- Как?! - вырвалось у меня. - А разве гарнизоном командуешь не ты? Ведь именно так считал Брант, сын Драго!
- Нет, старший над Кваниаром мой брат Дирк. если не возражаешь, мы выпьем еще по кружке пива, а потом отправимся в крепость, дабы брат мог сам выслушать тебя. Я как раз направлялся туда со своими людьми.
Из короткого разговора с Хаконом я понял, что он, несмотря на свойственную ему отвагу и храбрость, на самом деле не очень подходил для роли командующего крепостью было видно, что он привык действовать без долгих раздумий. Однако этот воин сразу понравился мне - человек он был порядочный и преданный делу.
- Ты сказал, что для охраны границы у вас осталось совсем немного людей, - заметил я. - А если нападут пикты?
- Между нами заключен мир, - ответил Хакон. - К счастью, вот уже несколько месяцев на рубеже все спокойно... Ну, разве что пара-другая мелких стычек в месяц.
- А владетельный Валериан? Его поместье показалось мне покинутым.
- Он некоторое время назад отослал всех своих воинов и сейчас живет в доме один, не считая нескольких слуг. Где его люди, никому не известно. Он обещал нам держать нейтралитет, и пока не был замечен в нарушении слова. Хотя, откровенно говоря, я не очень-то доверяю ему. Валериан один из тех немногих хайборийцев, которые пользуются уважением у пиктских племен. Представляешь, в какой костер мы бы попали, если б ему пришло в голову натравить на нас пиктов? С одной стороны - лесные дикари, с другой - армия Брокаса...
Тут Хакон поднял взгляд и едва не поперхнулся от удивления. К стойке подошел высокий мужчина в богатой одежде нобиля - в обтягивающих узких штанах, высоких сапогах и расшитой алой накидке.
- Это как раз и есть владетельный Валериан, - прошептал он, толкнув меня в бок.
Я присмотрелся к вошедшему повнимательнее - и, вздрогнув от неожиданности, вскочил на ноги.
- Валериан?! Но я видел этого человека прошлой ночью по ту сторону границы... Он присутствовал при чудовищном пиктском обряде Превращения Змеи!
Валериан резко повернулся ко мне. Был он бледен, как смерть, а глаза пылали, словно у разъяренного зверя.
Хакон тоже вскочил с места.
- О чем ты говоришь?! Это невозможно! Владетельный Валериан - один из знатнейших наших людей, и он дал слово чести...
- Может быть, и так, - запальчиво крикнул я, - но кто сказал, что он его держит! Ошибиться невозможно - я был очень близко от жертвенной поляны и хорошо запомнил это лицо! Повторяю: это был он - в набедренной повязке и размалеванный, как дикий пикт!
- Ты лжешь, гнусный мерзавец! - взревел нобиль, отбрасывая в сторону свою накидку и хватаясь за рукоять меча.
Но прежде чем он успел обнажить его, я прыгнул и сбил его с ног. Мы покатились по полу, но в этот момент чьи-то крепкие руки схватили нас и оторвали друг от друга. Нобиль стоял напротив меня, бледный и задыхающийся; в кулаке он сжимал мою перевязь, которую ему удалось сорвать во время схватки.
- Это грязная клевета! - прохрипел он. - Неужели вы поверите этому неизвестно откуда взявшемуся проходимцу?
- Я говорю правду, - сказал я, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. - Этой ночью я прятался под лиственницей у поляны, на которой стоит алтарь пиктов, и наблюдал, как шаман Соколов переместил душу воина племени Ворона в тело огромной змеи. Ужасающее зрелище! Я убил колдуна - моя стрела попала ему в сердце. И я видел там именно тебя - ты, хайбориец, стоял на этой поляне, словно один из дикарей!
- Если это так... - начал было Хакон.
Мне в голову пришла неожиданная мысль.
- Это легко доказать! - воскликнул я. - Посмотрите на его грудь! На кожу!
Я подскочил к нему и рванул ворот его рубахи. Все верно: на груди Валериана остались хорошо заметные следы изображения белого черепа, того самого знака, который лесные пикты рисовали на своих телах, выходя на тропу войны с хайборийцами. Нобиль, конечно, пытался смыть рисунок, но краски пиктов глубоко въедаются в кожу. Сомнений больше ни у кого не оставалось.
- Разоружить его! - отдал короткий приказ Хакон с побагровевшим от ярости лицом.
- И отдай мою перевязь! - потребовал я, заметив, что Валериан все еще сжимает ее в кулаке. Но он лишь бросил на меня злобный взгляд и засунул тонкую, похожую на ленту полоску кожи в карман.
- Ты получишь ее назад, - прохрипел он, задыхаясь от ярости, - но она затянется вокруг твоей шеи, грязный пес!
Я не совсем понял его слова, но решив не спорить больше по этому не столь уж значительному поводу. Важнее было другое - что теперь делать с предателем. Хакон, казалось, пребывал в растерянности.
- Мне кажется, его нужно немедленно взять под стражу и отвести в форт, - сказал я. - Он предал вас, и сейчас можно ожидать самого худшего. Пикты племени Сокола были в боевой раскраске, а череп на его груди указывает, что и он собирается принять участие в этой войне.
- Великий Митра! - побелевшими губами выдохнул Хакон. невероятно! Хайбориец, выступающий с пиктскими демонами против своих!
Валериан молчал. Его держали за руки двое крепких стражей, он был по-прежнему бледен, как полотно, тонкие губы кривились в злобной усмешке, глаза горели яростным желтым огнем, в котором мне почудилось сумасшествие.
Хакона беспокоило, как жители Шохиры отнесутся к тому, что самого знатного ее нобиля ведут в крепость под стражей. В то же время он понимал, разумеется, что оставлять Валериана на свободе нельзя.
- Люди захотят знать, в чем мы его обвиняем, поделился он с нами своими сомнениями. - И когда станет известно, что он предал нас и снюхался с пиктами, может начаться паника. Я думаю, лучше избежать этого и запереть его здесь, в местной тюрьме, а потом прислать сюда Дирка, чтобы он сам перевел его в цитадель.
Я не был согласен с этим решением, ибо вряд ли в Шохире могло сыскаться достаточно надежное узилище, но командовал, в конце концов, здесь не я.
По указанию Хакона предателя скрытно вывели через заднюю дверь таверны. К тому времени уже стемнело, и мы, не привлекая внимания, благополучно достигли тюрьмы.
Как я и предполагал, ею оказалась обыкновенная бревенчатая хижина на самой окраине городка. Она была разделена на четыре камеры, причем лишь в одной из них сидел какой-то пьяница, страшно буянивший и оравший непотребные песни. Однако он тут же утих, увидев, кто стал его товарищем по несчастью. Когда Хакон запер за Валерианом дверь, тот по-прежнему молчал, лишь глаза продолжали гореть безумным огнем.