______________
* 27 Первоначально главный путь из Мурома в Киев шел вверх по Волге к верхнему Днепру. "Пути Сообщ. в Др. Рос." Ист. Сбор. Погод. I. 24.
Итак, около двадцати лет протекло со времени последней усобицы. Рязань находилась в мирных, если не в дружеских отношениях к соседним княжествам. Даже половцы, по-видимому, прекратили свои набеги и опустошения в больших размерах. Великий рязанский князь Юрий умел приобрести уважение младших родичей и держать их в согласии между собою. Княжество заметно начинало оправляться после погромов Всеволода III, и стремилось превратить недавнее подчинение Владимиру в отношения, основанные на равных правах. Но кратковременное затишье, которое господствовало тогда на юго-восточной украйне России, можно сравнить с морским штилем перед бурею. {82}
ГЛАВА IV.
Начало монгольского ига.
1237-1350.
Источники. Сказание о нашествии Батыя. Юрий Игоревич приготовляется к защите. Гибель княжеского семейства. Разорение городов. Евпатий Коловрат. Ингварь Игоревич. Олег Игоревич. Роман Ольгович. Сыновья и внуки Романа. Неудачная борьба с Москвою. Иван Коротопол и Александр Михайлович Пронский. Сыновья Александра. Новые границы. Червленный Яр. Приобретения на западе и потеря Коломны. События в Муроме. Св. епископ Василий. Христианские князья в Мещере. Набеги кочевников. Политика рязанских князей в отношении к соседям. Новая столица.
Бедствия татарского нашествия оставили слишком глубокий след в памяти современников для того, чтобы мы могли пожаловаться на краткость известий. Но это самое обилие известий представляет для нас то неудобство, что подробности разных источников не всегда согласны между собою; такое затруднение встречается именно при описании Батыева нашествия на Рязанское княжество. Летописи рассказывают об этом событии, хотя подробно, но довольно глухо и сбивчиво. Большая степень достоверности, конечно, остается за северными летописцами нежели за южными, потому что первые имели большую возможность знать рязанские происшествия сравнительно со вторыми. Воспоминание о борьбе рязанских князей с Батыем перешло в область народных преданий и сделалось предметом рассказов более или менее далеких от истины. На этот счет даже есть особое сказание, которое можно сравнить, если не со Словом о Полку Игореве, то, по крайней мере, с Поведанием о Мамаевом Побоище. Описание Батыева нашествия стоит в связи с рассказом о принесении Корсунской иконы и очень может быть отне-{83**}сено к одному автору. Уже самый тон рассказа обнаруживает, что сочинитель принадлежал к духовному сословию. Кроме того, приписка, помещенная в конце сказания, прямо говорит, что это был Евстафий, священник при Зарайском храме св. Николая, сын того Евстафия, который принес икону из Корсуня. Следовательно, как современник событий, о которых рассказывал, он мог передать их с достоверностью летописи, если бы не увлекся явным желанием возвеличить рязанских князей и своим риторическим многословием не затемнил сущность дела. Тем не менее, с первого взгляда заметно, что сказание имеет историческую основу и во многих отношениях может служить важным источником при описании рязанской старины. Трудно отделить то, что здесь принадлежит Евстафию, от того что прибавлено впоследствии; самый язык очевидно новее XIII столетия. Окончательную форму, в которой оно дошло до нас, сказание, вероятно, получило в XVI в. 1**. Несмотря на свой риторический характер, рассказ в некоторых местах возвышается до поэзии, например эпизод о Евпатии Коловрате. Самые противоречия иногда бросают отрадный свет на события и дают возможность отделить исторические факты от того, что называется цветами воображения.
______________
** В издании 1884 г. перепутаны страницы № 83 и № 105. В эл. издании восстановлен правильный порядок страниц.- Ю. Ш.
** 1 Судя по словам приписки, в которой исчисляется "родъ поповскiй Николы Чюдотворца Зараскаго на Резани." "А всhхъ лhтъ служили триста и полчетверта десятъ лhтъ непременно родъ ихъ. Се написа Еустафеи вторыи Еустафьевъ сынъ Корсунска, на память последнему роду своему". Взято из рукописного сборника XVI столетия, Врем. И. О. И. и Д. № 15. Сообщ. В. М. Ундольским. Еще прежде это сказание было известно из Рус. Временника или Костром. летописи; отрывки оттуда приведены у Карамзина. (III прим. 356-360) и в Истории Рус. народа Полевого. (IV. Дополнения).
В начале зимы 1237 года татары из Болгарии направились к юго-западу, прошли сквозь мордовские дебри и расположились станом на реке Онузе 2*. Отсюда Батый отправил к рязанским князьям в виде послов какую-то ведьму с двумя мужами, которые потребовали у князей десятой части их имения в людях и в конях 3**. Калкская битва была еще свежа в памяти рус-{84}ских; болгарские беглецы незадолго перед тем принесли весть о разорении своей земли и страшной силе новых завоевателей. Великий князь рязанский Юрий Игоревич в таких затруднительных обстоятельствах поспешил созвать всех родичей, именно: брата Олега Красного, сына Феодора, и пятерых племянников Ингваревичей: Романа, Ингваря, Глеба, Давида и Олега; пригласил Всеволода Михайловича Пронского и старшего из муромских князей. В первом порыве мужества князья решились защищаться и дали благородный ответ послам: "Когда мы не останемся в живых, то все будет ваше". Из Рязани татарские послы отправились во Владимир с теми же требованиями. Посоветовавшись опять с князьями и боярами и видя, что рязанские силы слишком незначительны для борьбы с монголами, Юрий Игоревич распорядился таким образом: одного из своих племянников, Романа Игоревича, он послал к великому князю владимирскому с просьбою соединиться с ним против общих врагов; а другого, Ингваря Игоревича, с тою же просьбою отправил к Михаилу Всеволодовичу Черниговскому 4***. Затем рязанские князья соединили свои дружины и направились к берегам Воронежа, вероятно, с целью сделать рекогносцировку, в ожидании помощи. В то же время Юрий попытался прибегнуть к переговорам и отправил сына Федора во главе торжественного посольства к Батыю с дарами и с мольбою не воевать Рязанской земли. Все эти распоряжения не имели успеха. Федор погиб в татарском стане: если верить преданию, он отказался исполнить желание Батыя, который хотел видеть его супругу Евпраксию, и был убит по его приказанию 5****. Помощь ни откуда не являлась. {85}
______________
* 2 Вероятнее всего предположение С. М. Соловьева, что это был один из притоков Суры, именно Уза. III. пр. 274.
** 3 "и оттолh послаша послы своя, жену чародhйиу и два мужа съ нею, ко княземъ Рязанскимъ, прося у нихъ десятины во всемъ: во князhхъ, и въ людhхъ, и въ конехъ, десятое въ бhлыхъ, десятое въ вороныхъ, десятое въ бурыхъ, десятое въ рыжихъ, десятое въ пhгихъ". П. С. Р. Л. I. 221. "и въ доспесехъ" прибавлено в Ник. II. 371. Под именем жены чародейки "должно разуметь шаманку, вероятно, вызвавшуюся, идти добровольно в неприятельскую землю", говорит проф. Березин в своих заметках на рассказы мусульманских историков. Ж. М. Н. Пр. 1855 г. Май. Замечательно, что в Сказании о чародейнице не упоминается, а просто говорится: "и посла на Рязань послы бездhны".
*** 4 Кто был отправлен во Владимир летописи не говорят; так как Роман явился после у Коломны с владимирскою дружиною, то, вероятно, это был он. То же самое надобно сказать об Ингваре Игоревиче, который в то же время является в Чернигов.
**** 5 "Киязь Федорь Юрьевнчъ вскоре прiиде къ царю Батыю и моли его утоляя дары, чтобы не воевал Рязанские земли; безбожный же царь Батый, лстивъ бо есть и немилосердъ, прiа дары лестiю и охабись воевати Резанскiе земли, и начаша Князей Резанскихъ потhхою тhшити, и начаша у нихъ просити сестры или дщери на ложе на блудъ. И нhкiй отъ вельможъ Резанскихъ наученъ бhсомъ, и сказа безбожному царю Батыю, яко благовhрный князь Федоръ Юрьевичъ Резанскiй имhетъ у себя Княгиню отъ царска рода, а тhломъ и лhпотою красна бh зhло, безбожный царь Батый лукавъ бо есть и немилостивъ въ невhрiи своемъ, пореваемъ въ похоти плоти своеа, а рече Князю Федору Юрьевичу: даждь ми Князь видhти жены своее красоты. Благовhрный же князь Федоръ Юрьевичъ посмhяся и рhче царю: неполезна бо есть намъ крестьяномъ тебh нечестнвому царю и безбожну водити жены своя на блудъ, аще насъ преодолhешь, что и женами нашими владhти начнеши. Безбожный же царь Батый возярися зhло и горчися, и повhле вскоре убити благовhрнаго князя Федора Юрьевича, а тhло его повелh поврещи зhрем и птицам на растерзанiе, и иных Князей нарочитых побилъ, и единъ отъ пhстунъ князя Федора Юрьевича именемъ Аполоница, зря на блаженное тhло честнаго своего Государя горько плачющися, и видя его никимъ брегома, и взя тhло возлюбленнаго своего Государя, и тайно сохранв его на мало время, и ускори ко благовhрной Княгинh Еупраксiи, каза ей яко нечестивый царь Батый убилъ блаженнаго Князя Федора Юрьевича. Блаженная же Княгиня Еупраксея царевна, стоя въ превысоцемъ храмh своемъ и держа любезное чадо свое Князя Ивана Федоровича постника, услыша таковы смертоносныа глаголы и горести исполнены, и абие ринувся съ превысокаго храма своего на среду земли и з сыномъ своимъ со княземъ Иваномъ, и заразися до смерти".