Таким образом, в начале XVI в. от древнего Рязанского {149} княжества оставалась только небольшая часть земель, со всех сторон охваченная московскими владениями; самая колыбель княжества Старая Рязань была в числе этих владений. Непосредственное господство Москвы уже переступило через заветный рубеж, по правую сторону средней Оки, и проникло в самое ядро Рязанской области. На Переяславском столе сидел болезненный отрок; управление княжеством сосредоточилось в руках женщины; рязанцы уже свыклись с мыслью о подчинении Москве, и Ивану III стоило только произнести слово, чтобы уничтожить всякую тень их самостоятельности. Но он не произнес этого слова, и предоставил сыну принять последний столб, на котором еще держалась половина кровли. Чтобы понять, какой характер имела в то время зависимость Рязани от Москвы, стоит только прочесть наказ Ивана III Якову Темешову, который провожал через рязанские земли кафинского посла в 1502 г. Иван посылает поклон в. княгине Рязанской Агриппине и, между прочим, велит ей сказать: "Твоим людем служилым, боярам и детем боярским и сельским быти всем на моей службе: а торговым людем лучшим и середним и черным быти у тобя в городе на Рязани. А ослушается кто и пойдет самодурью на Дон в молодечество, их бы ты Аграфена велела казнити, вдовьим, да женским делом не отпираясь; а по уму бабью не учнешь казнити ино их мне велети казнити и продавати; охочих на покуп много" 2*4.
______________
* 24 Чт. О. И. и Д. I. Заметки о Ряз. Зем. Макарова.
Прежде нежели перейдем к последнему факту в истории Рязанского княжества - к уничтожению его самостоятельности, воротимся назад и бросим взгляд на отношения к татарам в течение пройденного столетия. События на юго-восточной стороне были только повторением прежнего; дань, платимая в Орду, не мешала кочевникам время от времени напоминать о себе губительными набегами. После смерти Олега Ивановича до 1514 г. летописи упоминают до 15 наиболее значительных нападений, из которых только пять не остались безнаказанны. А именно: осенью 1405 г. татары нечаянно напали на Рязань; Федор Ольгович послал за ними в погоню; воеводы побили много неприятелей и отняли у них добычу; то же самое повторилось в 1411 г. Но в 1415 не-{150}приятели повоевали рязанские волости за Доном, взяли Елец и убили елецкого князя. Затем приводится целый ряд набегов почти в одинаковых выражениях: "приходиша татарове на рязанские украйны и много зла сотворша, и отыдоша с полоном". Нужно заметить, что кроме тех случаев, когда сама Рязань служила целью татарских нападений, ее земли подвергались опустошениям почти каждый раз в случае войны между ханами и московскими князьями; например, в 1408 г. Эдигей на возвратном пути от Москвы мимоходом взял город Рязань. Но татарам редко удавалось переступить за Оку и напасть на самые московские волости; обыкновенно великокняжеские воеводы встречали их в Рязанской земле, которая неминуемо становилась поприщем кровавых столкновений, во всяком случае, для нее разорительных; притом же вследствие своей зависимости от Москвы рязанцы поневоле вместе с нею подвергались ханскому гневу.
В 1444 г. пришел на Рязань царевич Мустафа с многочисленною татарскою ратью, пограбил волости и села, и, остановившись в степи, послал сказать рязанцам, что они могут выкупать у него пленников. Те действительно их выкупили. Вскоре Мустафа опять пришел в Рязань с миром и с намерением провести в ней зиму, потому что в степи оставаться было невозможно; осенью она вся погорела пожаром; зима настала самая жестокая с глубокими снегами и сильными вьюгами; лошади татарские попадали от бескормицы, и всадники мерзли от холоду. Мустафа, неизвестно почему, был впущен в Переяславль Рязанский без сопротивления; татары его расположились отчасти в городе, отчасти в окрестностях. Когда узнали о том в Москве, Василий Темный послал на Мустафу воевод Василия Оболенского и Андрея Федоровича Голтяева со своею дружиною, к которой присоединился отряд мордвы на лыжах. Рязанцы выслали царевича из Переяславля, и он, кое-как укрепившись на берегу Листани, верстах в десяти от города, приготовился к отчаянной обороне. Нападение произведено было с двух сторон: с одной московская пехота, вооруженная ослопами, топорами и рогатинами; с другой мордва и рязанские казаки на лыжах с копьями, рогатинами и саблями. Сопротивление, оказанное татарами, достойно было лучших времен их славы. Цепенея от холода, лишенные возможности бросать свои меткие стрелы, они защищались рукопашным боем, резались крепко и не сдавались в плен; {151} наконец, подавленные числом, неприятели большею частью были перебиты, и сам Мустафа пал в сече со многими мурзами. Гибель храброго царевича не осталась без мести: спустя несколько месяцев татары Золотой Орды воевали рязанские украйны.
Далее заметим нападение на Рязань Ахмата, царя Большой Орды, в 1460 г. Он осадил Переяславль в Успенский пост, и стоял под городом шесть дней; но граждане мужественно отбивали неприятелей. Один из ханских военачальников Казат Улан мурза доброжелательствовал рязанцам, вероятно, подкупленный ими, и царь, видя неудачу, со стыдом ушел в степь, а на мурзу Улана положил нелюбье. Потом осенью 1468 г. татары опустошали окрестности Рязани. Граждане погнались за ними и храбро вступили в бой; но, когда неприятелю удалось подсечь у них знамя, они расстроились и обратились в бегство.
С 1480 г. вместе с Москвою и Рязань навсегда избавилась от ига, которое впрочем, в последнее время существовало только номинальным образом. Золотая Орда после крымского погрома уже не в состоянии была высылать по-прежнему толпы грабителей, и нападения с этой стороны, по-видимому, прекратились. В следующие 30 лет о них почти не слышно; Рязанская земля, спокойная внутри и безопасная извне, в это время наслаждалась отрадным отдыхом. Только раз под 1493 г. летопись говорит о том, что приходили татары "ордынские казаки" нечаянно на Рязанскую землю, взяли три села, и скоро ушли назад. Опасность с юго-востока миновалась; зато в начале XVI в. еще более усилилась опасность с юга. Пока был жив Иван III и неизменный союзник его Менгли-Гирей сдерживал беспокойную Орду, крымские татары оставляли в покое русские пределы; но в княжение Василия Ивановича начинаются их опустошительные набеги на наши южные украйны. Так в июне 1513 г. царевич Бурнаш-Гирей, сын Менгли, подступал к Рязани, взял острог, но от города был отбит и ушел прочь 2*5.
______________
* 25 Ник. IV. 312. V. 35, 55, 123, 128, 157, 192, 194, 279. VI. 137, 193. Арх. 132.
Преемник Ивана III начал господствовать в Рязанской области так же, как его отец; владея уделом Федора Васильевича, он именовал себя между прочими титулами и князем Рязанским. {152} Агриппина по-прежнему была верною исполнительницею приказаний, получаемых из Москвы. Но такой порядок вещей не мог держаться долгое время, Василий ждал только повода для того, чтобы дело могло иметь вид справедливости, и обстоятельства не замедлили помочь ему в этом случае.
Нет никакого сомнения, что в Рязани, при княжеском дворе, как и в других великих уделах, в продолжение XV века шла глухая борьба между приверженцами московского влияния и его противниками. Последних мы не будем называть патриотами, потому что их стремления и симпатии определялись более всего личными интересами; чистых патриотов между рязанскими боярами, вероятно, было немного. Несомненно, что на стороне Москвы стояли также часть духовенства и сами епископы, получавшие в Москве свою хиротонию и зависимые от Московского митрополита.
Во второе десятилетие XVI в. борьба партий оживилась. Между тем как великая княгиня Агриппина, окруженная многочисленными сторонниками Москвы, беспрекословно подчинялась Василию, партия собственно рязанская собралась вокруг молодого князя. Когда Иван Иванович достиг юношеского возраста, он мог возбудить на некоторое время надежды рязанской партии, потому что характером своим не походил на кротких, уступчивых предшественников. Прежде всего надобно было устранить опеку Агриппины, которая все еще не хотела расстаться с властью и связывала руки своему двадцатилетнему сыну. Советники молодого князя, напоминая ему о прежних временах славы и независимости, указывали на Крым и Литву, при помощи которых еще возможна была борьба с Москвою. Иван действительно призвал татар и силою отнял власть у своей матери. Нам неизвестны подробности перемены, на которую встречаем только намек у Герберштейна. Может быть не без связи с этим событием произошло и нападение крымского царевича Богатыря на рязанскую украйну в 1516 г. Не знаем, как оправдался Иван Иванович перед великим князем Московским; видим только, что наружным образом он изъявляет покорность Василию, стараясь скрыть свои дальнейшие замыслы, и еще несколько лет беспрепятственно удерживает за собою великое княжение Рязанское. Но он был слишком молод и неопытен в политических интригах; советники его не были дальновиднее своего князя, если воображали перехитрить старых думцев московских. {153}