— Ой, беда будет, побьют нас, как пить дать побъют! Ой беда! — Голосил Мунгрен.

— Ничего, старик, отобъемся. Дорога в ущелье идет, туда скорее правь. — Командовал Сигмонд.

А сзади все ближе пыльное облако. Уже видны всадники, оружием размахивают, впереди рыцарь в броне скачет. Гильда внимательно присмотрелась молодым острым взглядом.

— Сигмонд, это младший лорд Скорена со своим кланом за нами скачет. Верно крови твоей хочет.

— Ясно, тогда давайте к бою готовиться.

Повозка въехала в узость ущелья, с обеих сторон громаздились неприступные громады утесов.

— Хорошее место. — Решил Сигмонд. — Ставай здесь, распрягай коней, разворачивай боком воз. Тут Скорене проехать больше негде, в тыл к нам не зайдут. Будем в лоб их бить.

Пока Мунгрен с Олвином разварачивали повозку Сигмонд раскрыл свой рюкзак и вынул еще не надеванные доспехи. Времени было мало и Гильда кинулась помогать одевать брони. Доспехи, как все у витязя, были незнакомые. Рубаха с короткими рукавами сложена из металлических пластин, как рыбья чешуя, была легкая и сверкающая. И надевалась она быстро, не так как тяжелый панцырь ее отца, правда и свиду похлипче. Сигмонд натянул ратную рубаху, подпоясался, заткнул свои саи. Надел поножи и нарукавники, боевые перчатки и шлем с гребнем посередине. По своему обычаю два меча, уже кровью чужой омытых, укрепил за спиной. Развернул сверток, притороченный к рюкзаку и вынул огромный двуручный меч с длиннющей рукоятью, словно не на две, а на пять рук предназначенную. Этот мечара, как и те меньшие не имел середины и был почти без гарды.

Гильда потрогала Мырлоков кинжал за поясом и решила, что не переживет своего господина. Не хочется снова становиться солдатской подстилкой, жить в страхе, голоде и обиде. А оставалось жить не долго. Уже близко подъехал Скорена со своей дружиной. Всего человек пятнадцать-двадцать воинов. Хоть и могуч витязь Сигмонд да не совладать ему с такой ратью, не устоять против вражьей силищи. Вот и Олвин, как сурок пугливый соскочил с воза и был таков. Мунгрен меч и щит достал, но стар он уже, боец никудышний, подмоги с него будет мало. Гильда нырнула в повозку, нашла там лук и полупустой колчан. Учил же ее отец, вопреки традициям стрелы метать. Пришел час на деле учение пользовать.

Сигмонд, как всегда в бою, был холоден и отрешен. Выйдя на дорогу вперед кибитки, встал широко расставив ноги, опустив вперед себя меч. Ждал врагов.

Отряд младшего Скорены, въехавши в ущелье, сгрудился перед заградой. Вперед выехал сам лорд и зло прокричал:

— Я славный высокородный лорд Скорена. Сдавайтесь, собачьи дети, покоритесь моей славе. Только пес Сигмонд сегодня будет убит. Остальных я милую и беру к себе в замок в услужение.

Молча стоял Сигмонд, только мечем сверкнул, принял боевую стойку, занес над собою клинок. Молчание его было грознее, чем хвастливые речи, что говорят воины перед сражением. И чувствовалось, что не похвальбой, но вражеской кровью наполнит он темное ущелье. Холодно глядел он на самоуверенного Скорену, на его людей, хладнокровно оценивая их боевые качества, изъискивал путь к победе.

— Бывалый народ, видать не новички в рукопашной, вооружены кто как — не у всех шлемы и щиты, кто с копьем, у кого один только меч. Благие времена, нет еще понятия о регулярных войсках, о штатном вооружении. Обычные бандиты, только кильты одних цветов клана Скорены, вот и вся униформа.По мордам красным судя — больше с кружкой упражняются, чем с мечами — это хорошо. Храбры кучей на одного, поглядим, как один, другой сковырнется, так духу-то поубавится. Тесно ущелье, более четырех сразу не сунутся. Ну, — вперед!

Молниеносно скользнул к ближайшему противнику, самодовольно поигрываюшему копьем, ударил и опять замер в стойке, готовый к новой схватке. Голова неосторожного воина покатилась пыльной дорогой под ноги коней. Лошади заржали, попятились, усугубляя и без того беспорядок в рядах нападающих. Людей Скорены сковал ужас при виде страшного конца их товарища. Не применул Сигмонд использовать оторопь противника, он сделал ложный выпад, уклонился ор копья и неожиданно развернувшись снова сверкнул мечем. Голова еще одного солдата свалилась в дорожную пыль. От повозки свистнула стрела и вонзилась в незащищенную руку одного из нападающих. Тот завопил грязные ругательства, поворотил коня уходя из боя, да в общей тесноте это не получалось. А получилось неосторожно подставить спину под новый удар Сигмондова огромного меча, и разрубленный чуть не пополам он бездыханным сполз с седла.

Попятилось войско Скоренино, не ожидавшее такого отпора губительного.

— Да бейте его, чертовы дети! — Заорал Скорена размахивая мечем. — Он же один!

— Бей его! — Завыли, распаляя себя, воины и ринулись на одинокого витязя. Крики раненных, ржание коней, боевые возгласы нападающих и отчаянные вопли пораженных заполнили узкое ущелье, эхом прокатывались между утесами. Но молча сражался Сигмонд, плавно скользя вдоль оборонительной линии. Он уклонялся от вражеского оружия, парировал удары и разил — неожиданно, жестоко. Вот один ратник примерелся и взмахнув мечем ударил казалось бы наверняка. Но его меч беспрепятственно рассек один лиш воздух и лишившись опоры воин потерял равновесие, заскользил с седла. Сигмонд же, как гибкая ветка на ветру качнулся уходя от вражеского клинка и возвращаясь рубанул, и опять мертвая голова покатилась по полю битвы. Снова заскользил Сигмонд в боевом губительном своем танце. Уже пятеро безжизненных тел валялось на дороге, да трое с тяжелыми увечьями спешили выбраться из сечи. Мунгрен, прикрываясь щитом махал мечем, Гильда одну за другой посылала стрелы. Нескольких ранила, но воины Скорены стали прикрываться щитами и потерь от обстрела больше не испытывали.

— Бей по коням! — Крикнул ей Сигмонд.

Не в обычаях ее народа было губить коней — тогда победители лишались ценных трофеев. Но сейчас приказ хозяина был очень мудрым. Первой же стрелой она поразила ближайшего коня в шею. Тот взвился на дыбы и рухнул давя всадника, остальное закончил Сигмондов меч.

Он рубился дальше неудержимый, как дух огня. Зловеще сверкал его клинок, удары были страшны и неотразимы. Смерть витала над отрядом Скорены, ужас охватывал сердца ратников. Но тут уставший Мунгрен пропустил удар в голову. Обливаясь кровью он зашатался, бессильно опустив тяжелый щит. Широкое острие вражеского копья пробило его грудь и пал он бездыханным под колесо своей старой повозки.

Ободренные успехом Скорена с воинами с новой яростью набросились на Сигмонда, но тот был по-прежнему недосягаем для вражеского оружия.

Гильда взяла последнюю стрелу и взмолившись Бугхе натянула тетиву лука и точно вогнала в грудь убийце Мунгрена.

Скоренино порядком поредевшее воинство начало медленно отступать. Каждый думал уже больше о защите и о том, как бы самому остатся живым-невредимым. Пытались достать Сигмонда копьями, но тот легко перерубал толстые древки и бесполезные наконечники, звеня, падали к мертвым телам.

Но торжествовать победу было преждевременно. Противников оставалось еще немало. Если они догадаются издали достать стрелами, то положение Сигмонда с Гильдой станет не завидным. Надо было во что бы то ни стоило не дать разорвать дистанцию. Сигмонд заскользил вперед.

Вдруг со склона одного из холмов раздались боевые возгласы клана Сыновей Серой Волчицы и на остатки дружины Скорены обрушился рой острых стрел. Закричали раненные, новые мертвые тела рухнули на землю. А с утесов уже прыгали на конников люди старого Ингренда резали мечами незащищенные шеи ратников, кололи в спины кинжалами. Выбегали на дорогу сзади, отрезая путь к бегству.

Сам старый Ингренд, предводитель клана, стоя на утесе, приложил стрелу к тетиве лука, оттянул и смертоносное жало впилось в грудь конного воина, на всем протяжении битвы державшегося позади рядов нападающих. Горестно закричал лорд Скорена видя смерть единственного сына, наследника главы клана. Но крик его потонул в ликующем кличе Сыновей Серой Волчицы.