Однако слух уже был пущен. Миссис Керр и миссис Филлипс решили, что Мэдди невиновна в пропаже их драгоценностей. После обмена мнениями с несколькими приятельницами, которые тоже жаловались на пропажи, дамы пришли к выводу, что это распускает руки кто-то из их собственного круга. Новость обсуждали долго и оживленно, и в этих обсуждениях принимали участие Мэдди и Андреа.

– Мне кажется, нужно обратиться в полицию, – предположил один джентльмен.

– И что мы им скажем? Что мы были настолько неосмотрительными, что оставляли наши драгоценности валяться там и сям без присмотра, словно это старые салфетки? По-моему, мы сами напросились на неприятности, проявляя такую беспечность. Это должно научить нас быть более внимательными и следить за своими вещами.

– Что я и намерен делать отныне и впредь, – добавил следующий собеседник.

– Ах, но ведь это невыносимо! – воскликнула пожилая матрона. – Вот уж никогда бы не подумала, что мне придется держать под замком каждую шпильку!

– Или каждую пряжку для обуви, – подхватила ее соседка. – У меня до сих пор в голове не укладывается, как это кто-то мог додуматься воровать даже такие вещи! Я не сомневаюсь, что это выходки какого-то ненормального!

– Может быть, наш вор – обувной фетишист, если такие вообще бывают, – с гримасой отвращения предположил ее супруг. – Но если это и так, то почему же он не крадет ботинки заодно с пряжками?

– Ну что ты в самом деле, Сэмюэл! – краснея, одернула его жена. – Попридержи свой язык. Не забывай, что мы в смешанном обществе!

– А мне кажется, что надо для начала получше присматривать за своими вещами. И воздержаться от необдуманных обвинений.

Кто-то еще предложил составить полный список вещей, которые считаются пропавшими, с именами и датами.

– Отличная идея, – сказала миссис Филлипс. К удивлению Андреа, эта дама обратилась именно к ней с просьбой: – Андреа, милочка, ты не потрудишься для нас? Пожалуйста, у тебя такой красивый и разборчивый почерк.

И Андреа приступила к составлению списка, хотя ей вряд ли требовалась помощь окружающих. Она слишком хорошо помнила, что и когда похитила у каждого из них, и, узнай они об этом, они были бы в шоке.

А еще больше их шокировало, если бы они узнали, что похищенные у них вещи почти ничего не добавляют к накопленной Андреа сумме. Что Ральф надувает ее, называя явно заниженные цены, и добытые ею с таким трудом и отвагой вещи почти целиком идут в ему в карман. Андреа и сама об этом не подозревала. А даже если бы она об этом и узнала, разве у нее была возможность как-то этому воспрепятствовать?

Один за другим ее состоятельные жертвы называли пропавшие у них вещи, и список все удлинялся. Когда, наконец, пришла очередь Мэдди, пожилая особа оказалась в явном затруднении.

– Коли на то пошло, я не могу с уверенностью сказать, что у меня что-то украли. Я вечно сама теряю свои вещи, вы же знаете, – и все головы склонились в дружном согласии с ее словами. Немного подумав, Мэдди предположила:

– Но уж раз на то пошло, то я, пожалуй, уже давно не видела свою черную ангорскую шаль, ту самую, что расшита жемчугом.

– Мэделин, – со вздохом покачал головой миссис Роберте, – твоя шаль лежит на полке у меня в холле. Я просто не успела вернуть забытую тобою вещь.

На этом импровизированное совещание закончилось. Его участники пришли к соглашению, что впредь необходимо более внимательно следить за своими вещами, немедленно сообщать друг другу, если будут новые пропажи, следить за всем, что покажется им подозрительным, и уведомить о происходящем официальные лица, потому как было бы неплохо разыскать те вещи, которые у них, похоже, все-таки украли.

Уже выходя из дверей, Мэдди и Андреа краем уха услышали, как рассуждает Ида Ширинг:

– Вначале я думала, что вина за пропажи лежит на одной из моих горничных, но не могла сказать этого с уверенностью, потому что в моей шкатулке с драгоценностями вечно все набросано как попало и, если я хочу что-то найти, приходится перебирать все с начала до конца. Я бы и сейчас не заметила, что в ней не хватает опалового ожерелья с подвесками, если бы не захотела его на днях надеть. И еще мне однажды показалось, что, пока моя шкатулка стояла в спальне открытой, вещи в ней оказались убранными в большем порядке, чем обычно. Это и впрямь выглядит очень странно! Представьте только себе… вор-аккуратист!

Нью-Йорк-Сити – июнь, 1876

Брент сидел за ленчем в компании со своим другом Кеннетом, потчевавшим его любопытными историями, приключившимися за время службы Кеннета в агентстве Пинкертона. Брент всегда с наслаждением слушал эти истории, он временами так завидовал Кену, пережившему столько приключений, что с удовольствием поменялся бы с ним местами. В свою очередь Кен изрядно завидовал полученной Брентом степени, так что обмен мог бы считаться равноценным.

Кен был соседом Брента по студенческому общежитию во время их учебы в Гарвардском университете, но когда семья Браунов столкнулась с чередой финансовых неприятностей, Кен был вынужден оставить учебу. Ему повезло, и он почти сразу смог устроиться в агентство Пинкертона. Вот уже почти четыре года он успешно трудился в качестве детектива и считался одним из лучших специалистов в агентстве. Брент не менее успешно завершил свое образование и вернулся в Нью-Йорк. Двое молодых людей с удовольствием возобновили дружеские отношения.

– И представь себе, что, несмотря на нашу занятость весьма серьезными преступлениями, к нам еще и направляют вызов из Вашингтона, чтобы проверить слух о появившемся там грошовом воришке! – говорил Кен Бренту. – Я сразу сказал, пусть вашингтонская полиция сама расхлебывает эту кашу. А кроме того, надо быть дураком, чтобы не стянуть пару камушков у нескольких граждан с такой толстой сумой, что они с трудом могут вспомнить, что же у них пропало. А поскольку кое-что из этих толстосумов не только богат, но и обладает важными связями, нас заставляют бросить все и сломя голову мчаться в Вашингтон, чтобы схватить за руку воришку. Наверняка все дело в том, что кто-то из нерадивых слуг решил слегка разжиться за счет хозяев.

– Да, здесь не пахнет делом о пропаже драгоценностей короны, – со смехом отвечал Брент.

– Определенно, – фыркнул Кен. – Хотя кое-какие побрякушки пропали у весьма высокородных особ, запросто вхожих в дом к президенту и миссис Грант, и именно во время их визита. А к тому же исчезли какие-то старинные статуэтки – никто и не помнит, когда они оказались в Президентском дворце и кто из президентов приобрел эту коллекцию.

– Святой Моисей! – воскликнул Брент, от удивления широко распахнув глаза. – Не хочешь ли ты сказать, что некто умудрился обокрасть коллекцию в Президентском дворце?! Прямо под носом у целой толпы народа?

– Я полагаю, что это хоть в какой-то степени оправдывает необходимость нашего участия в расследовании, – пожимая плечами, сказал Кен. – Но, как бы там ни было, это дело мало соответствует той серьезной репутации, которой до сих пор пользовалось наше агентство.

– Да уж, это вовсе не похоже на то, как вы в прошлом году выследили и разоблачили такую матерую шпионку, как Молли Магуайрз, не так ли?

– И на это, и на службу разведки для Союза[2] во время войны, и раскрытие многих ограблений почтовых поездов, и на прочее в том же духе. Как вспомнишь обо всем этом, так кажется, что тратить на последнее дело наше время и усилия – издевательство.

– Так почему бы агентству не отказаться от него – как можно более вежливо, конечно?

– Ты что, рехнулся?! – сердито взглянул на него Кен. – Похоже, та пыль, что ты годами сдувал со своих ученых книжек, целиком осела на твои мозги, Брент. Кто, будучи в трезвом рассудке, додумается отказать президенту Соединенных Штатов, обеспокоенному неприятностями, происшедшими с его богатыми и влиятельными друзьями? Уж во всяком случае не мистер Пинкертон.

– Равным образом и не ты, – с ухмылкой подхватил Брент. – И когда же ты намерен отправляться в Вашингтон?