Майк сидел в дальнем конце стола, отрешенно уставившись в пространство. Бену он не сказал ни слова. Наконец в комнату влетел Эбшайр.

– Был занят, занят, занят, – выпалил он, вываливая на стол охапку папок. – Прошу прощения за опоздание. Надеюсь, вы славно поболтали.

Никто ему не ответил.

– Готовы бросить перчатку, Кинкейд?

Бен поджал губы:

– Давайте побыстрее покончим с этим.

– О, вы сегодня крайне чувствительны. – Он открыл верхнюю папку. – Так, посмотрим... обвиняемая потребовала представить доказательства ее невиновности, находящиеся в распоряжении властей, как на уровне штата, так и на федеральном уровне. К сожалению, у нас нет никаких доказательств, подтверждающих ее невиновность, не так ли, джентльмены?

Стенфорд явно испытывал неловкость. Майк сидел не шелохнувшись. Бен же взорвался:

– Будь ты проклят, Эбшайр! Какого черта ты скрываешь доказательства? Я звоню судье!

– Поступай как знаешь.

Стенфорд быстрым движением подвинул к переносице очки:

– Возможно, будет больше толку, если вы поточнее поставите вопросы, мистер Кинкейд.

– Хорошо. Я попытаюсь. – Бен заглянул в свои заметки, которые нацарапал утром за завтраком. – Каковы были результаты анализа крови?

– Мы не брали у мисс Макколл кровь на анализ, – невозмутимо ответил Эбшайр.

У Бена от удивления округлились глаза.

– Вы не сделали анализ? Я же потребовал это в вашем присутствии!

– Не считаю себя обязанным выполнять работу противоположной стороны. Вам следовало бы самому об этом позаботиться.

– Но она же находилась под стражей!

– Вы могли сделать анализ, когда ее выпустили.

– Мы его сделали, но было уже поздно. Результаты ничего не дали.

– А вам не пришло в голову, что анализы в любом случае ничего бы не дали, так как ваша клиентка виновна в преступлении, в котором ее обвиняют?

Бен вскочил со стула:

– Ах ты, сукин сын! – Он схватился за край стола. – Я обо всем сообщу судье.

На Эбшайра его слова не произвели ни малейшего впечатления.

– Итак, время выложить карты на стол. Мне наплевать, что вы сообщите судье. Он едва ли вам симпатизирует.

"Что верно, то верно", – подумал Бен.

– Хорошо. А время наступления смерти?

– То есть?

– Когда я в последний раз пытался обсудить этот вопрос, мне было заявлено, что доктор Корегаи затрудняется точно определить время смерти. А ведь Корегаи – специалист весьма опытный... Так в чем же дело?

– Коронер не может точно установить время смерти. Он считает, что здесь... имеют место довольно противоречивые обстоятельства, однако ни одно из них не может служить оправданием для вашей клиентки.

– Это вы так утверждаете. Могу я поговорить с Корегаи наедине?

– Могу я поговорить с вашей клиенткой наедине?

– Только если будет отменена Пятая поправка Конституции.

– Значит, и вы сможете поговорить с доктором Корегаи лишь в моем присутствии. – Эбшайр сложил руки на груди.

– Вы сделали анализ на парафин?

– Ну... да, допустим, сделали.

– И каковы результаты?

– Они не доказывают невиновность вашей клиентки.

Стенфорд сердито посмотрел на своего протеже:

– Ну скажите же, скажите ему!

Эбшайр сквозь зубы проворчал:

– Они не доказывают ее невиновность.

– Агент Эбшайр, я полагаю, что вы пока еще мой подчиненный, – сказал Стенфорд. – Ответьте ему!

– Мы сделали этот анализ, – с явной неохотой проговорил Эбшайр. – Она чиста.

С этими словами он взял со стола одну из папок и протянул ее Бену. Тот посмотрел результаты экспертизы.

Еще со времен работы в офисе окружного прокурора Бен знал, что при выстреле из огнестрельного оружия автоматически освобождаются частицы газа и гари, включая также взвешенные частички нитратов. И эти частички пристают к кожному покрову на ладони стрелявшего. Однако из отчета следовало, что на руках Кристины взвешенных частиц нитратов не обнаружено.

Бен бросил на Эбшайра острый взгляд:

– И при таких результатах вы придерживались мнения, что это – не доказательство невиновности?

– Вы от нас требуете доказательств ее невиновности?

– Значит, вы не собираетесь предъявить результаты экспертизы на суде? Хотя они прямо доказывают, что Кристина не убийца...

– Мне трудно с вами согласиться, – ответил Эбшайр, вырывая у Бена из рук отчет. – Вы когда-нибудь слыхали о перчатках?

– Да, слыхал. Вы нашли перчатки?

– Да. Мы обнаружили три пары.

– Где?

– В шкафу, в спальне у Ломбарди.

– В шкафу? Да что вы говорите? Хотите сказать, что она его убила, а потом аккуратно сложила перчатки и положила их обратно в шкаф?

– Я бы поступил именно так, – кивнул Эбшайр.

Бен крепко сжал челюсти. Было очевидно, что Эбшайру наплевать на доказательства.

– Вы говорили с кем-нибудь из свидетелей?

– Со многими.

– Нашли доказательства невиновности?

– По моему разумению, нет. Скорее наоборот. Все, с кем я говорил, уверены в виновности вашей клиентки.

Бен положил свои заметки обратно в портфель.

– Ну что ж, может быть, оно и к лучшему, Эбшайр. Это снимает некоторые мои сомнения. В какой-то момент мне показалось, что я имею дело с порядочным человеком. Теперь я понял, что вы за фрукт.

Стенфорд отвернулся и прикрыл рот ладонью. Даже Майра старалась скрыть улыбку. А Майк – тот посмотрел на него?

Или ему только показалось?

– Я отведу ваши показания, Эбшайр. Вы слишком предубежденный свидетель.

– Безусловно, вы планируете множество всевозможных отводов. Ничего другого я от вас не ожидаю.

– Если вы получите какую-нибудь новую информацию, полагаю, вы поделитесь со мной, – сказал Бен.

– Безусловно, – ухмыльнулся Эбшайр.

Бен задержался на секунду у своего стула. Он предоставил Майку последний шанс... Пусть наконец скажет, на чьей он стороне, пусть скажет, что ему отвратителен Эбшайр, отвратительна эта гнусная игра.

Но Майк сидел с каменным лицом. Возможно, он даже не слышал, о чем говорили в комнате.

В офисе Бена царил хаос – даже еще больший, чем обычно. Напротив дома представители местных национальных меньшинств проводили демонстрацию протеста, настаивая на том, чтобы дело Макколл было передано в племенной суд. Они несли огромный плакат, на котором было начертано: "Закон белых – справедливость белых". Сам по себе протест выглядел бессмысленно, так как подобные суды не рассматривали дела, связанные с тяжкими преступлениями. Кроме того – разве они не знали, что он и сам пытался забрать дело из федерального суда? Зачем же протестовать здесь, у него под носом?

В вестибюле офиса толпились журналисты. То и дело сверкали вспышки фотокамер. Репортеры окружили столик Джонса, стараясь прочесть, что напечатано на листе бумаги, торчавшем из каретки пишущей машинки. Они увидели Бена, прежде чем он успел юркнуть в свой закуток.

К нему протиснулась высокая худющая девица.

– Мистер Кинкейд! – закричала она, хотя стояла совсем рядом. – Не могли бы вы сделать заявление?

– Нет! – резко ответил Бен, безуспешно пытаясь пройти мимо.

– Можно ли считать ваш отказ говорить свидетельством того, что в этом деле вы терпите неудачу? – И она сунула ему под нос микрофон.

– Нет, я бы так не сказал. Наши позиции крепки, как скала. Однако профессиональный кодекс запрещает мне в данный момент делать серьезные заявления.

– Прокурор Соединенных Штатов Мольтке беседовал с нами, не ссылаясь на кодекс.

– Без комментариев!

Еще один репортер, высокий блондин, атаковал Бена с другой стороны:

– Скажите, это правда, что радикально настроенные представители местных национальных меньшинств требуют немедленного заключения убийцы под стражу?

– Кристина Макколл – не убийца! Она невиновна, пока не будет доказана ее вина!

– Не могли бы вы сказать, какими доказательствами ее невиновности вы располагаете?