Ссылка Арриана на Геродота[37] позволяет сопоставить страбоновых фтейрофагов с геродотовыми гелонами-будинами и с телонами Пс. Скилака (§ 80). Следует полагать, что во всех случаях речь идет об одном и том же племени гелонов, локализованных Геродотом на севере Скифии, по тем же причинам, по каким он перенес туда и меланхленов, поименованных у Пс. Скилака рядом с гелонами. Геродоту было известно также и другое их имя, приданное ввиду наличия в их местности съедобных шишек. Именно так следует объяснять замечание Геродота о том, что будины, живущие по его локализации в степных или во всяком случае лишенных того специального сорта сосны пространствах между Доном и Волгой, питаются сосновыми шишками XIV, 109). Оторванность же этого имени от первоначальной почвы привела к тому его перетолкованию, которое засвидетельствовано Страбоном и Аррианом: фтейрофаги назывались так от их нечистоплотности и грязи, т. е. имя их понималось уже не как "пожиратели сосновых шишек", а как "вшееды". Возможно, что именно это значение имел в виду уже и Геродот.

Нечто подобное обнаруживается также и при обращении к имени энареев, которых Геродот характеризует как кастрированных жрецов-гадателей Великой богини плодородия (I, 105; ср. IV, 67). Энарейство Геродот изображает, с другой стороны, как некую специфически скифскую "женскую болезнь", насланную на скифов божеством за разграбление ими храма Афродиты в Аскалоне. Энареев Геродот называет также андрогинами (IV, 67), сближая их тем самым с представлением об амазонках, не доводя, впрочем, подобных сопоставлений до конца.

Подобно Геродоту, и Пс Гиппократ[38] старается объяснить состояние энареев (анареев) как болезненное и пространно объясняет его причины. Между тем у Птолемея мы узнаем о скифском племени санареев близ Каспийского моря,[39] на южном берегу которого Страбон помещает анариаков, известных своим инкубационным (т. е. производимым в состоянии сна) оракулом - религиозным установлением, характерным для культа женского божества плодородия. К тому же описание Геродотом энареев как скифских жрецов-гадателей может быть сопоставлено с характеристикой племени аргиппеев, как священного среди своих соседей народа, разбирающего споры и распри и оказывающего приют изгоям. Все эти черты, характерные в равной мере для культа божеств плодородия, с их храмами-убежищами, оставляют мало сомнений в том, что в имени энареев следует видеть племенное наименование, подобно анариакам к аргиппеям, связанное, как и имя древнеперсидских магов или элевсинских эвмолпидов, с определенным культом.

Ближайшими восточными соседями скифов и племенем, родственным по происхождению и по языку, Геродот называет савроматов. О происхождении их он рассказывает легенду, понятную в связи с теми культовыми представлениями и этнографическими фактами, которые были разобраны выше, при рассмотрении легенды об амазонках. Рассказ Геродота о встречах скифских, юношей и амазонок совершенно подобен и основывается на тех же реминисценциях группового брака, как и рассказ Страбона, основанный на сообщении Теофана Митиленского, о встречах амазонок и северокавказских гаргареев. Передавая эту легенду, Геродот сообщает скифское наименование амазонок: Οίόρπατα, что он переводит как "мужеубийцы" (IV, 110). С помощью древнеиранских ассоциаций приводимое им скифское имя сближают с греческим γυναιχοχρατούμενοι - "женоуправляемые",[40] но, может быть, не менее справедливо было бы сопоставить геродотовых Οίόρπατα со скифским же племенным наименованием "азампаты", засвидетельствованным Плинием,[41] и рассматривать его как таковое же.

Савроматов Геродот помещает к северу от Азовского моря, по восточному берегу р. Дона (IV, 21). Это указание позволило современным исследователям ассоциировать с именем савроматов те скифские курганы, которые тянутся от нижнего Дона до Южного Приуралья. Однако Геродот и тут себе противоречит. По другому свидетельству, заимствованному, вероятно, из более древнего источника, земли, через которые протекают реки Лик, Оар, Танаис и Сиргис, т. е., если принять указанные выше отождествления перечисленных наименований, от Волги до Донца, оказываются занятыми меотами (IV, 123). Имя это в устах древнеионийского географа, послужившего в данном случае источником для Геродота, имело, вероятно, лишь территориальное, а не племенное значение и было распространено на земли вокруг Меотиды вообще. В качестве племенного собирательного (χαί Μαιτών πάντων, т. е. "и всех меотов") оно засвидетельствовано эпиграфически уже для IV столетия до н. э.[42] применительно к восточным берегам Азовского моря.

Те же боспорские надписи сообщают и отдельные племенные имена этих меотов. Северными соседями савроматов Геродот называет будинов - наименование этого племени связывается, как мы видели, тесным образом с именем гелонов. Геродот упоминает о деревянном городе Гелоне в земле будинов (IV, 108), который на своем пути через Скифию сожгли персы (IV, 123). В этом городе, говорит он, все деревянное: и жилища и храмы эллинских богов. Будины совершают оргиастические празднества в честь Диониса. Помимо уже установленного выше факта переноса Геродотом прикавказской топонимики на север, к Рипейским горам, будинов связывает с Кавказом как неотделимость их от гелонов, так и указание на то, что они φθειροφαγέουσι, так равно и их дионисийские празднества. О дионисийских празднествах жителей кавказского берега Черного моря сообщает Дионисий периэгет, называя их собирательным именем камаритов.[43] Что же касается деревянных храмов и городов, то не лишне в этой связи вспомнить о деревянных укрепленных поселениях и башнях дрилов и моссиников, описанных Ксенофонтом.[44] За будинами к северу простирается пустыня,[45] которую Геродот распространяет на все северное неизвестное пространство.[46] Она призвана служить рационалистическим коррективом к ионийским представлениям о Северном океане, в существовании которого Геродот, как мы видели, сомневается. Народы, живущие к востоку от будинов и от выше названной северной пустыни, являются уже соседями амиргских скифов, или саков, которых мы сопоставили с saka taumawarga древнеперсидских надписей и которых Геродот называет частью племени царских скифов (IV, 23). Имена тамошних племен - фиссагеты, иирки и аргиппеи - заимствованы им, очевидно, из некоей древней лериэгесы, описывающей сухопутную дорогу из Причерноморья в Закаспийские страны и лежавшей также, вероятно, и в основе псевдоаристеевой "Аримаспеи".[47] Имена эти являются, очевидно, скифскими и первое из них - фиссагеты - должно быть в первую очередь сопоставлено с племенными именами массагетов и фисаматов, последнее из коих подтверждается также эпиграфически в Ольвийском декрете в честь Протогена.[48] Имя иирков засвидетельствовано Плинием[49] и Помпонием Мелой[50] в форме Tyrcae и Тигсае, что позволяет их сопоставить с Οΰργοι Страбона, а может быть, также и с Γεωργοί Геродота и с уграми и обрами древнерусской летописи.

Во всяком случае параллели подобному имени широко засвидетельствованы на всем пространстве Скифии. Имя аргиппеев (аримфеи, или аремфеи, Плиния и Мелы)[51] должно быть сопоставлено с именем скифской богини Аргимпасы-Афродиты,[52] одной из местных ипостасей женского божества плодородия, которую Геродот возводит в общескифское божество, а также, может быть, с упоминавшимся выше племенным именем азампатов и с наименованием Εξαμπαίος, толкуемым Геродотом, как мы помним, также в определенном религиозном смысле. Описывая эти племена, Геродот наделяет их антропологическими и этнографическими чертами, характерными для североазиатских и прикаспийских мест. В особенности в этом отношении типично описание внешнего ввда и образа жизни аргиппеев.