Иви не понимала, что провоцировало возникновение Летаргии Крейна, но знала одно: как только болезнь переходила в активную стадию, какое-то время сохранялся хронический характер развития, воспалительные и разрушительные процессы сдерживались с помощью стероидов и других лекарств, подавляющих иммунную систему. Но по мере развития? Процесс становится необратимым и неизбежным.

Остается лишь облегчить симптоматику путем оперативного вмешательства и увеличивать дозу болеутоляющих.

Это была страшная смерть.

– Ты позволишь взглянуть на свою медицинскую карточку? – спросила Иви.

– Это ничем не поможет.

– Может – да. Может – нет. Но, по крайней мере, я буду понимать, что происходит.

– Слушай, Иви, я должен попросить прощения. Не только за свою ложь, а за то, что вообще появился в твоей жизни. Я не имел право заводить отношения с кем бы то ни было. Я просто… – Он обратил на нее свои бледные глаза. – Благодаря тебе я чувствовал себя живым. С тобой я словно обретал иллюзию шанса на будущее… по крайней мере в те мгновения, когда мы были вместе. И дело не в том, что ты стала для меня своего рода отвлечением. Иви, есть в тебе что-то особенное. Я понял это при первой встрече.

– Я хочу увидеть твою карточку.

– Я не хочу быть твоим пациентом. – Сайлас сделал еще один глубокий вдох. – И, думаю, лучше нам на этом попрощаться. Конец уже близок, и происходящее уже становится нелицеприятным…

– Я тебя не оставлю.

Сайлас замолчал. Потом продолжил.

– Я не могу просить тебя об этом.

– И не проси, – ответила она скучающим тоном. – И сделай нам обоим одолжение, прекрати строить из себя великомученика. Мне не нужна твоя защита, ясно? Я взрослая женщина и могу сама принимать решения, что делать, с кем и для кого.

– А если я не хочу, чтобы ты видела меня таким? Хочешь сказать, что у меня нет права голоса? – Он вскинул руки. – Без обид, но меня ждет полная потеря контроля над собой и это офигеть как бесит. Прояви хоть каплю милосердия и позволь мне сохранить достоинство и запомнить тебя… и нас… такими, какими мы были то короткое время, проведенное вместе. Вполне вероятно, что только это поможет мне пережить предстоящее.

В это мгновение в палату вбежала медсестра. Она сильно удивилась, увидев Иви, но потом сосредоточилась на Сайласе.

– Простите, но я опоздала с уколом на четыре утра.

– Я сама все сделаю. – Иви поднялась на ноги. – Этим шприцом в твоей руке?

Медсестра попеременно посмотрела на нее и Сайласа.

– Эм… простите, но…

– Я займусь уходом за ним.

Когда Иви протянула руку и направила на женщину непреклонный взгляд, Сайлас выругался.

– Нет, не займешься. Ты скажешь мне «прощай», и мы запомним…

Иви резко повернулась к нему.

– Без обид, но заткнись уже.

Было сложно сказать, кто испытал больший шок – Сайлас или медсестра. Но Иви не шутила и уж точно не собиралась никому доверять уход за ним.

– Дай мне шприц и доступ к его медицинской карте. Скажи старшей медсестре, чтобы добавила меня.

– Простите, – возразила медсестра, – но вы не уполномочены…

– Я – его личная медсестра. Только что наняли. Я сообщу своему куратору. И я останусь с ним до тех пор, пока не придет время для выписки.

Брови медсестры взлетели высоко, почти до линии волос.

– Эм, господин?

Иви посмотрела через плечо.

– Сайлас, послушай меня. Я люблю тебя. Мне плевать, что мы знаем друг друга десять минут, что ты умираешь или не хочешь видеть меня в качестве своей медсестры. Вот что я знаю наверняка. Во-первых, это – моя работа. Это дело моей жизни и я чертовски хороша в этом. Во-вторых, если ты думаешь, что я доверю заботу о тебе хоть кому-нибудь на этой планете, то ты сошел с ума. И в-третьих, если у тебя есть претензии, тебе же хуже. Я возьму это на себя и точка. Если хочешь уволить меня, тебе придется вытащить меня брыкающуюся и кричащую, и сдается мне, что на это у тебя нет сил.

Сайлас моргнул. А потом, прокашлявшись, посмотрел на медсестру.

– Эм… я думаю, моя… э-э… она… займется мной.

Медсестра кивнула.

– Как пожелаете, господин. – Она повернулась к Иви. – Я немедленно получу разрешение и также распечатаю вам график для введения лекарств. Это – кортизол. На самом деле, стоило вернуть морфий, но пациент настаивает на другом лекарстве и выписке.

Когда женщина покинула палату, Иви подошла к кровати.

Сайлас посмотрел на нее.

– Ты только что признала, что любишь меня?

– Да. Признала. А сейчас я буду совсем романтичной и попрошу нагнуться, чтобы я смогла воткнуть шприц в твою задницу.

Повисла пауза. А потом Сайлас запрокинул голову и рассмеялся в своей восхитительной манере, и от глубокого, раскатистого звука к глазам подступили слезы, но Иви отказалась им потакать. Встряхнувшись, она положила руку ему на плечо.

– Так-то лучше, – сказала она с улыбкой.

Но легкий настрой надолго не задержался.

Отойдя от смеха, Сайлас снова стал серьезным.

– Иви, я люблю тебя. Правда, люблю. И если я должен умереть, чтобы заслужить тебя, то, что ж, возможность познакомиться с тобой стоит жизни. Я просто… мне жаль, что все так закончится.

Он обхватил ее талию руками и устроил голову у нее на груди, напротив сердца.

Обняв его в ответ, Иви погладила его по спине, чувствуя, как ее накрывает печаль, которая вышибает почву из-под ног.

– Все будет хорошо, – прошептала она.

И этой фразой она уровняла их счет по части лжи.

Сделав инъекцию, Иви помогла Сайласу надеть брюки от шелковой пижамы и устроиться на койке, и по бледности она понимала, какую сильную боль он испытывал.

Он упорно отказывался от морфия.

– Морфий поможет тебе уснуть, – упорствовала она.

– От морфия я ничего не соображаю. Не хочу. Уж лучше дискомфорт.

Почувствовав, что уже перешла все границы, Иви кивнула… а потом осознала, что они были не одни. Сайлас не осознавал, что его домоправительница стояла в дверном проеме, нет, он закрыл глаза и просто пытался дышать.

– Я сейчас вернусь, – сказала Иви, смахнув волосы с его лба.

– Жду с нетерпением, – тихо ответил он.

Подойдя к женщине, Иви кивком указала в сторону гостиной. А потом она оказалась наедине с Притчард, которая считала, что на земле кроме серого не существует других цветов, а в магазинах продают только брючные костюмы.

– Я приступаю к работе, – заявила Иви. – Он только что нанял меня. Поэтому нам с вами…

– Вы не подходите на эту должность.

– Почему? Потому что его влечет ко мне? Это даст ему мотивацию.

– Ему не нужны отвлекающие факторы.

– Конечно, ведь тогда он полностью сможет сосредоточиться на своей боли. – Иви закатила глаза. – У него отказывают главные органы, он не может есть, почти не пьет… а вы не одобряете то, что помогает ему отвлечься от боли?

Когда Притчард выгнула бровь, Иви подумалось, что, наверное, эта женщина с рождения носит такое выражение на лице.

– Я заботилась об этом мужчине почти четыреста лет. – Мажордом помедлила, словно данное заявление должно было потрясти мироздание. – Я не отступлю перед лицом алчной девки, прилипшей к нему на закате его жизни.

Иви вскинула подбородок и жестко посмотрела на нее.

– Так, для информации, словосочетание «алчная девка» еще в девяностые вытеснило понятие «валютная проститутка». Запомни для саморазвития. А что до места возле его постели, то здесь вопрос не в нашем соперничестве. Речь идет о Сайласе. Ты можешь не уважать меня, но ты научишься терпеть мое присутствие рядом с ним, или я добьюсь запрета на твое посещение этой палаты.

Иииии, сейчас обе брови взлетели вверх.

– Прошу прощения?! – выплюнула женщина.

Иви вскинула руку.

– Речь не о ревности. Нужно убедиться, чтобы Сайлас не тратил силы на то, что не скажется положительным образом на его здоровье и благополучии. Пусть хоть Санта приходит его проведать, плевать, но драм я не потерплю. Понимая это, мы поладим. В ином случае хоть на голове ходи. И это – мой эквивалент фразы «иди на хрен».