Элла Рентхейм. Отказала.

Боркман. И не раз. А несколько раз подряд. Отказывала из года в год...

Элла Рентхейм (презрительно). Из года в год продолжала отталкивать от себя счастье? Так, что ли?

Боркман. Ты отлично могла бы быть счастлива и с ним. И я тогда был бы спасен.

Элла Рентхейм. Ты?..

Боркман. Да, ты бы спасла меня, Элла.

Элла Рентхейм. Почему ты так думаешь?

Боркман. Он полагал, что это я стою между вами... я причина этих твоих... вечных отказов. И он отомстил. Ему это было легко - у него были в руках все мои неосторожные, донельзя откровенные письма. Он пустил их в ход... И я погиб... на время то есть. Видишь, все это твоя вина, Элла!

Элла Рентхейм. Вот как, Боркман! В конце концов, пожалуй, я остаюсь виноватой перед тобой, в долгу у тебя?

Боркман. Как смотреть на дело. Я хорошо знаю, что я обязан тебе. Ты оставила за собой на аукционе этот дом, всю усадьбу, предоставила дом в полное распоряжение мне и... твоей сестре. Взяла к себе Эрхарта... заботилась о нем всячески...

Элла Рентхейм. Пока мне позволяли...

Боркман. Пока позволяла твоя сестра, да. Я никогда не вмешивался в эти домашние дела... Так я хотел сказать, что знаю, какие жертвы ты принесла мне и твоей сестре. Но ты ведь и в состоянии была сделать это, Элла. И не могла же ты забыть, что этим была обязана мне.

Элла Рентхейм (возмущенная). Жестоко ошибаешься, Боркман! Мною руководила одна любовь и горячая привязанность к Эрхарту... и к тебе!

Боркман (перебивая). Прошу тебя, дорогая, не будем распространяться о чувствах и тому подобном. Я хочу, конечно, сказать лишь то, что я дал тебе средства сделать то, что ты сделала.

Элла Рентхейм (с улыбкой). Гм... средства, средства...

Боркман (горячо). Именно средства! Перед великим, генеральным сражением, когда я не мог щадить ни родных, ни друзей, когда я должен был ухватиться - и ухватился - за доверенные мне миллионы, я пощадил то, что принадлежало тебе, сберег все твое, хотя мог бы взять и пустить в оборот и это... как все остальное.

Элла Рентхейм (холодно и спокойно). Это совершенная правда, Боркман.

Боркман. Да, и вот... когда меня взяли, все твое оказалось неприкосновенным в кладовых банка.

Элла Рентхейм (взглянув на него). Я часто думала об этом... Почему ты, собственно, сберег все мое? И только мое?

Боркман. Почему?

Элла Рентхейм. Да, почему? Скажи.

Боркман (жестко, презрительно). Ты, пожалуй, подумаешь, что я хотел оатавить себе запасной выход - на случай неудачи?

Элла Рентхейм. О нет! В то время тебе это вряд ли могло прийти в голову.

Боркман. Никогда не могло! Я был слишком уверен в победе.

Элла Рентхейм. Так почему же все-таки?

Боркман (пожимая плечами). Ах, Элла, не так-то легко припомнить мотивы, которыми ты руководствовался десятка полтора лет назад. Я припоминаю только, что, строя в тиши свои грандиозные планы, я чувствовал себя чем-то вроде воздухоплавателя. В бессонные ночи я как будто накачивал свой гигантский шар, готовясь переплыть неведомый, полный опасностей мировой океан.

Элла Рентхейм (улыбаясь). Да ведь ты же никогда не сомневался в победе.

Боркман (нетерпеливо). Таковы люди, Элла. Они сомневаются и верят сразу. (Как бы про себя.) Вот почему, должно быть, я и не хотел взять с собою на шаре тебя с твоим достоянием.

Элла Рентхейм (напряженно). Почему же? Скажи - почему?

Боркман (глядя в сторону). Не очень-то охотно берут с собой в такой путь то, что всего дороже.

Элла Рентхейм. Ты брал с собою то, что было тебе всего дороже. Все свое будущее... свою жизнь...

Боркман. Жизнь не всегда самое дорогое.

Элла Рентхейм (задыхаясь). Тебе так казалось тогда?

Боркман. Теперь мне так кажется.

Элла Рентхейм. Что я была тебе дороже всего?

Боркман. Да, выходит так...

Элла Рентхейм. Но ты еще задолго до того изменил мне... и женился... на другой.

Боркман. Изменил тебе, говоришь? Должна же ты понимать, что были, значит, высшие... или другие соображения... которые принудили меня. Без его помощи я бы не пробился.

Элла Рентхейм (стараясь побороть свое волнение). Ты, значит, изменил мне из высших соображений.

Боркман. Я не мог обойтись без его помощи. А он ценой своей помощи назначил тебя.

Элла Рентхейм. И ты не постоял за ценой. Уплатил сполна. Не торгуясь.

Боркман. Другого выбора не было. Или победить, или пасть.

Элла Рентхейм (дрожащим голосом, глядя на него). Но тогда правду ли ты говоришь, что я была тебе в то время дороже всего на свете?

Боркман. Ив то время, и после. Долго-долго спустя.

Элла Рентхейм. И все-таки ты променял меня тогда... Торговался с другим человеком за свое право любить. Продал мою любовь за... пост директора банка!

Боркман (угрюмо, подавленно). Необходимость заставила меня, Элла.

Элла Рентхейм (вся дрожа, вне себя поднимается с дивана). Преступник!

Боркман (вздрагивает, но овладевает собою). Это слово я слышу не впервые.

Элла Рентхейм. О, не думай, что я говорю о том, в чем ты мог провиниться перед законом и правом! Что мне за дело до того, как ты распорядился всеми этими акциями и облигациями или что там было еще! Если бы только мне было позволено стать рядом с тобой, когда все обрушилось на твою голову...

Боркман (напряженно). Что тогда, Элла?

Элла Рентхейм. Верь мне, я с радостью разделила бы с тобою все. И стыд, и разорение, все, все! Помогла бы тебе перенести все!

Боркман. И ты бы захотела? Смогла бы?

Элла Рентхейм. И захотела бы, и смогла! Тогда ведь я еще не знала о твоем огромном, ужасном преступлении...

Боркман. О каком? Что ты имеешь в виду?

Элла Рентхейм. Я имею в виду преступление, за которое нет прощения.

Боркман (вперив в нее взгляд). Ты себя не помнишь, Элла.

Элла Рентхейм (подступая к нему). Ты убийца! Ты совершил великий, смертный грех!

Боркман (отступая к пианино). Да ты в уме, Элла?

Элла Рентхейм. Ты убил во мне душу, живую душу, способную любить! (Подступая к нему.) Понимаешь, что это значит! В Библии говорится об одном загадочном грехе, за который нет прощения. Прежде я никогда не понимала, что это за грех. Теперь понимаю. Самый великий, неискупимый грех - это умертвить живую душу в человеке, душу, способную любить!

Боркман. И по-твоему, я повинен в этом?