Сергей Козлов

Ликвидаторы-2

Команда "Отбой" не предусмотрена.

Физическое устранение за рубежом нежелательных лиц всегда было одной из важных задач советской внешней разведки. Известно, что иностранный отдел НКВД-КГБ накопил по таким делам огромный опыт, но не все знают, что не менее успешно действовала в этом отношении и военная разведка. Потомственный разведчик И.Щ. был одним из тех, кому ГРУ ГШ поручало ликвидацию перебежчиков и предателей, "сдававших" западным контрразведкам советскую агентурную сеть в Европе. В годы Великой Отечественной войны он был летчиком. За боевые заслуги удостоен орденов Красной Звезды и Отечественной войны II степени. После ранения вернуться в строй не смог, и тогда началась его карьера разведчика. Впрочем, предоставим слово самому герою.

Челаре, сын Альфреда

Мы получили в Куйбышеве новые Ил-10 и перегнали их в Саратов. Там нам привезли стрелков-радистов на доукомплектование. Пришли мы выбирать себе экипажи. Смотрим - одни девчонки! Я говорю: "Ничего себе стрелки-радисты!" А одна из них отвечает: "А ты что, летчик-ас? Давай полетаем!" И "летали" мы с моей Надей 54 года: Через некоторое время получил я тяжелое ранение и в авиацию уже вернуться не смог. Отец, старый разведчик-диверсант, получивший в Испании кличку Альфред, мне предложил переквалифицироваться и пойти по его стопам. Я согласился и поступил в Высшую разведшколу при ГРУ ГШ. Уже боевой старший лейтенант, ордена Красной Звезды и Отечественной войны II степени имел. Отучился я в разведшколе два года, когда ее расформировали. Часть факультетов передали в Академию Советской Армии, а часть в Военную академию им. М.В.Фрунзе. Меня же, поскольку французский знал в совершенстве и к этому времени изучил все, что необходимо разведчику-нелегалу для самостоятельной работы, вместе с женой направили на работу за границу. Мой псевдоним в разведке был Челаре. Надя в 1942 году окончила институт иностранных языков. Она в совершенстве владела румынским и французским. Поэтому ей осталось только пройти двухмесячную доподготовку в разведшколе.

"Мы с Тамарой ходим парой:"

Мы с Надей работали в паре, как и еще четыре пары таких же, как мы, молодых разведчиков. Осуществляли связь с резидентурой, но главная задача ликвидация предателей. Работа эта была тяжелая и небезопасная. Спустя год из пяти пар, работавших по этим задачам, остались только мы с Надей. Я и раньше не любил сынков больших начальников, которых всеми правдами и неправдами двигали по службе, а на этой работе возненавидел лютой ненавистью. Не для того они приходили в наш департамент, чтобы положить жизнь и здоровье на благо Отечества, а ради быстрой карьеры, отсюда и низкий профессионализм руководства разведорганами. Мы с Надюшей, может, потому и живы остались, что я никогда не выходил на явку по указанному руководством маршруту. Нет, я, конечно, появлялся в местах установки сигналов опасности и т.д., но не так, как это было предписано. Место для встречи с объектом ликвидации обычно выбирали у водоема, чтобы, как говорится, сразу концы в воду. Причем всегда стреляла Надя из "Грозы" был такой бесшумный пистолет. На явке она доставала из сумочки свернутый лист бумаги и вручала его предателю, и пока он разворачивал его, Надежда стреляла прямо из сумочки. Ну а я страховал и уже только камни к ногам привязывал и топил: "Ваня! Какой дурак это место выбирал?" Любому разведчику известно, что место для явки должно быть выбрано так, чтобы в случае опасности можно было исчезнуть, как минимум, по двум путям отхода: основному и запасному. И вот однажды, как раз после того, как у нашего руководства испортились отношения с Тито, надо нам было встретиться с югославским агентом. Он в свое время учился вместе со мной в разведшколе, и мы с ним играли в футбол в одной команде. Естественно, что знали друг друга отлично, а пароли и другие условности явки были нужны как необходимые правила игры. В то время Тито устроил гонения на военных, которые прошли обучение в Союзе, и по-своему был прав. Ведь югослав, с которым мы должны были встретиться, был давно завербован нашей разведкой, и конечно же не он один. Прибыли мы на место встречи, смотрю - путь отхода только один. Москва напланировала! Встретиться мы должны были в парке, на берегу озера, где я изображал рыболова, а прямо за моей спиной проходила единственная пешеходная дорожка. Мне это дело сразу не понравилось, но деваться некуда, надо выполнять задание. Надю с деньгами посадил в стороне, чтобы она меня видела и, если что, можно было бы ей сигнал подать. Попадаться, так уж одному. Достал удочки и делаю вид, что рыбу ловлю, а сам незаметно за пешеходной дорожкой наблюдаю. К назначенному времени появляется мой "юг", а за ним, на некотором расстоянии, - двое полицейских. Вот когда у меня от мыслей голова в один миг опухла. Думаю: если он идет и их не видит, то это еще полбеды - сижу как сидел и виду не подаю. А если он их ведет?.. Наблюдаю за его отражением в воде. Он, как ни в чем не бывало, приближается по дорожке, полицейские за ним. Ну, думаю, если он хоть чуть тормознет или незаметно знак подаст (что это знак полицейским, я уж соображу, как-никак в одной разведшколе учились), то я сразу ныряю и под водой глубокий вдох делаю. Способ верный: никто не откачает. Проходит он мимо, а меня от напряжения всего сводит. Проходят и полицейские, и вот тут я, в буквальном смысле, "обдулся". Чувствую, по ногам в ботинки потекло. Через некоторое время вернулся мой югослав, подсел ко мне на скамеечку: "Здравствуй! Какой дурак тебе это место для встречи выбрал? И мне в сторону не отвернуть, чтобы внимание к себе не привлечь, и тебе деться некуда". Я говорю: "Что дурак место выбирал, это ясно, но теперь у меня из-за этого большая проблема - штаны все мокрые". Он отвечает: "Это дело поправимое, сейчас мы разыграем, что мы старые знакомые, начнем обниматься, и я тебя нечаянно в воду столкну!" Так и сделали. Разделся я, сушусь. Надя подошла. Деньги мы ему передали, и все в конце концов прошло хорошо, но ненависти к сынкам-дилетантам, из-за которых не один разведчик сгорел, у меня прибавилось.

Мир тесен

К тому времени мы уже ликвидировали пятерых предателей и нюх у нас на опасность был волчий. Мы с Надей приехали в Австрию, где нам предстояло следующее задание. Поселились в пансионате в местечке Греминштейн, в горах недалеко от Вены, где многие наши офицеры отдыхали. Мы с Надеждой, конечно, в цивильном, и по легенде имена у нас совсем другие. И вот в день приезда сталкиваемся в приемном покое с двумя майорами-летчиками. Смотрю, а это ребята, которых я в 1942-м летать учил. Они меня тоже узнали: "Ты!" А я: "Нет, обознались". Они отошли в недоумении, и один другому говорит: "Нет, это точно он! Сейчас я тебе это докажу". Подходит ко мне снова и говорит: "Может, ты скажешь, что и на самолете никогда не летал?" А я так тихонько: "Да летал, летал. Идите в сквер и меня там ждите". Повернулись они и пошли в сквер, и тот, который подходил, говорит: "Я же говорил, что это он!" Вышел я к ним и из сквера увел к нам в номер, пообщались, повспоминали, а утром им уже уезжать надо было. Я их, конечно, предупредил, чтобы они никому ничего не рассказывали, если проблем для меня, да и для себя, не желают. Так и расстались, а через пару дней пришла для нас шестая ориентировка на устранение.

Команда "Отбой" не предусмотрена

И опять непрофессионализм руководства! Мы с Надеждой после получения задачи были как борзые, на зайца спущенные, остановить невозможно. Видимо, руководство и не предполагало, что может быть ошибка, поэтому не предусмотрело сигнал "Отбой". Вот и получился казус. Убрали мы того, кого было приказано. Да вот только пока задачу выполняли, наверху разобрались и выяснили, что не виноват этот человек и никого не предавал. А поскольку я никогда не выходил на задание по указанным руководством маршрутам, то и остановить нас не смогли. Вызвали нас в Москву. Меня, как командира группы, пригласили на разбор в ГРУ ГШ. Сидят одни генералы, полковников два или три, и я перед ними старший лейтенант. Ну и давай меня чихвостить за то, что мы убрали не того, кого надо, а вернее, того, кого не надо. А меня зло разобрало, что свои ошибки они на меня повесить хотят, и начал я, что называется, наглеть. Может, это и спасло. Спрашивают: "Почему вы на задание выходили не по предложенному руководством маршруту? Ведь если бы вы шли так, как было указано, то вас можно было бы остановить". Отвечаю: "А потому, что я вам не доверяю! Если бы я всегда ходил по предложенным руководством маршрутам, то в настоящее время был бы не здесь, а там, где сейчас остальные четыре пары, с которыми мы одновременно начинали работать!" У генералов этих аж рты открылись. Долго судили, рядили, но заступился за меня начальник отдела кадров ГРУ, сам бывший разведчик. С его подачи объявили мне строгий выговор по партийной линии и выперли из разведки. Отправили в ссылку, переводчиком в псковскую воздушно-десантную дивизию, которой незадолго до этого командовал легендарный Маргелов. Там мне снова повезло: встретил однокашника по разведшколе, который помог попасть в парашютно-десантный полк, где я занялся боевой подготовкой с полковыми разведчиками. Когда спустя несколько лет решили создавать в СССР спецназ, я уже был заместителем начальника штаба полка. Меня разыскали люди из ГРУ и предложили принять участие в этой работе, учитывая опыт, полученный в разведке и в воздушно-десантных войсках. Но это уже другая история.