Отступать было уже некуда. Государственная комиссия после многодневных сборов и многочасовых дискуссий рекомендовала приступить к этому следующему этапу — совместным испытаниям.

Здесь следует сделать еще одно немаловажное отступление. Общая уверенность в том, что мы «доведем „семерку“ до ума», все же превалировала над скептицизмом осторожных и яростными нападками противников кислородного направления, проводимого нашим ОКБ. На ближайшие два года никакой другой проект межконтинентальной ракеты не мог по готовности конкурировать с «семеркой».

Заранее надо было готовить серьезную производственно-технологическую базу для серийного производства ракет, двигателей, приборов. Предусматривалась и необходимость строительства еще двух-трех стартовых позиций. Было совершенно очевидно, что параллельно с пусками по программе «совместных» предстоят космические пуски.

Политический бум вокруг открытия космической эры человечества достиг такого накала, что в планах на ближайшие годы запусков могло потребоваться значительно больше, чем только для устрашения американцев наличием у нас межконтинентального носителя термоядерной бомбы. Для той и другой задачи в СССР, кроме Р-7, ничего другого не было и до 1961 года по самым оптимистическим планам не предвиделось.

Вся многочисленная кооперация, возглавляемая нашим ОКБ-1, создав ракету Р-7, несла двойную ответственность. Мы отвечали теперь и за военное использование ракеты, и за развитие с ее помощью космической техники. На ближайшие годы дорогу в космос, начинающуюся с территории СССР, могла одолеть только ракета Р-7.

По результатам совместных испытаний предстояло решить, можно ли рекомендовать принять на вооружение Р-7 с термоядерным зарядом. Военные были кровно заинтересованы в положительном заключении. По инициативе Неделина был подготовлен проект постановления Совмина о создании самостоятельного нового рода войск: РВСН — Ракетных войск стратегического назначения. Если такое постановление выйдет, то ракетные войска будут приравнены к традиционным родам войск — военно-воздушным силам, военно-морскому флоту, сухопутным, противовоздушным. У каждого из этих родов войск есть свой главнокомандующий, свой штаб, своя форма, свои военные училища, академии и многое другое.

Но такое решение не может быть принято, пока на вооружении нет межконтинентальных стратегических ракет. До сих пор войсковые соединения, имевшие на вооружении королевские ракеты Р-1, Р-2, Р-11, Р-11М, Р-5М и совсем новую янгелевскую Р-12, именовались инженерными бригадами РВГК — резерва верховного главнокомандования. Этот статус во время войны имела и тяжелая артиллерия — артиллерийские бригады резерва верховного главнокомандования.

Для совместных испытаний было изготовлено шестнадцать ракет — восемь на «Прогрессе» и восемь на нашем опытном заводе, «где директором товарищ Турков» (так писали в прессе и говорили на конференциях, чтобы не упоминать номера и местонахождения секретного предприятия). Новый для нашей кооперации завод «Прогресс», вошедший в состав формируемой ракетной империи, был принудительно оторван от авиационной отрасли в процессе так называемой хрущевской кампании «раскулачивания» авиации. Все серийные авиационные заводы подчинялись региональным совнархозам. Организация серийного производства ракет Р-7 была решением Совмина поручена Куйбышевскому совнархозу, которому предлагалось выделить для этого авиационный завод № 1, переименованный в завод «Прогресс».

У этого завода была славная история. Еще до первой мировой войны одним из первых заводов, строивших самолеты в России, был московский велосипедный завод «Дукс». После революции для создания Красного Воздушного флота завод «Дукс» полностью переключился на самолетостроение и получил наименование Государственный авиационный завод № 1. Завод специализировался на выпуске самолетов-истребителей и легких разведчиков. Он был расположен в Петровском парке на границе Ходынского поля. Позднее Ходынка стала для завода № 1 аэродромом и в 1925 году уже именовалась «Центральный аэродром республики имени М.В. Фрунзе». Весь район, примыкающий к заводу № 1 и Ходынскому полю, переименованному в Октябрьское поле, постепенно превращался в авиационный военно-промышленный район. Вдоль бывшего Петровского парка, ныне Ленинградского проспекта, разместились конструкторские бюро и опытные заводы Поликарпова, Ильюшина, Микояна, Яковлева. Здесь же красуется дворец екатерининских времен, ныне занимаемый Военно-воздушной инженерной академией имени Н.Е. Жуковского. Отсюда началась и история Научно-исследовательского института Военно-Воздушных Сил.

Одним из первых директоров авиазавода № 1 был будущий министр авиационной промышленности Петр Дементьев. В 1941 году с началом Великой Отечественной войны завод получил задание выпускать штурмовики Ил-2.

После эвакуации в Куйбышев коллектив завода совершил поистине трудовой подвиг. На новом месте в тяжелейших условиях полуголодные люди выпустили 12 000 знаменитых ильюшинских штурмовиков.

Взметнувшийся на изогнутой стелле над волжской набережной Самары Ил-2 служит памятником трудовому героизму военных лет. После войны этот один из крупнейших и лучших в авиационной промышленности заводов перешел на выпуск реактивных самолетов МиГ-9, МиГ-15 и бомбардировщиков Ил-28.

Для производства ракет завод был капитально реконструирован. Директор завода Виктор Яковлевич Литвинов при первых встречах и последующем близком знакомстве произвел впечатление очень мягкого и чуткого человека, совсем не директорского характера. Тем не менее в коллективе он пользовался непререкаемым авторитетом. Его указания выполнялись без стука кулаком по столу, без крика и крепких выражений. Когда перед ним поставили задачу освоения совершенно новой техники, он пошутил:

— Во время войны Сталин грозил трибуналом, если нарушался график поставки штурмовиков. После войны нам за месяц к Тушинскому воздушному параду приказано было изготовить эскадрильи реактивных истребителей. Теперь новый приказ. «Истребить» на заводе истребители и бомбардировщики и делать королевские ракеты. А мы только освоили новые бомбардировщики и мечтали хоть пару лет поработать без авралов в свое удовольствие… Вот хотел отправить к Королеву сотню-другую рабочих и ИТР на стажировку, для освоения новой техники. А они возмутились: «В серийное производство на днепропетровский завод Королев передал ракеты, которые летают на кислороде и хорошем этиловом спирте, а нам в голодный Куйбышев сплавил ракету на керосине. Была бы на спирте, мы не стали бы спорить».

Литвинов любил шутки, которые скрашивали трудные ситуации.

Быстро отстроились новые цеха, испытательные станции, налаживалась кооперация. В 1959 году завод «Прогресс» уверено начал серийный выпуск ракет Р-7. При заводе «Прогресс» был создан филиал № 3 ОКБ-1. Начальником этого филиала назначается ведущий конструктор ракеты Р-7 Дмитрий Ильич Козлов. Козлов расширяет и реорганизует куйбышевский филиал в самостоятельное ЦСКБ — Центральное специализированное конструкторское бюро. В дальнейшем ЦСКБ взяло на себя все заботы по модернизации и ведению производства Р-7.

Но основной продукцией ЦСКБ в последующие годы являлись спутники-разведчики. Впоследствии Козлов дважды стал Героем Социалистического Труда. Он был избран членом-корреспондентом Академии наук и удостоен Ленинской и Государственной премий.

После свержения Хрущева одним из первых серьезных мероприятий, которые осуществило партийное руководство, возглавлявшееся Брежневым, была ликвидация совнархозов и восстановление министерств. Для управления всей ракетно-космической техникой было создано Министерство общего машиностроения (MOM). Завод «Прогресс», все ракетные серийные заводы, в том числе и днепропетровский «Южный машиностроительный», и наше ОКБ-1 вошли в новое министерство.

Директор завода «Прогресс» Литвинов был извлечен из Куйбышева и назначен заместителем министра Министерства общего машиностроения. Далеко не каждому директору крупного предприятия приходится по душе такое выдвижение на высшую и, казалось бы, почетную должность.