— Беспокоит? Что это он тебя беспокоить начал?

— Зачем же такой тон? Просто он плохо выглядит. Устало, встревоженно. Он встревожен из-за тебя и из-за того, что ты собираешься делать.

— А мне-то что?

— Тебе-то что? Попробуй поверить в то, что он вовсе не так уж молод на самом деле, как хочет казаться. Да, он внешне весел, грубоват и уверен в себе, но его можно ранить. Все еще можно.

— Это мне известно, но я не собираюсь из-за этого приносить в жертву свою работу.

— А ты подумала о том, сколько он жертв принес ради тебя?

— О чем ты говоришь? — спросила Джулия, нахмуренно глядя на актрису.

— Он отказался от меня, когда ты приехала жить к нему в Лос-Анджелес. А мы с ним прожили к тому времени почти год. Но это не имело никакого значения, потому что приехала дочь. Он передо мной извинялся, говорил, что очень сожалеет, но что он обязан это сделать, пойти на это. Ты так никогда и не простила ему его разрыва с твоей матерью, и он никогда не оправдывался перед тобой в этом, не пытался как-то повлиять на твою оценку. Потому что не хотел травмировать тебя лишний раз.

— Я этого не знала, — медленно проговорила Джулия, не спуская пристального взгляда с актрисы, которая покраснела во время своего рассказа.

— Это еще не все. Булл отказался от съемок десятков фильмов, настолько богатых и выгодных, что любой режиссер помчался бы на них сломя голову. Он отказался, потому что для этого пришлось бы уехать, а он не хотел оставлять тебя одну.

Защищаясь, Джулия проговорила:

— Я не просила его об этом.

— Тебе и не нужно было просить. Ему казалось, что ты нуждаешься в нем, он был уверен в том, что должен заботиться о тебе.

— Лучше было бы, если бы в свое время он заботился о матери.

— Милая Джулия! Я думала, ты достаточно долго вертишься на нашей киношной кухне для того, чтобы понять, что люди, которые работают здесь, мало чем отличаются от обычных людей. Они — люди. Ни больше ни меньше. Не герои и не злодеи. Суперзвезды, легенды экрана так же, как все, боятся порезов, потеют и мучаются головной болью. Они совершают ошибки, часто обоюдные и очень редко индивидуальные. То же было и с Буллом.

— Как глубоко! — со вздохом и ехидством в голосе произнесла Джулия. — Что конкретно ты хочешь этим сказать?

— Для того чтобы развестись, как и для того, чтобы сделать ребенка, нужно два человека.

Джулия переждала паузу, чтобы ее голос звучал спокойно и ровно.

— Послушай, Мадлин: то, что здесь происходит, не затрагивает наших с Буллом взаимоотношений. Сейчас на повестке дня — бизнес. И не надо ни защищать, ни жалеть его передо мной.

Губы актрисы искривились в иронической улыбке.

— Он был прав, — с грустью проговорила она как бы для себя. — Ты не простила его.

Мадлин поднялась со своего места, подхватила чашку с кофе и вышла. Джулия смотрела ей вслед, постукивая пальцами по пластмассовой поверхности стола. Она все еще неподвижно сидела на месте, не притронувшись к остывшему кофе и тосту, когда ей сообщили, что все готово к съемкам.

Аллен появился из своего арендованного офиса и подошел к Буллу и Офелии, которые стояли на причале возле одного из съемочных катеров. Он повернулся при приближении Джулии. Прежде чем он что-то успел сказать, раздался голос ее отца:

— Аллен и я подумали, что нам нелишне было бы пойти с тобой. Строго в качестве наблюдателей. Ты не будешь возражать?

— Почему же мне надо возражать? — мягко улыбнувшись, проговорила Джулия. — Я подойду к вам через минуту.

Проходя мимо отца, она легко коснулась его плеча, как бы говоря этим, что они с Алленом могут взойти на борт и подождать ее там. На какое-то время она задержалась перед Стэном, чтобы обсудить с ним последние детали. Затем Джулия вернулась на причал и легко вспрыгнула на палубу катера. Без дальнейшего промедления они поплыли к назначенному месту на реке.

Рей уплыл на своем боте раньше. На том самом боте, который предполагалось задействовать для съемок. Когда они прибыли на назначенное место, он был уже там. Это был большой открытый участок воды, на котором снимались некоторые кадры для этой же самой картины. Только теперь они установили съемочную платформу у противоположного берега для того, чтобы снимать под другим углом и в других направлениях, иначе зритель понял бы, что это то же самое место. Другого подобного места выбрать на реке не удалось, зато здесь можно было проделывать на воде все требуемые маневры.

Репетиция трюка прошла успешно. Пиротехник организовал несколько маленьких вспышек, имитирующих огонь, перекинувшийся на воду. На репетиции было точно рассчитано, где в самый ответственный момент нужно будет оказаться Рею и Вэнсу, так что все обещало дать яркий эффект. Разумеется, на репетиции у них не было возможности устроить настоящий взрыв, который будет только на съемках. Соответственно Рей не имел возможности лишний раз проверить свою ловкость и реакцию. Впрочем, каждое движение было точно рассчитано по времени, и ему и Стэну пришлось этим удовлетвориться.

Джулия пыталась не думать об опасности, стараясь убедить себя, что речь идет об очередном трюке с человеком, которому за то и платят деньги, что он подвергает свою жизнь опасности и риску. Ничего не помогало. Она глядела на быстроходный катер, одноместный бот Вэнса и катер с операторами, которые кружили вокруг друг друга по воде — каждый под своим углом, на своей скорости. Ее взгляд, скрытый от остальных солнечными очками, снова и снова возвращался к Рею. Его темные волосы блестели на солнце, а мешковатый темный костюм, надетый специально для съемок, делал его плечи еще более широкими. Его движения выглядели уверенными и одновременно взвешенными.

Ах, как она хотела быть в ту минуту такой же уверенной. Вместо этого она чувствовала подступавшую к горлу дурноту. Эта дурнота изменила ее интонацию, когда она по рации переговаривалась с людьми на воде. Она почувствовала, что ее голос звучит резко, раздражительно и нетерпеливо. Из-за репетиции действительно случилась некоторая задержка. Она отчаянно желала, чтобы трюк поскорее закончился. Как можно скорее. Чем скорее, тем лучше!

Желала ли?

А может, она, наоборот, хотела, чтобы он длился вечно? Она не знала, не могла разобраться в себе. На самом деле не могла.

Катера сделали еще один, последний, круг по воде и застыли в предназначенных для каждого позициях. Над головой скрипнул подъемный кран. Это означало, что выбрала свой ракурс и главная камера. Звук голосов на съемочной платформе — по мере того, как близился момент начала съемок, — затихал.

Внезапно раздался рев лодочного мотора, отличный от тех, что были задействованы при съемках трюка. Звукооператоры, стоявшие рядом с Джулией, болезненно поморщились. Очевидно, какой-то местный житель решил посетить место съемок ради любопытства, а может, рыбак искал свои сети по реке. Все посмотрели в ту сторону, откуда послышался тот звук, и увидели на затененной части реки только что появившийся старый катер, который стремительно приближался к месту съемок.

Затем катер вылетел на солнечную сторону. Это была старая, грязная и вообще полуразвалившаяся моторная лодка, оставлявшая после себя на воде не только расходившиеся волны, но и мутный дым. За рулем был не зевака и не рыбак, а Донна.

Молодая вдова размахивала рукой и что-то кричала, но ее невозможно было услышать из-за рева катеров Вэнса и Рея. Джулия помахала ей рукой и дала знак подъезжать к ним. Через минуту Донна выключила мотор, чтобы скользнуть к платформе. Джулия в последний раз взглянула на готовность Вэнса и Рея и коротко кивнула Офелии.

— Так! — крикнула та в громкоговоритель, обращенный на реку. — Поехали!

— Прошу прощения, — запыхавшимся шепотом проговорила Донна, взбираясь по лестнице платформы. — Я не хотела вам мешать.

На нее зашикало сразу несколько человек. Она покраснела и замолчала до тех пор, пока не приблизилась к Джулии.

— Прошу прощения, — тихо, но горячо зашептала она, — но я нигде не могу найти Саммер.