— Ты, что ли, Леня?

Догонявшие приблизились. Их было человек шесть или семь, лица различить было невозможно. Один из подошедших грубо спросил, указав на Виталия:

— Этот?

— Этот, — подтвердил другой голос.

И тогда первый из парней внезапно и пружинисто кинулся на Виталия, и тот не успел до конца увернуться.

Тяжелый, плотный удар пришелся в плечо, и боль прошила грудь. И сразу вперед кинулись остальные парни.

— Ребята, что вы делаете!.. — отчаянно закричала Галя, хватая кого-то из дерущихся и пытаясь оттащить в сторону. — Отпустите его!.. Слышите?

Виталий упал вовремя. Двое из нападавших, оступившись, тоже упали, и на них навалились остальные, в темноте не сразу разобравшись, где кто. А Виталий, чуть откатившись в сторону, отбросил от себя одного из парней, затем другого. Двое валялись в грязи, а Виталий выбрался, наконец, из кучи. Его душила ярость, на секунду даже охватило ощущение подлинного боя, к которому его готовили все три года в армии, а последние годы в МУРе.

Но даже в этот миг он не потянулся к пистолету под мышкой, подсознательно ощутив разницу между хулиганским, жестоким, но неопытным наскоком этих выпивших парней и по-настоящему опасной, бандитской засадой.

В этот миг кто-то снова ударил его, уже в лицо. Виталий ощутил на губах соленый вкус крови. И тут, как ни странно, к нему вернулось хладнокровие. Следующий удар его был тоже жесток, но уже и расчетлив; парень, вскрикнув, опрокинулся навзничь и пополз куда-то в темноту.

— Ребята, ребята!.. — плача, кричала Галя, пытаясь растащить дерущихся. — Что вы делаете!.. Перестаньте!.. Как не стыдно!..

И тут кто-то неожиданно ударил ее, зло крикнув:

— Пошла отсюда, стерва!..

— А-а! — Галя схватилась за лицо.

Неожиданно раздался близкий выстрел.

И сразу же вслед за ним из темноты вынырнула длинная, черная тень и с клокочущим, злобным рычаньем кинулась на одного из нападавших, сбила с ног и вцепилась в ворот куртки. И новый вопль огласил улицу.

— Алдан, не смей! — испуганно крикнула Галя, все еще прижимая руку к лицу.

А Виталий мертвой хваткой уже зажал другого парня, чувствуя в нем какую-то знакомую, враждебную силу, знакомое сопротивление сильного тела, и от этого все безжалостнее сжимая его и подавляя последнее сопротивление.

Тут-то и появился в слабом свете ближайшего фонаря запыхавшийся Терентий Фомич с ружьем в руке.

— Это что ж такое, а? — сипло и грозно воскликнул он. — Это что еще за разбойники-бандиты?!. Алдан, держать! — крикнул он собаке.

— Папа! — в слезах кинулась к нему Галя. — Смотри, чего они делают!..

— Ага, вижу, — уже спокойнее отозвался Терентий Фомич. — Энтот валяется, и тот на карачки никак встать не может. Крепко ты их, сынок, — уважительно обратился он к Виталию и добавил, кивнув на скрюченную фигуру парня, которого тот продолжал удерживать. — Да брось ты его! Он свое получил, пусть теперь ползет до мамки, там тоже свое получит, чтоб ему пропасть! Вона, как те, видал? — он указал рукой на убегавших парней и крикнул им в догонку. — Эй! Своих чего бросили! Тащи по домам!.. А вас я опознаю!.. Усе равно опознаю и на правлении доложу! У-у, анафемы!.. — он погрозил кулаком вслед убегавшим и снова посоветовал Виталию, брезгливо взглянув на парня, которого тот держал. — Да брось ты его!

— Не-ет, — тяжело отдуваясь, помотал головой Виталий. — Этот первый полез. Я хочу ему два слова сказать.

В это время в соседних избах уже стали зажигаться огни. Кто-то высунулся из окошка, кто-то крикнул:

— Эй, дядя Терентий, чего там пуляешь?

А с другой стороны улицы донеслось:

— Терентий, подсобить аль нет?

— Все, граждане, все! — крикнул в ответ Терентий Фомич. — Разговор окончен, дело тоже! Спать ступайте! Алдан, ко мне!

Собака спрыгнула с поваленного ею парня, который, видимо, боялся не только шелохнуться под ней, но даже вскрикнуть, и неохотно подошла к хозяину, по дороге ткнувшись мордой в колени Гале, словно проверяя, цела та или нет. И девушка ласково провела рукой по ее морде.

А Виталий подтащил схваченного им парня ближе к фонарю и, прислонив к забору, попытался его рассмотреть. Что-то в нем показалось знакомым, хотя видно было плохо и физиономия парня была вся в грязи.

— Как звать? — строго спросил Виталий.

Парень пошевелился, вскрикнул, осторожно потер затекшую шею и угрюмо буркнул, отводя глаза:

— Тебе не все равно?

— Говори, говори. Все равно опознаем.

— Ну, Прохор…

— А-а, — зло произнес Виталий. — Старый знакомый. Ты, значит, и трезвый на людей кидаешься?

— А ты девок наших не трожь…

— Вот что. Ты, оказывается, рыцарь, да? — насмешливо произнес Виталий. — Знаю, какой ты рыцарь. Видал в Доме приезжих еще утром. Правду говорить будешь или под замок тебя сажать?

— На работу мне с утра… А ты лучше уматывай отсюда.

Прошка постепенно приходил в себя, и с приливом сил явно прибывала и наглость. Теперь он уже не отводил глаз.

— Так, так… — Виталий внимательно сверху вниз посмотрел на парня, все еще сидящего возле забора, потом спокойно, даже как-то покладисто, спросил: — И когда же мне уматывать, Проша?

Тот бросил на него подозрительный взгляд исподлобья, как бы не веря его новому тону, и хмуро сказал:

— Утром валяй.

— До одиннадцати? Как велено-то?

Прошка, уже не скрывая удивления, посмотрел на Виталия и, видимо, машинально сказал:

— Велено поране.

— Эх, Проша. Негостеприимный ты человек, — с сожалением произнес Виталий. — Сам до дома доберешься или помочь?

В этот момент к ним приблизился Терентий Фомич и сердито сказал, оглядев сидевшего на земле Прошку:

— Доберется, доберется. Я ему не доберусь. И этих чтоб забрал немедля, понял? — он указал на двух оставшихся парней.

Впрочем, один уже поднялся на дрожащих ногах и даже попытался двинуться с места, нелепо взмахнув руками. Второй еще стоял на четвереньках и, то подвывая, то матерясь от неутихающей боли, никак не решался оторвать руки от земли. К нему важно подошел Алдан, понюхал и, казалось, с явным отвращением отошел к Гале.

— Пошли до дому. Провожу вас, так и быть, — прохрипел осипшим от волнения голосом Терентий Фомич, обращаясь к Виталию. — А то еще не ровен час… Да нет! — перебил он сам себя. — Не бывало у нас такого. Ну, разве что, по пьяному делу, между собой чего затеят. А так, понимаешь, бандой целой на одного, да еще приезжего… Ох, Прошка, — сердито добавил он, погрозив кулаком. — Ох, достукается он у меня, сукин сын!..

Втроем они отправились домой.

— А вы, оказывается, смелая, — улыбаясь, сказал Виталий девушке, когда они шли домой. — Зачем вы кинулись в эту кучу?

— Ой, я совсем не смелая, что вы! — махнула рукой Галя. — Просто мне за вас страшно стало. И потом это нечестно.

— А вы этих ребят знаете?

— Конечно. Знаешь, там и Леня был, — обратилась она к отцу. — Его Алдан повалил. Теперь он его в дом не пустит.

— Ну, и молодец будет, — проворчал Терентий Фомич, легко шагая рядом с ними и повесив ружье на плечо по-охотничьи, стволом вниз.

Бежавшая впереди собака, услыхав свое имя, обернулась и посмотрела на хозяйку. Эти преданные и умные собачьи глаза Виталий хорошо рассмотрел: собака как раз поравнялась с фонарем. И он с тоской подумал: «Все-таки надо завести собаку. Как только уговорить Светку?»

— Но так же нельзя, в дом не пускать, — неуверенно возразила отцу Галя.

— Поделом. Раз разбойник.

— Он не разбойник, — снова тихо возразила Галя. Уговорили его.

И Виталий почувствовал, что ей неловко говорить об этом.

— «Уговорили»… — передразнил Терентий Фомич. — Скажи лучше, возревновал. И все равно разбойник.

Однако тон его стал помягче.

— А кто его уговорил, Прошка что ли? — спросил Виталий.

— Небось, — подтвердил Терентий Фомич. — Это ты его, выходит, прижал на станции-то аль нет?

— Его, — неохотно подтвердил Виталий. — В Доме приезжих. Утром еще. Уже пьяный был. Каких-то женщин обижал. Так я Родьке и другим парням помог.