Ее тело начинало испытывать боль примитивной жажды наслаждения и в то же время напряглось от стараний подавить в себе эту жажду. Она хотела сказать ему о противоречивости своих ощущений, но не смогла подобрать нужных слов. Чувствовала острое желание опять отдаться ему, но что-то в ней протестовало против этого. Весьма странное чувство, что-то такое, чего она не испытывала с ним прежде, когда была юной и неопытной и послушно следовала туда, куда он ее вел; ее тело тогда легко и бездумно подчинялось ему, его ласкам, а теперь ей хотелось, чтобы ее плоть подчинялась и ей самой, а не только ему.

Она хотела, чтобы он обнял и наполнил тело жаром своей плоти, но вместо этого он стоял на коленях в изножье постели, обхватив ладонями ее ступни и лаская большими пальцами пальцы ее ног. Она невольно дрожала в ответ на эти прикосновения, протестующе поджимая пальцы. Лица его она не видела, свет от камина не достигал его.

Он наслаждался ее признанием, что она не имела других любовников, и она злилась на себя за то, что призналась в этом, но все же ее очень обрадовало выражение его глаз, когда он услышал, что ему удалось отвратить ее от других мужчин. От всех мужчин, кроме одного, думала она, вздрагивая под медленными ласками его рта, прильнувшего к ее коже.

Его язык нащупал чувствительные места у нее под коленом, и ее мышцы конвульсивно сжались, а дыхание участилось. Тело Джейми жаждало продолжения, но сознание все еще противилось происходящему, поскольку было во всем этом нечто насильственное.

Биение пульса отзывалось где-то глубоко внутри. Легкий стон, который мог означать и наслаждение и отчаяние, сорвался с ее уст. Нет, она должна его остановить. Нет, нет, она хочет, чтобы он продолжал! Но сам он, как ей казалось, оставался холодным, и это было одной из причин ее неприятия всей ситуации в целом.

Убыстряющиеся волны наслаждения превратились в болезненные конвульсии. Его прикосновения стали истинной пыткой. Пот прошиб кожу, ногти болезненно вжались в ладони, голова неистово металась по подушке из стороны в сторону, и она, закрыв глаза, простонала его имя. Что он пытается сделать с ней?

— Скажи, что ты меня хочешь.

Его голос, хриплый от напряжения, подсказал ей, что она ошибалась, что он тоже сильно возбужден. В какой-то момент она попыталась остановить его — и себя, — но ничего у нее из этого не вышло, вновь желание оказалось сильнее гордости. Что бы она ни говорила теперь, тело уже предало ее.

— Я хочу тебя.

Слова эти вышли из самых глубин ее существа, с болью пройдя сквозь гортань и наполнив глаза невольными слезами. Но, только выговорив их, она смогла расслабиться после невыносимого напряжения; тусклое ощущение несчастья сокрушило ее желание, и она содрогнулась от отвращения и к себе, и к Джейку. Больно ударила мысль, что он действует так варварски грубо, а она не в силах ему противостоять. Она двинулась под его рукой, пытаясь выкарабкаться, но усилия ее оказались напрасны, руки Джейка тотчас прижали ее к постели, и он глухо, с выражением, до сих пор не знакомым ей, прорычал:

— Ты и вполовину не хочешь меня так, как я хочу тебя.

После чего, склонив голову, коснулся языком наиболее чувствительного места ее плоти, лаская его с необыкновенной тщательностью. Дыхание у нее перехватило, ей не хватало воздуха, но ее напряженный протест растворился в резком всхлипе наслаждения.

Она хотела его остановить, хотела спасти свое изнемогающее тело от насильственной ласки, от этого пульсирующего ритма, в котором его язык сладостно терзал ее плоть, но больше всего она хотела до краев насытиться этим невыносимо острым наслаждением, испытав его до конца.

Ей казалось, что жизнь покидает ее, рассудок меркнет, хриплые звуки восторга, исторгаемые из ее горла, были незнакомы ей самой, так же незнакомы, как и та ласка, которой он истязал ее. Тело ее приподнялось, выгнулось навстречу ему, а он, будто обрадовавшись ответному движению, удвоил свои старания, ускорил ритм, отчего кровь, будто обезумев, помчалась по венам вдвое быстрее и мир превратился в блистающий замкнутый круг ощущений, волнами расходившихся от центра и сплетающихся с резкими воплями наслаждения, пока это не стало слишком невыносимо и темнота не захлестнула ее.

Тело ее ослабло, будто лишилось костей, кожа увлажнилась, а сознание все еще не оправилось от шока перевозбуждения. Джейк пошевелился, и она почувствовала его язык у себя на животе. Ей показалось, что огромный кот держит ее в своих лапах, кожа вновь стала горячей, и жизнь возвращалась в ее изнуренное тело. Он издал звук, напоминающий мурлыканье; чувственный мужской звук удовлетворения и удовольствия.

Радуется тому, что только что сделал со мной, удивленно подумала она. Ему явно нравилось, что ее тело подчинилось ему вопреки ее желанию. Наконец его руки скользнули по ее телу вверх. Он достиг ее грудей и начал медленно ласкать их, для свои действия до тех пор, пока невероятным образом она не почувствовала, что тело ее вновь наливается желанием. Соски ее отвердели под его языком, тело напряглось, и она положила руки ему на плечи.

Потом он с безумной страстью целовал ее грудь, шею, и она, отвечая каждому его движению, тоже начала целовать и покусывать его жаркое, твердое плечо, причем с ощущением, что никак не может насытиться его запахом и вкусом.

Он издал хриплый звук, поднял голову и заглянул в ее лицо. Мир все еще стоял, когда он медленно, глядя ей прямо в глаза и не позволяя отвести взгляда, овладел ею.

Ее потрясло, что она так долго оставалась влажной и доступной для обладания, ее плоть легко приняла его, когда он страстно и жарко овладел ею.

— Вот как между нами должно быть, — хрипло пробормотал он, до краев наполнив ее собою. — И на этот раз я не позволю тебе бросить все и скрыться от меня.

Жарко целуя ее в губы, он начал ритмично двигаться, и вскоре оба они отплыли в пространства, неподвластные никаким силам, где ждал их острый пик наслаждения и восторга. Она простонала его имя, и до слуха ее донесся ответный стон, который победно исторгла его гортань. Их тела одновременно содрогнулись в конвульсиях, и наступил покой.

Прошло несколько секунд, прежде чем к ней полностью вернулось сознание. Она ощущала на себе его немалый вес, но хотела одного, чтобы он так и лежал, не шевелясь и не покидая ее. Это просто нелепо. Она хотела обнимать его и прижимать к себе целую вечность, и не только из-за того наслаждения, которое он дал ей, наслаждения, которое даже пугало ее своей интенсивностью. Она просто хотела его навсегда, надеясь, что со временем ей удастся овладеть его сердцем.

Джейк пошевелился, и она протестующе охнула, но он отодвинулся, бережно отвел с ее влажного лба волосы и натянул на них обоих одеяло. Обняв, он прижал ее к себе, и ее лицо оказалось возле его шеи. Она нежно коснулась его кожи губами, почувствовав на языке соль его пота.

— Ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как я получал от кого-нибудь подобное наслаждение?

Эти слова застали ее врасплох. Она не хотела, чтобы он сравнивал ее с другими женщинами, а потому освободилась из его объятий и повернулась к нему спиной.

— Джейми?

Его рука коснулась ее затылка, но она тотчас отодвинулась.

— Я устала и хочу спать. Ты доказал свое, Джейк, — твердо сказала она, — но я не хочу выслушивать твоих рассуждений об этом.

Он отвернулся, так что она добилась своего. Но идиотизм ситуации заключался в том, что ей снова хотелось вернуться в его объятия, чтобы иметь иллюзию его любви и нежности. И даже теплое пуховое одеяло не могло унять ледяную дрожь, которая, казалось, исходила из самого ее сердца.

Утром Джейми проснулась и обнаружила, что она одна. Память медленно возвращала образы прошедшей ночи. Она позволила Джейку овладеть ею. Нет, она хотела, чтобы Джейк овладел ею. Хотела и дала ему это понять. Она застонала, зарылась головой в подушки и вдруг уловила слабый мужской запах, исходивший от наволочки. Она лежала на подушке Джейка, на том самом месте, которое он покинул. Господи, будет ли конец ее глупости? И где он сам, этот ее новобрачный, который так настоятельно и бесповоротно дал ей ночью понять, какого рода отношения будут теперь между ними?