Внезапно среди дикарей разразилась бурная ссора. Даже при моем слабом знании пиктского наречия мне удалось понять, что одни кричат "сейчас", другие - "потом". Впрочем, этот спор не мешал одному из воинов старательно строгать небольшой кусочек дерева, явно предназначенный для того, чтобы воткнуть в мое тело и поджечь. Когда выяснилось, что Колдун хочет "потом", крики прекратились. Я воспользовался тем, что пикты не заткнули мне рот, и тихо спросил Хакона:

- О чем они спорят? Когда начинать пытки?

- Да, - подтвердил мой товарищ по несчастью. - Главный из Черепах и те, кто с ним, желают немедленно поупражняться в меткости, а остальные предпочитают отметить этим поражение Шохиры. Колдун же утверждает, что мы принадлежим ему, и только он может решить, когда остальные смогут начать наслаждаться нашими муками.

Я с содроганием вспомнил о ритуале Превращения Змеи и подумал, что бывают вещи и пострашнее пыток...

Болотный колдун отослал воинов обратно в лагерь и удалился в свою хижину. За ним разошлись вожди; ушли и Валериан с Кварадой. Рядом с нами остались только два дикаря.

- Сейчас они отдохнут, а потом отправятся в набег на Шохиру, - объяснил Хакон. - Это будет после полудня, им как раз хватит времени, чтобы оказаться под стенами перед самым наступлением темноты.

- Понятно, почему они боятся идти днем, - сказал я. Никому не хочется получить в брюхо стрелу из баллисты.

- Я понял еще кое-что, - продолжал мой товарищ. Колдун обещал дать им какое-то особенное оружие. Нечто магическое, я думаю.

Он повернулся к стражам и крикнул по-аквилонски:

- Эй! А почему бы вам не поделиться с нами тем пивом, которое только что хлебами ваши вожди?

Оба охранника, непонимающие взглянув друг на друга снова отвернулись.

Хакон повторил эту же фразу на пиктском языке. Реакция дикарей последовала немедленно: один из них что-то гневно рявкнул, а другой сплюнул в нашу сторону.

Командир удовлетворенно кивнул.

- Теперь хоть ясно, что они понимают только свое карканье. Слушай, тебе еще не пришло в голову, как нам сбежать отсюда?

- Пока нет, но я надеюсь что-нибудь придумать, когда вожди со своими людьми уберутся отсюда. Давай пока помолчим, чтобы не привлекать их внимания.

Так мы стояли под палящим солнцем, уже начавшем склоняться к западу, мучаясь от жажды и укусов насекомых. К нашим полученным во время ночных схваток ранам прибавились многочисленные порезы от кожаных ремней, которые буквально впивались в тело. Хакон сильнее меня страдал от жарких солнечных лучей, так как я от природы обладал более смуглой кожей.

Храп, все это время раздававшийся со стороны хижин, понемногу стих. Послышались хриплые спросонья голоса стойбище постепенно просыпалось. Наконец, из хижины вышел Колдун. Оглянувшись вокруг и посмотрев на солнце, он дунул в костяной свисток, висевший у него на груди.

На площади появился лорд Валериан в сопровождении дикарей, большая часть которых сразу же принялась править оружие. Тем временем Колдун вернулся в хижину и вытащил из нее огромный, около двенадцати футов длиной, кожаный мешок, чем-то до отказа набитый и крепко перевязанный. Вряд ли он был тяжелым, судя по тому, что немощный старик нес его без усилий; у меня сложилось впечатление, что мешок был просто хорошенько надут. По приказу Колдуна пикты привязали этот мешок к раздвоенному шесту и, наконец, тронулись в путь.

Судя по выражениям лиц и гневному ворчанию наших стражей, они были страшно недовольны тем, что оставлены охранять нас и лишены возможности участвовать в набеге.

Колдун смотрел вслед удалявшемуся отряду до тех пор, пока тот не скрылся в лесу. Затем он поочередно проверил крепость наших пут, при этом внимательно вглядываясь в лица. Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы выдержать его пронизывающий взгляд. После этого старик отошел в сторону, уселся, скрестив ноги, и принялся за свое варварское гадание, подбрасывая кости и наблюдая, в каком сочетании они упадут на землю. Первоначальный результат явно не удовлетворил его, и, повторив попытку, Колдун дребезжащим старческим голосом затянул какую-то песню на незнакомом мне языке.

Охранники, не сомневающиеся в крепости наших пут, похоже, потеряли всякий интерес к выполнению своих обязанностей. Один вообще отошел в сторону, опустился в траву и задремал, прислонившись к стене хижины, другой же начал упражняться с оружием, демонстрируя все известные ему приемы боевого искусства. Внезапно он остановился и, разбудив напарника, показал рукой в сторону Колдуна. Тот сидел неподвижно, буквально окаменев и устремив отсутствующий взгляд в сторону болота. Дикари с осторожностью и почтением приблизились к старику и один из них, вероятно, более смелый, заглянув Колдуну в лицо, пощелкал перед ним пальцами. Тот даже не шелохнулся. Создавалось впечатление, что его дух пребывает сейчас где-то очень далеко.

Пикты начали о чем-то переговариваться между собой, поглядывая то на старика, то на нас с Хаконом. Из них слов мне удалось разобрать, что они решили отправиться вдогонку за ушедшим отрядом, пока Колдун, находящийся в трансе, не может их остановить. Один из дикарей, вытащив топор, направился в мою сторону. Его намерения были более чем ясны. Я, напрягая легкие, изо всех сил закричал, пытаясь вывести Колдуна из оцепенения.

Мой вопль остановил пиктов. Еще раз посовещавшись и, видимо, решив не искушать судьбу, они покинула остров, прыгая по дороге из камней. После того, как дикари исчезли из вида, Хакон пробормотал:

- Хвала Митре, все-таки две пары глаз долой. Но чем это нам поможет? Я связан так крепко, что мне не понять, где у меня руки, а где - ноги!

- Об этом мне удалось позаботиться, - отозвался я и принялся за дело. Расслабив напряженные мускулы, я почувствовал, что ремни уже не так впиваются в тело. Поочередно приподнимая, насколько это было возможно, и опуская плечи, я попытался освободить кисти рук. Постепенно стягивающие их петли начали соскальзывать, и через некоторое время я освободил правую ладонь. С неимоверным напряжением выворачивая кисть, я принялся просовывать кончики пальцев под петлю на предплечье - и, наконец, мне это удалось.