Этот случай был другим, черт возьми.

– Войдите.

Голос был не мужским, принадлежал женщине, и когда Иви вошла в небольшую приемную, личная секретарша Хэйверса, сидевшая за французским столом, с профессиональной улыбкой обратила на нее взгляд.

– Иви, здравствуйте. Как вы?

Она не знала, откуда женщина знает ее, но собиралась воспользоваться ситуацией.

Нацепив на лицо такое же любезное выражение, Иви ответила:

– Хорошо, благодарю. Я хотела лично поговорить с Хэйверсом, это возможно?

– Ну, разумеется. У него сейчас посетитель. Присядешь?

– Спасибо.

Иви подошла к аккуратно расставленным стульям и села. Во время ожидания ей приходилось намеренно успокаивать ногу и руки, отбивающие ритм.

Она мысленно пролистывала медицинскую историю Сайласа, от начала и до конца. Дважды. Должно быть что-то, что бы они смогли сделать. Просто обязаны…

– Берегите себя, – сказал Хэйверс, открыв дверь в свой кабинет и похлопав уходящего мужчину по плечу. – Вы хорошо справляетесь, очень хорошо.

Иви закрыла глаза. Аристократический акцент целителя напомнил ей о Сайласе. У них обоих была идеальная интонация и красивое произношение.

– Господин, Иви пришла к вам на прием, – объявила ассистентка.

– О, Иви. Как ты поживаешь?

Иви соскочила со своего стула и снова расправила форму. Она пересекалась с главным врачом клиники по разным медицинским вопросам, но с момента собеседования, которое было много лет назад, она ни разу не общалась с ним тет-а-тет.

– Очень хорошо, благодарю вас.

– Заходи. Присаживайся.

Его кабинет был красивым, облицованный дорогой древесиной, увешанной картинами маслом, помещение словно воссоздавало дух того места, где он жил когда-то. Огромный, украшенный позолоченными завитушками стол был завален бумагами, карточками и ноутбуками – все пребывало в идеальном порядке.

Хэйверс сел по другую сторону внушительной столешницы, так, словно там ему самое место, а его очки в роговой оправе, галстук-бабочка и кипенно-белый халат внезапно начали подавлять ее.

– Чем я могу помочь тебе? – спросил мужчина.

Опустив взгляд, Иви сосредоточилась на своих стиснутых пальцах. Голова опустела, а сердце гулко билось в груди, и у нее возникло желание выбежать из комнаты.

Но потом в голове возник один образ.

Она увидела отца, как он стоял прошлой ночью на холоде, твердо стоя ногами на снегу, его огромные бицепсы были открыты ночному холоду, голова гордо поднята, а плечи расправлены, словно он был готов смести все, что встанет у него на пути.

Этот мужчина был как дуб.

А она – его дочь, черт возьми.

Выпрямившись на стуле, Иви ужалила Хэйверса жестким взглядом.

– Мы должны сделать что-то для Сайласа, сына Мордаки. И я сейчас говорю не о морфии и жидком питании. Я не принимаю неизлечимого диагноза. Отказываюсь принимать.

Хэйверс отшатнулся так, словно она грязно выругалась в его присутствии… а потом дополнила оскорбление, достав из кармана кота и позволив ему насрать на фирменный блоттер врача.

– Прошу прощения за свою резкость. – Ни черта ей не жаль. – Но я занимаю твердую позицию в этом вопросе.

Целитель прокашлялся и сложил пальцы вместе в форме пирамиды.

– Прошу прощения, но наши чувства к пациентам не всегда могут повлиять на конечный результат.

– В данном случае – смогут.

Хэйверс сдвинул очки выше на своем аристократическом носу.

– Иви, я давно восхищаюсь твоей преданностью пациентам, твоим состраданием и целеустремленностью. Ты – исключительная медсестра, поэтому я предложил тебя в роли личной медсестры, которая поможет Сайласу в его беде.

– Я читала его медкарту и…

– Но, насколько я понимаю, его слуга имеет некоторые тревоги относительно твоего присутствия?

А. Точно. Притчард уже заходила к нему, по всей видимости.

– Не ей принимать решение. И мне плевать, если я оскорбила ее…

– Иви, это – непрофессиональное поведение. Подобный подход и поведение – недостойно профессионала.

Она отвела взгляд.

Покачала головой.

– Я не понимаю.

– Я заверил его слугу, что даже если некое непонимание имело место, ты сделаешь все возможное, чтобы пациент был уверен в том, что его благосостояние является приоритетом для всех нас. Воистину, я сам собирался найти тебя в конце ночи и обсудить этот вопрос. Мы должны действовать сообща, а не враждовать.

Хэйверс продолжал говорить, но его слова оставались за пределами внимания Иви, мысленно она обдумывала разные варианты.

Она слышала, что у Братства Черного Кинжала есть личные терапевты и хирурги, которые работают на них. Может, им удастся помочь? Она могла отправиться в Дом для аудиенций сразу же с приходом ночи и…

– Иви?

Она встряхнулась.

Хэйверс выжидающе смотрел на нее, словно задал вопрос и ждал ответа.

Иви поднялась.

– Я ценю ваш совет, но в моем случае я не могу вести себя профессионально. Это невозможно. Я люблю его. Он – моя половинка. И ни за что на свете я не буду сидеть в стороне, пока он страдает и умирает. Я буду сражаться с судьбой всеми возможными способами. Отправлюсь, куда надо, сделаю все, что потребуется, и точно не стану беспокоиться о том, кого могу разозлить в процессе. Если бы любовь вашей жизни умирала, как бы вы поступили?

На этой ноте она отвернулась и направилась к двери. Она даже не попрощалась.

Вероятно, она собственноручно лишила себя работы и хороших рекомендаций.

Но ее волновал только Сайлас. И это отлично расставляло приоритеты.

Следующим вечером Иви вышла из Дома для аудиенций примерно в девять вечера и тщательно закрыла за собой дверь.

На мгновение она застопорилась, ноги остановились, руки скрылись в карманах парки. Оглядываясь по сторонам, она видела целые массивы особняков в стиле Брюса Уэйна[49], остальные дома в квартале были такими же величественными, как и этот в Федеральном стиле[50], из которого она только что вышла. На дорогах почти не было машин, но когда она материализовалась здесь, то приметила проезжавший мимо «Роллс-Ройс».

Да, наверное, в этом районе «Мерседес» считался посредственностью.

Мысленно пнув себя под зад, Иви зашагала вперед по тротуару. Без какой-либо сознательной мысли повернула налево… и продолжила вышагивать ровной и медленной походкой, оставляя следы на снегу. Холодный ветер путал ее волосы, окутывал тело и прочищал голову.

Ну, насчет последнего она лгала.

Ее мысли, которые до этого крутились относительно разговора с Хэйверсом прошлой ночью, наконец, стали тише. Но их сменила серия ужасных образов.

Она видела, как Сайлас отдает все силы на то, чтобы опорожнить кишечник в подкладное судно. Как он стискивает зубы, когда действие морфия начинает ослабевать и приходится противиться необходимости вводить новую дозу. Как его тошнит желчью в розовую посудину в форме почки.

Она помнила, как он дергался во время беспокойного сна, и как в панике просыпался после кошмара… плавно перетекшего в галлюцинацию от морфия, из которой она выводила его с помощью разговоров. Она помнила, как он встал на дрожащие ноги, увешанные трубками и проводами, и настоял на том, чтобы принять душ и вымыть волосы.

А уже в кабинке он не смог подняться со стула, и ей пришлось прикатить инвалидное кресло, чтобы помочь ему вернуться в кровать.

Иви проходила через все это со своими пациентами…. И пыталась держаться за свой опыт и выучку. Но в глубине души она была его близким человеком, а не медсестрой… его женщиной, а не членом медперсонала.

Вот что хотел обсудить с ней Хэйверс.

Нарушение телесных функций – это всегда ужасно. Будучи здоровым, ты никогда не задаешься вопросом, сколько функций выполняет твоя телесная оболочка без особых усилий с твоей стороны, строго организованные системы потребления и вывода веществ из организма проходят без сучка, без задоринки. И в работе медсестры главная задача – с помощью различных приемов и техник помочь телу больного выполнять естественные функции организма.