При встрече с Н. Оцупом АА спросила его о книге. Он ответил: "Не помню, не помню… Приду домой — посмотрю".

Оцуп помогал Н. Г. перевозить его библиотеку и, по-видимому, воспользовался тогда возможностью "приобрести" книгу.

По поводу дурных отзывов М. Лозинского о Л. Рейснер.

АА: "Меня удивило, как Лозинский прошлый раз говорил о Л. Рейснер. Шкловский про нее говорил, что она… (?)

Я: "А вы знаете, какова она на самом деле?"

АА: "Нет, я ничего не знаю. Знаю, что она писала стихи, совершенно безвкусные. Но она все-таки была настолько умна, что бросила писать их".

В разговоре об окружении Н. Г. в последние годы (об Н. Оцупе, Г. Адамовиче, Г. Иванове…):

"…И такими людьми Н. С. был окружен! Конечно, он не видел всего этого. Он видел их такими, какими они старались казаться ему. Представляете себе такого Оцупа, который в соседней комнате выпрашивает у буфетчика взятку за знакомство с Гумилевым, а потом входит к Н. С. и заводит с ним "классические разговоры" о Расине, о Рабле…

И Н. С. об Оцупе: "Да, он в Расине разбирается!"…

Рассказывала случай, относящийся ко времени существования Клуба поэтов. Буфетчик (Кельсон?) судился с Н. Оцупом, который потребовал у него взятку (что-то около 300 миллионов) за то, чтобы познакомить буфетчика с Гумилевым. Н. Оцупу удалось как-то прекратить это дело. Окружающим он рассказывал: "Мы пошли с ним (с буфетчиком) на мировую".

Можно представить себе возмущение Гумилева, если б он мог "видеть окружающее", если б узнал об этой истории.

Вечером был у Ахматовой. Работали по Гумилеву. АА установила почти все даты (с точностью до года) стихотворений Н. Г. Переписал три надписи Н. Г. на подаренных ей книгах.

Говорили о Гумилеве. АА рассказывала мне об окружении Н. Г. в последние годы (Г. Иванов, Г. Адамович, Н. Оцуп). К этим "архаровцам" относится крайне неодобрительно… Говорили о Л. Рейснер, о М. Лозинском, о Вс. Рождественском — в связи с их отношением к Н. Гумилеву.

Я просил АА почитать мне ее стихи.

"Я Вам лучше свою карточку подарю".

Подарила ту, из книги Эйхенбаума, с надписью:

"Павлу Николаевичу на память о нашей общей работе. 12 января 1925 г. Ахматова".

Пришел Пунин. Возмущался пронырливостью Остроумовой-Лебедевой, с которой она добивалась получения карточки 4 категории ЦЕКУБУ. Говорили о Щеголеве, об издат. "Петроград", о цензуре, о Лилиной. Об А. Лурье что-то.

Я, уходя, на этот раз не уговорился о дне следующей встречи, получив приглашение заходить тогда, когда мне захочется.

14.01.1925

Разговоры с Ниной Шишкиной.

15.01.1925

"Четверг" у Шкапской. В "программе" драма И. Оксенова. Здесь: К. Вагинов, Н. Браун, Н. Баршев, С. Спасский, И. Наппельбаум, С. Полоцкий, В. Ричиотти, И. Садофьев, Н. Вольпин, А. И. Ходасевич, И. А. Бунина, Марина Чуковская, С. Г. Каплун и др. Есть незнакомые. Н. Тихонов и Н. Павлович — отсутствуют. Рассматривание альбома, игра в "дурачки", болтовня и прочие умные занятия. Скука.

К. Вагинову собирали по подписке рубли на издание его стихов. Он подарил мне "Путешествие в хаос". Я со скорбью подарил М. Шкапской листок с переводом Т. Готье (перев. В. Рождественского), редактированным Н. Гумилевым. Шкапская давно выпрашивала у меня автограф Гумилева.

И. Наппельбаум рассказывала злобные сплетни про АА. Рассказывала милым и простодушным голосом.

Познакомился с А. И. Ходасевич и проводил ее по ее просьбе до дому. Ей, по-видимому, хотелось большего.

Дала мне стихотворение из своего альбома (на стр. 45) "Безвольно пощады просит" (в нем 12 строк) 1913 года.

На стр. 46 альбома (с двух сторон) — стих. "Побег" ("Нам бы только до взморья добраться") — 7 строф, посвященное Ольге Кузьминой-Караваевой, и дата — 1914 июнь, Слепнево.

И. Наппельбаум об АА сказала мне следующую фразу: "Не знаю, как в общении с мужчинами, а в общении с женщинами — она тяжелый человек", — и говорила о тщеславии АА.

На стр. 46 — стихотворение Ольге "Как путь мой бел, как путь мой ровен" (8 строк), дата — 5 июля 1913, Слепнево.

Подарила автограф мне. (См. в моем архиве.)

22.01.1925

О стихотворениях АА, переведенных на немецкий язык В. В. Гельмерсеном:

"Они, кажется, о ч е н ь точно переведены и очень нехудожественно".

За переводы своих стихотворений на иностранные языки АА гонораров не получала.

М. Л. Лозинский переводил два стихотворения АА.

В. А. Белкина в моем присутствии спросила АА:

"Вы волнуетесь, когда читаете стихи на эстраде?"

АА: "Как вам сказать. Мне бывает очень неприятно (именно неприятное состояние) до того, как я вышла на эстраду. А когда я уже начала читать — мне совершенно безразлично".

"У вас бывает, что вы забываете стихи на эстраде?"

АА: "Всегда бывает — я всегда забываю"…

Когда я читал АА воспоминания О. Мандельштама об Н. Г., АА сказала мне: "Вы смело можете не читать, если что-нибудь обо мне. Я вовсе не хочу быть вашей цензурой. Гораздо лучше, если Вы будете иметь разносторонние мнения"…

В университете АА не читала ни разу, за всю жизнь.

24.01.1925

1918 (?). Ездила в Москву с В. К. Шилейко. У него был мандат, выданный отделом охраны памятников старины и подписанный Н. Троцкой, удостоверяющий, что ему и его жене (АА) предоставляется право осматривать различные предметы, имеющие художественную ценность, и накладывать на них печати.

Шилейко — лютеранин. В 1918 г. сказал, что перешел в православие в 1917 г. и что документ, подтверждающий это, — хранится у его матери. Однако при АА с матерью никогда об этом документе не говорил, мать не говорила тоже, и АА этого документа не видела. Уверена, что Шилейко врал. По ее убеждению, Шилейко — атеист.

О романе А. Блока с В. А. Щеголевой.

Показала мне древнюю серебряную монету с профилем… и сказала, что Эрмитаж просил ее завещать ему эту монету — таких только две в Эрмитаже.

Показывала мне малахитовые щетки. Полушутя заметила, что они приносят ей несчастье.

У АА есть новгородская икона — единственный подарок Н. С., сохранившийся у нее. Икона хранится в маленьком ящике вместе с четками, другими иконами, старой сумочкой и т. п.

Показала мне свинцовую медаль с ее профилем, сказала, что любит ее. Я заметил, что профиль тяжел.

"Это мне и нравится… Это придает "античности"…

25.01.1925

Потеряла, выронив из муфты, на улице свою туфлю — из единственной имевшейся у нее пары.

АА недавно предлагали (Рыбаковы?) ехать с ними за границу. АА отказалась.

5.02.1925

"Один Эйхенбаум другого Эйхенбаума Пушкиным по Лермонтову побьет…

…всего 5 слов, из них два ваши…".

"Ну, знаете, к ним можно такие три слова прибавить!"

25.02.1925

Выступала с чтением стихов на литературном вечере (организованном Союзом поэтов совместно с Кубучем) в Ак. Капелле. Приехала после начала. Сразу же вышла на эстраду, 4-й по порядку (1. К. Федин — отрывок из рассказа "Тишина"; 2. К. Вагинов; 3. Н. Клюев) — прочитала следующие стихи (по порядку):