. Я же вам его прошлый раз описала.

— Вы нам потом еще раз его опишете. А как он себя вел?

— Очень свободно. Даже… Коробку конфет нам преподнес. Все ели.

— И что он сказал при этом? Вообще, что он говорил, помните?

— Ну, что говорил? Вошел, так руки развел и говорит: «Пламенный привет, товарищи, от братской Украины». И конфеты преподнес. Украинские, между прочим. Я обратила внимание. Киевская фабрика. Называются «Червонный стяг».

— А потом?

— Ну, про погоду сказал. «У вас в Москве теплее, — говорит, — чем на Украине». А Петр Иванович его спросил: «Сегодня же назад поедете?» «Нет, — говорит, — на день задержимся. Поручений много надавали. У нас в Житомире ничего не купишь». А я спрашиваю: «Что вас интересует?» А он смеется: «Пока что бензин интересует. Заправиться по пути не успели. На последних каплях до вас добрались. Спешим, чтобы рабочий день не кончился». А от самого одеколоном пахло, «Русский лес».

— Вы ценный помощник, — засмеялся Виталий. — Женщины лучше мужчин кое-что ухватывают.

— Женщины вообще лучше мужчин, — кокетливо улыбнулась Рита, на секунду почувствовав себя в своей стихии. — Вам не кажется?

— Смотря в каком смысле, — покачал головой Виталий. — «Русский лес» вы учуяли, а жулика не заметили.

— Ну, знаете…

— Ладно, ладно. Это я к слову. А что он еще говорил?

— Ой, совсем забыла! Он меня в театр пригласил. На Таганку. «Имеется, — говорит, — знакомый администратор. Я ему, он мне». «А что вы ему, спрашиваю?» «Ну, всякие там шмотки из „Березки“, — говорит. — Могу вам устроить».

— И вы устояли? — улыбнулся Виталий. — Только честно.

И такая у него была открытая, дружеская, обезоруживающая улыбка, что Рита сконфуженно улыбнулась ему в ответ:

— Не устояла.

— И что же он сказал?

— «Пустяк дело, — говорит. — „Березку“ на Кутузовском знаете? Обратитесь к дежурному администратору, Нине, скажите „от Димы“. Все вмиг сделает».

— Ну, ловкач. А как насчет театра?

— Мне в тот вечер не до театра было, — вздохнула Рита и попыталась даже всхлипнуть. — Так я с ним и пошла!

— Но свидание он все-таки назначил?

— Нет. Я сказала, что занята.

— Да-а. Все-таки он дрогнул при виде вас, — улыбнулся Виталий. — Может, он вам адресок или телефончик оставил?

— Вот этого не оставил, — засмеялась Рита, у которой от последних слов Виталия снова улучшилось настроение. — Что ж вы хотите, все-таки жулик.

— Да. И опасный.

На этом их беседа окончилась. Больше Рита вспомнить ничего не могла.

К этому времени сложный механизм розыска был уже запущен. На первый взгляд может показаться, что в таком огромном городе, как Москва, найти среди чуть не миллиона машин, постоянно или временно находящихся здесь, одну, да еще с обмененным номером и, кроме того, намеренно скрывающуюся и в любой момент готовую удрать, — задача немыслимая. Хотя была известна марка машины и то, что у нее помято крыло, все же это не очень облегчало поиск. Однако такой поиск у специалистов не выглядел безнадежным. Наоборот, при условии безукоризненной работы всех звеньев сложного механизма розыска, машина могла быть обнаружена в кратчайший срок. Надо было только знать, где и как ее искать.

От людей, включившихся в поиск, требовались не только добросовестность и настойчивость, но и ряд специальных знаний, навыков и способностей.

Итак, первый вопрос — где эту машину искать. Ведь преступники должны были ее спрятать на ночь. Но постороннюю машину не поставят на ночь ни в одно автохозяйство или гараж. Ни на одну официальную автостоянку преступники ее тоже не поставят, слишком это рискованно, ведь там регистрируют номер. Правда, на ней уже может стоять и не тот номер, который объявлен в розыск. Но сам факт появления грузовой машины известной марки в ту ночь на стоянке может привлечь внимание, а тут еще вмятина на крыле. На улице бросить ее тоже было невозможно: всю ночь там несут службу милицейские патрули. Остаются дворы, и не всякие, а такие, где большая грузовая машина может быть поставлена незаметно. Такие дворы на своей территории знают, конечно, участковые инспектора.

Впрочем, та, первая ночь уже прошла, и задача, казалось, сама собой отпала. Но нет. Найти место, где эта машина простояла ночь, и сейчас представляло немалый интерес. От этого места могли потянуться кое-какие ниточки. Кто-то должен был видеть эту машину и, может быть, говорил с водителем, что-то тот узнавал или о чем-то просил, словом, след там мог остаться.

Однако вопрос, где искать машину, сводился не только к поиску ее ночной стоянки. Ее следовало еще и починить: с помятым крылом опасно вырываться из города, ведь это была самая верная ее примета, по которой машину непременно попытаются задержать. Это преступники, конечно, понимали. И тут нужна была чья-то помощь. Допустим, они ее за большие деньги смогут получить. Но сама работа-то непростая: крыло надо выправить, прошпатлевать и покрасить. Последние две операции требуют еще время на сушку. Так вот, где все это можно сделать? Ни в одном личном гараже это невозможно — размеры машины не позволят. Значит, остаются автохозяйства и парки, а это уже поддается проверке, быстрой и одновременной. Однако и тут может показаться, что время упущено: за вчерашний день этот небольшой ремонт мог быть закончен, и сегодня ее уже в автохозяйстве нет. Но, во-первых, место ремонта все равно представляло немалый интерес, как и место ночной стоянки. Во-вторых, проверка-то была осуществлена именно вчера, одновременно по всему городу. Грузовая машина не иголка, ее можно незаконно поставить на ремонт, соблазнившись большими деньгами, но ее невозможно там спрятать. Да и не осмелятся преступники просить об этом, даже заикнуться об этом, иначе каждый понял бы: значит, авария непростая, значит, машину ищут. Тут, ведь, любой испугается и не захочет рисковать ни за какие деньги.