Острый запах разнотравья… Старик Бикфорд улыбается и хлопает мистера Харта по спине. Мистер Харт ненавидит, когда его хлопают по спине. Он сердито оборачивается, но Бикфорд говорит ему:

– Знаешь что, Билл?

Блеск в глазах мистера Харта гаснет, и в них появляется страх, когда он замечает коня и револьверы за поясом у Бикфорда.

– В первый раз за тысячу лет мы вступаем с врагом в открытое противоборство. Время садиться в седло, Билли.

Мистер Харт ненавидит, когда его называют так.

– Ка – египтяне так называли душу… или что-то в этом роде. Короче, у меня есть новости для Ка. Она уязвима и не бессмертна. – Бикфорд берет в руку револьвер и поглаживает его. – В ее основе лежит магнитное поле… которое можно разрушить. ПУФ! – и нет больше Билли.

Губы мистера Харта бледнеют от желчной злобы.

Наймиты Бикфорда соглашаются на перемирие. В схватках гибнет слишком много народу. А многим из них и вовсе хотелось бы никогда больше не видеть ужасной улыбки Бикфорда, не участвовать в его ночных покерных посиделках, не терпеть больше его жестокий и злобный нрав.

Бикфорд теряет контроль над ситуацией. Он помешался на безопасности. Каждый день он покупает какую-нибудь новую хитроумную электрическую сигнализацию или сторожевого пса особой породы.

Киму кажется, что его жизнь чем-то похожа на легенду, на историю Моисея, найденного в тростниках, принца, лишенного принадлежавшего ему по праву престола и за это ненавидимого и гонимого узурпаторами.

Я улечу поутру с дикими гусями в промозглый туман. Время двигаться в путь. Время подвести баланс с Майком Чейзом.

Ким сворачивает лагерь и направляется в Эль-Рито. Ему известно, что Майк в Санта-Фе, и он посылает записку через знакомого мексиканца.

ПОДТВЕРЖДАЮ ВСТРЕЧУ 17 СЕНТЯБРЯ В 16.30 НА КЛАДБИЩЕ В БОУЛДЕРЕ, КОЛОРАДО

Ким знает, что его силы и Майка неравны. Что поделаешь, когда в схватке участвуют только двое, это вполне честно.

(И даже когда и не двое.)

Перевал Рэйшн. Это, пожалуй, решил Ким, одно из самых глухих местечек на всей планете. Холодный ветер свистит по станционным путям. Здесь никто не живет, кроме железнодорожных служащих и членов их семей, у которых у всех слегка придурковатый вид и которые выходят из дома, прикрыв лица шарфами.

С какой стати кто-нибудь решился бы сознательно жить в подобном месте? Скорее всего их занесло сюда течением, как обломки дерева.

Блэк-Хоук. Гостиница оказалась переполнена, и Киму пришлось остановиться на ночлег в меблированных комнатах для шахтеров, которые провоняли застарелым потом, тушенкой и тушеной капустой. Ким пришел к выводу, что Блэк-Хоук – премерзкое местечко. Коричневатый туман газообразного золота, выперднутого кишечником Земли, висит над городком, и вы рискуете на каждом шагу провалиться в шахту.

Ким входит в салун со слабой надеждой, что кто-нибудь к нему привяжется, но ничего не происходит, потому что над ним витает такая плотная аура угрозы и смерти, что ее буквально можно пощупать руками. Шахтеры расступаются, когда Ким подходит к стойке, а он ведет себя как обычно – подчеркнуто вежливо и воспитанно. Вернувшись в свою отвратительную каморку, он вкалывает себе дозу морфина и настраивается на то, чтобы выйти завтра в путь в пять утра и успеть на поезд до Денвера.

Денвер. Ким владеет в Денвере доходным домом, но там его может поджидать засада, поэтому он поселяется в «Палас-Отеле». Он рассматривает хорошо одетых постояльцев, в голосах которых слышится звон денег. Как, спрашивает он себя, как он мог подумать, что богатые уверены в себе? Они просто очень ограниченные люди. Все, о чем они способны думать, – это деньги, деньги и еще раз деньги. Они немногим лучше животных.

Они кажутся ему тенями, скитающимися по оранжереям, гостиным, ухоженным паркам и мраморным аркадам, застывающими время от времени в заученных позах старых фотографий. Они уже мертвы и забальзамированы деньгами. Он замечает, что самые богатые имеют вид мумий, и вспоминает: в Древнем Египте бессмертием обладали только богатые, потому что лишь они могли оплатить свое мумифицирование.

Ким возвращается в свою комнатку и рассматривает фотографию Майка Чейза, урожденного Джо Капоши, снятую где-то в польском гетто чикагского Уэст-Сайда… Джо проделал немалый путь. Ким обращает внимание на его капризный, недовольный, взгляд. Обладатель такого взгляда рано или поздно обречен на то, чтобы разбогатеть. Просто постепенно обрастет деньгами. У него волевое лицо, широкие скулы, хорошо посаженные карие глаза, полные губы и слегка выступающие вперед зубы. Да, с таким лицом можно при хорошем раскладе стать даже президентом.

Он знал, что Старик Бикфорд готовит Майка к политической карьере…

«Ну что ж, мечты и надежды людей и вшей так часто становятся прахом…»39

16 сентября 1899-й… Ким вновь появляется на сцене в Боулдере… гостиница «Орлиное гнездо»… неприятное ощущение dejavu… мгновенное сожаление, принесенное шепчущим южным ветром…

БАБАХ!

Призрачный револьвер… пустая ладонь… слишком тяжелый… слишком поспешно… слишком беззаботно… Три свидетеля эякулируют, Ким появляется на сцене в Денвере… назад в рисковые, дымящиеся сумерки преступного мира… назад в доходные дома и лавки ростовщиков… джунгли бродяг и вертепы курильщиков опиума… назад к «Семье Джонсонов».

Ким купил тонкие золотые карманные часы. Выйдя из ювелирного магазина, он тут же натыкается на Малыша Лицемера, который лениво слоняется у магазина, обдумывая, как бы его получше ограбить.

– Даже и не пробуй, – говорит ему Ким.

– А я и не собирался…

Ким замечает его обтрепавшиеся манжеты, потрескавшиеся туфли.

– Жизнь все тяжелее и тяжелее становится.

Речь Малыша тиха и сентенциозна – он известен своей склонностью к потасканным афоризмам.

– Боюсь, Малыш, что эта игра проиграна заранее, так что тебе стоит хорошенько задуматься.

– Самоуверенность простительна во всем, кроме одежды.

Как вор-форточник, Малыш считается асом, и на его счету немало успешных ограблений. Но Ким постоянно ощущает в Малыше какую-то фальшь и поэтому не желает иметь с ним дел. Под давлением обстоятельств он явно может сорваться и совершить какую-нибудь ужасную глупость. Сегодня при ярком солнечном свете Киму все становится яснее ясного; он видит следы от пеньковой веревки у Малыша на шее.

Малыш Лицемер впоследствии был повешен в Австралии за убийство констебля. Когда Ким услышал об этом, ему очень сильно взгрустнулось… черный зал суда… виселица… гроб.

– Встретимся в «Серебряном долларе».

Ким доезжает в экипаже до городских окраин. Он отпускает экипаж и с независимым видом проходит мимо своего доходного дома, постукивая по мостовой тростью со скрытой внутри шпагой, заточенной как бритва с обеих сторон, чтобы было ловчее колоть и рубить, кольт 38-го калибра спрятан в плечевой кобуре, изготовленной на заказ, запасной револьвер 33-го калибра с коротким дюймовым стволом лежит в подбитом кожей кармане пиджака. Засады нигде не видно. Может быть, их сбил с толку купленный им билет на Альбукерк. Когда он покупал, его, он постарался, чтобы кассир хорошенько его запомнил. Но рано или поздно они все равно нападут на его след. Старик Бикфорд нанял пять лучших агентов от Пинкертона, чтобы те не сводили глаз с задницы Кима двадцать четыре часа в сутки.

Ким направлялся к Мэри Солонине по железнодорожным путям… прочные двухэтажные дома из красного кирпича, серые шиферные крыши, свинцовые водостоки… Гудок поезда в далеком небе.

Мэри Солонина, прародительница всей семьи Джонсонов. У нее всегда на плите имеется кастрюля соленой свинины с фасолью и голубой кофейник, полный кофе. Сперва поешь, а потом говори о делах, кольца и часы разложены на кухонном столе. Она называет цену. Не жди, что предложит другую. Мэри умеет говорить «нет» быстрее, чем любая другая женщина, известная Киму, и ее «нет» никогда не значит «да». Все знают, что она держит деньги в горшке на кухне, но никто не рискует об этом даже на миг задуматься. Ее холодные глаза прочитают случайно мелькнувшую мысль, и в следующий раз вместо жарких объятий случится какая-нибудь неприятность: или Джон Законник случайно заглянет на огонек или Джек Гражданская Совесть влетит в двери и навешает тебе по самые помидоры.