______________

* 5 Собран. грам. и Договор. т. I. № 36.

** 6 Ясно, что в обоих случаях вместо дяде надобно читать деде.

*** 7 Ibid. № 48.

**** 8 Ibid. № 65.

***** 9 Ibid. № 115 и 116.

Конечно, никто не будет сомневаться в том, что до нас дошли далеко не все имена многоветвистого древа рязанских князей; следовательно, нет причины отвергать, что у Ивана Ярославича был брат Александр, отец Ивана Александровича. По крайней мере, все убеждает нас в том, что последний вместе с Коротополом принадлежал к одной ветви, и был после него великим князем Рязанским.

Итак, относительно вопроса, кто был отец Олега Ивановича, мы смело объявляем себя на стороне Ивана Александровича. Мнение свое мы утверждаем, главным образом, на словах самого Олега в упомянутой грамоте Ольгова монастыря. Одного этого свидетельства достаточно было бы для открытия истины: но к счастью, как мы видели, у нас есть и другие средства для соображения. Договорные грамоты подтверждают ту же мысль. Авторы этих грамот, конечно, лучше знали имена своих предков, нежели дошедшие до нас летописцы, которые жили позднее их, и притом, именно, летописцы не рязанские, а чуждые, т. е. принадлежавшие другим княжествам, и упоминавшие о рязанских событиях {209} только мимоходом, довольно редко. Наконец, явное замешательство летописных известий после Коротопола заставляет нас не доверять им в этом случае. Разумеется, стоило ошибиться одному составителю летописи или родословца, и его ошибка повторилась потом во всех позднейших списках. Таким образом и до нас дошло мнение, будто Олег Иванович был сын Коротопола".

И в настоящее время мы остаемся при том же главном выводе: Иван Александрович, а не Иван Коротопол был отцом Олега Ивановича. Но более подробное знакомство с источниками, при последовательном изучении рязанской истории, дало нам возможность сделать некоторые изменения и дополнения в прежнем рассуждении.

1. Все известные мне летописи нигде не называют Олега сыном Коротопола; остается, собственно, родословная книга (Воскр. 243); но явные ошибки и противоречия с летописями показывают, что этим источником надо пользоваться весьма осторожно.

2. Нет нужды предполагать существование неизвестного Александра, брата Ивану Ярославичу, когда грамоты открыли нам, что Александр Михайлович Пронский был ему родной племянник и двоюродный брат Коротополу (см. 8 и 9 ст.).

3. В летописи (Ник. III 193) ошибочно вместо Ивана Александровича назван великим князем Рязанским Василий Александрович. Договорные грамоты, перечисляя в. князей Рязанских после Ивана Ярославича, не приводят совсем имени Василия Александровича; а летопись не упоминает об Иване Александровиче; и то, и другое лицо, только по разным источникам, приходится ближайшим предшественником Олега:- отсюда заключаем об их тождестве. {210}

ПРИЛОЖЕНИЯ

№ 1.

Метрики литовской книга судных дел № 6 лист 137.

Записанье для памети нестанья слуг и людей ку праву от князя Резаньского.Ноября 15 день у суботу по светом Мартине 1553 года Индикта 7-го.

Пан его милость казал про паметь записати, иж который рок заложен был Великому князю Резаньскому становити слуг и людей своих Стоклишских **, о бои и грабежи бояр Стоклишских, то есть сего дня у суботу и он тых слуг и людей не поставил на тот рок, а Шимко Лаврынович з братьею своею становил и нам ся оповедал.

______________

** "Стоклишки, местечко, состоявшее в Ковенском повете Трокского воеводства, с принадлежавшими к оному значительными селами, находилось в числе казенных староств, в Литве, в 15 и в начале 16 столетия называемых Великокняжескими наместничествами, а в 16 и в начале 17-го столетия Державами".

№ 2.

В этой же книге, на листе 143 значится следующее:

Жыд Берестейский Аврамко Михалевич с князем Великим Ивановичем Резанским о сто и осмнадцать коп грошей за долг отцу жида князя Резаньского винных.

З росказанья господарского Я Матей Войтеховичь Яновича воевода Витебский, маршалок господара короля Его милости Державца {211} Волковыский и Мерецкий и Оболецкий, смотрели есьмо того дела, стояли перед нами очевисте, жаловал перед нами жыд Берестейский на имя Аврамко Михалевичь на князя Великого Ивановича Резаньского тым обычаем, штож дей он брал у небощыка отца моего Михеля отласы, сукна и иншыи речы, а за то остал винен сто и осмнадцать коп грошей, и платити не хочет, на штож и лист его записный у себя мам, который жо лист князя Резанского Аврамко перед нами покладал, у котором листе князь Резаньский пишет вызнаваючы, иж остал винен Михелю Езофовичу жыду сто и осмнадцать коп грошей за атласы и за сукна за иншыи речы и мел их ему заплатити. И князь Резаньский поведил: правда есть иж есьми у небожчыка Михеля отца его брал отласы ку своей потребе, взял есьми одного атласу синего на золоте шестнадцать, а зеленого отласу на золоте двадцать и два локти, а порпуръяну девять локоть и перстенцы за девять коп и заплатил есьми ему воском, пенязьми, коньми осьмдесять коп грошей; а тот лист, который Аврамко покладает, не под моею печатью, але правда есть сам знаю иж под печатью слуги моего которая в него в Берести згинула, а вшакже хотя в того листы не моя печать а имя мое написано, нехай Аврамко Жыд на том прысягнеть чого буду я отцу его недоплатил, и я хочу ему заплатити; и Аврамко Михелевичь рек: Ты княже Резаньский перед многими людьми добрыми врадники и двораны господарскими сам добровольне не один раз сознавал иж тую суму пенезей сто 18 коп грошей отцу моему остал винен, и мел еси мне натот лист платити, итож есьми готов то на тебе с тыми то людьми добрыми перевести. И мы князя Резаньского пытали, перед ким он тую осмдесять коп грошей небожчику Михелю заплатил, мает ли его квиту на то у себе, а которого бы часу платил; и князь Резаньский поведил: Был у мене слуга который ему от мене тую осмдесят коп грошей платил, нижли тот слуга от мене отказался и служыл пану Есетафею Дашкевичу, и там его татарове взяли, а часу того которого ему заплата ся становила не могу успаметати, а квиты теж от его на то у себе не маю. И мы речей з обу сторон выслухавшы поведили есмо то Господару его милости, и Господарь его милость выроком своим Господарским рачыл так знайти: гдыж князь Резанский знает што в Михеля небожчыка отласы на золоте и сукна и перстенцы брал, и поведает осмдесят коп грошей заплатил; а квиты его на то у себе не мает, {212} а часу теж оное заплаты не помнит, ани слуги того который кажет заплату чынил перед нами не поставил его милости виделося аж тот жыд Аврамко на том маеть прысягнути ведлуг обычая права своего жыдовского и ведлуг их привилья яко в статуте господарском описует, а князь Резаньский мает ему за его присягою тую суму заплати, и мы рок присязе положыли четвертый день для Жыда в понеделок, вилею светого Мартина в школе жидовской в Троцех на том присяга, иж князь Резаньский остал винен отцу его Михелю сто и осмнадцать коп грошей, а на тот свой лист ничого незаплатил, и для того послали есмо дворанина господарского Ивана Бокея и тое присяги казали есмо ему пригледати, ино натот рок Аврамко Жыд у Троцек был и готов был на том присягнути, и в школе ся становил, и доктору своему жыдовскому аповедался записал, и враду земскому станье свое оповедал, и потомуж записал, и князя Резаньского ждал, нижели князь Резаньский сам не был, и его на присягу, игды вжо они от толь с Троков ехали, перед вечером близко поткали слугу князя Резьньского который им мовил иж едеть того жыда присяги пригледати, и мы и тое Господару Его Милости поведили, и Его Милость Господарь очевисте перед князем Резаньским в том Аврамка жыда правого знашол, и тую суму сто коп грошей 18 коп грошей ему на ним усказал и мы подлуг знайденья и выроку господарского роки той заплате положыли, от Светого Мартина сту копам грошей рок дванадцать недель, а осмнадцатьма копам четыре недели, то есть шестнадцать недель ведлуг Статут; а при том были пан Ян Скиндер, пан Михнович, пан Жарский, дворане господарскими. Писан у Вильни, под Лет Божьею Нароженья тысяча пятьсот тридцать третего, месяца ноября одиннадцатый день, Индикта седьмой. {213}