Тётенька общественный контролёр Анна Дмитриевна всё рассказывала и рассказывала, но уже хриплым от усталости голосом:

— Я, говорит, заграничный шпион крупной державы, я вам пулю в нос без промаха и предупреждения. Я, говорит, вас, пенсионеров, ненавижу, потому что вы — главная сила в государстве. А сам мальчишкой переоделся и зайцем, как наши, в автобусе разъезжает. И болтает по-нашему. Чувствую я, что это шпион, а не заяц. Потому что бдительности у меня очень уж много. Заработала я себе почёт или не заработала? Заработала, конечно, заработала!

А Толик тем временем прибежал домой, мимо бабушки прошмыгнул в комнату, сунул пистолет под подушку.

— Не поймал ещё шпиона-то? — спросила бабушка. — Давай поешь да снова за дело. Бегаешь, бегаешь, глядишь, и поймаешь. А на голодный желудок, говорят, шпионы ловятся плохо.

Замечательной бабушкой была Александра Петровна! Никогда она на внука не сердилась. Никогда она на внука не ворчала. Никогда она внука не наказывала. Никогда она на внука не жаловалась. Жить с ней было нетрудно и весело. Да и удобно!

Была, например, у неё с внуком секретная тайна, о которой знали только они вдвоём.

Один раз в месяц бабушка утром озабоченно говорила:

— Что-то у тебя лицо, милый внук, очень уж нехорошее. Видно, у тебя недомогание от переутомления. Лечить тебя надо.

Папа Юрий Анатольевич советовал немедленно вызвать «скорую помощь», мама — просто участкового врача, а бабушка успокаивала:

— Я его не хуже любого врача выхожу. Просто устал парень, да и простуду подхватил.

Едва закрывалась дверь за родителями, Толик прямо в постели вставал на голову, болтал в воздухе ногами, снова залезал под одеяло и ждал, когда бабушка начнёт его угощать.

Болеть, если болеешь, неинтересно. Но болеть, если ты совершенно здоров, это очень замечательно!

— Конечно, мы поступаем не совсем честно, — говорила бабушка, подкладывая внуку оладью за оладьей, одну больше другой. — Но ведь ребёнок — тоже человек и тоже нуждается в дополнительном отдыхе и усиленном питании. Вот полежишь, наберёшься сил и дальше будешь учиться.

Потом они с Толиком в шашки играли. И в этом они были друзьями. Раз внук ей проиграет, два раза она ему сдастся.

Вот как она внука любила! И, чувствуя, видимо, вред подобной любви, она иногда говорила:

— Если я и балую тебя, то в меру.

Современные бабушки, как известно, очень отличаются от своих бабушек. В наше время выросло и сформировалось новое, не похожее на предыдущие, поколение бабушек, которое условно можно назвать телевизионным.

Телевидение сблизило бабушек и внуков, выработало у них общие интересы.

Бывало, папа с мамой давно уже спят, а Толик и Александра Петровна убавят у телевизора звук — и смотрят!

Один раз, правда, их задержали, как говорится, на месте преступления. Это когда бабушка не выдержала и среди ночи криком потребовала у сборной СССР:

— Шай-бу! Шай-бу! Шай-бу!

Сборная СССР, естественно, уважила бабушку, но обе они, сборная СССР и бабушка, на этом не успокоились: команда забросила ещё одну шайбу, а бабушка и Толик торжествовали на всю квартиру:

— Мо-лод-цы! Мо-лод-цы!

Тут явился папа Юрий Анатольевич, и ночным болельщикам здорово попало.

Так вот они и жили, и всё было хорошо до того самого момента, когда Толик пришёл домой с пистолетом. Он вёл себя неимоверно гордо. Если можно так выразиться, его прямо распирало от этой самой гордости.

Он и не подозревал, не мог подозревать, что в глубине души бабушка уже давненько сама побаливала шпионизмом! Она тщательно скрывала это от всех, даже от внука. Ей очень хотелось стать первой бабушкой в мире, которая отличится в борьбе с агентами иностранных разведок. Ведь по телевизору или в кино кто их только не ловит! Но ещё ни разу ни одного шпиона не поймала ни одна бабушка!

И Александра Петровна не выдержала и спросила Толика, который гордо ел суп:

— Друзья мы с тобой или не друзья? Помогала я тебе всю жизнь или не помогала? Согласен ты со мной дальше дружить или не согласен?

Она намеревалась спросить об этом спокойно, деловито, но при первых же словах разволновалась и совершенно неожиданно начала всхлипывать.

— Да ты что? — небрежно спросил Толик. — Как девчонка какая-нибудь! — И он снисходительно пообещал: — Ты у меня ещё прославишься. Ты у меня самой знаменитой бабушкой будешь.

— Вот, вот, вот! — растирая по щекам слёзы, воскликнула бабушка. — Я ведь тоже хочу шпионов ловить! Всегда все везде говорили, что ум — хорошо, а два — куда лучше. Ну как ты без меня шпиона поймаешь? Мы же с тобой привыкли всё делать вместе. Давай и шпионов вместе ловить! Это же будет замечательно: бабушка и её любимый внук — герои!

Толик очень насмешливо усмехнулся, гордо доел суп и сказал:

— Да где же это видано? Да где же это слыхано? Никогда ещё бабушки такими серьёзными и опасными делами не занимались. У тебя ведь даже физической подготовки нет. А бегать быстро ты можешь? А ползать по-пластунски ты умеешь?

— Зачем мне физическая подготовка? Зачем мне быстро бегать? Бегать будешь ты. И физическая подготовка у тебя будет. Вот ползать — я, пожалуй, попробую. Может, по-пластунски, может, просто так. Ты, главное, пойми, что нельзя тебе меня бросать. Дружить мы с тобой должны до последнего дыхания.

— Давай котлету, — разрешил Толик. — Не волнуйся. Что-нибудь придумаем. Ссориться нам с тобой ни к чему.

— Всегда всем доказывала, что голова у тебя соображает замечательно! — растроганно сказала бабушка. — Ешь, ешь, сил набирайся! Считай, что шпионы у нас в руках!

«Как бы не так! — насмешливо подумал Толик. — Не бабушкино это дело — иностранных агентов задерживать. Это наше дело, мужское. Тут смелость нужна, ловкость, зоркий глаз, сила. А бабушкино дело — обеды варить, чтобы я здоровым был».

Такая самоуверенность объяснялась не только тем, что у мальчика был пистолет. Толик был твёрдо убеждён, что мечта его исполнится. Вот выйдет он на улицу, хорошенько посмотрит вокруг, в каждое лицо вглядится, и одно из этих лиц обязательно окажется шпионским! И тут останется одно: руки вверх! Ура!

— Ура! — закричал Толик. — Не уйти им от меня! Стреляю без промаха! Руки вверх!

— Красиво это у тебя получается, — одобрила бабушка, — не хуже, чем по телевизору, получается.

— По телевизору, бабушка, — это кино, понарошку всё, — важно проговорил Толик. — А я настоящего шпиона поймаю. Жизнью своей рисковать буду.

— Вот уж этого я бы не делала, — сразу обеспокоилась бабушка. — Пусть он, шпион, жизнью своей рискует. Тебе-то зачем рисковать?

Ловко сунув пистолет в карман, Толик выбежал на улицу, радостно думая о том, что кто его знает, а вдруг, а может быть, именно сегодня он задержит иностранного агента! Ведь нашёл же он сегодня пистолет! Ведь сбежал же он сегодня от тётеньки общественного контролёра! И от бабушки легко отделался!

Он резко остановился, обеспокоенный какой-то неожиданно пришедшей в голову мыслью, вернее даже не мыслью, а ощущением тревоги. Откуда она, эта тревога, взялась? Вот совсем недавно, когда он ел на кухне, ему казалось, что шпиона он встретит почти сразу, как выйдет из подъезда… А сейчас уверенность вдруг стала таять…

Мимо него проходили совершенно обыкновенные люди, нисколько не напоминающие шпионов. Толик медленно шёл, внимательно и подозрительно вглядываясь в каждое лицо, и с каждым шагом всё меньше надеялся встретить агента иностранной разведки.

«Ой, какой же я недотёпа! — вдруг радостно подумал Толик. — И зачем это шпиону ходить по улицам? А если даже он и тут где-то, то обнаружить его среди множества людей просто невозможно. Надо идти куда-нибудь, где людей мало. И там шпион сразу бросится в глаза. Остальное — ерунда. Руки вверх! Пройдёмте!»

Вспотевшей от волнения ладонью Толик сжимал в кармане оружие и ходил по скверу, внимательно смотря по сторонам и подозрительно вглядываясь в каждого прохожего. Устав, он присел на скамейку и увидел, что на песке нацарапано: ЫХ-000.