Шум голосов внизу постепенно затих. Крестьяне разошлись по домам, азартно обсуждая драку. Путники уснули. Толстый хозяин запер дверь опустевшей харчевни и закрыл ставни окон. Служанка кое-как прибрала разбитую посуду и потушила очаг. Небрежно обмахнула грязной тряпкой столы, загасила факелы и пошла спать.

Трактирщик еще раз пересчитал дневную выручку, ссыпал ее в свой окованный железом сундук и поблагодарил Киргала и Рипуза за хорошую выручку. Пообещав твердый процент Киргалу, если завтра он ему поможет вытрясти с Мурсия пару лишних уртов, владелец заведения принялся перетаскивать мебель. Злосчастную лавку, чуть не отправившую к Турулу мага, и четыре табурета он спрятал в подвале. Потом, подумав еще немного, отволок еще одну лавку. «Пусть только попробует отпереться!», — пробормотал прохиндей, тяжело дыша и вытирая рукавом пот со лба. Затем погасил настенные факелы и пошел спать.

В таверне воцарилась тишина, изредка прерываемая криками ночных птиц и стонами пострадавших.

Деревенские петухи в третий раз оповестили мир о начале нового дня. Коровы поддержали их своим мощным мычанием. Мир нехотя начал просыпаться.

В гостинице дочери хозяина начали готовить завтрак для постояльцев, весело обсуждая вчерашние события. Мальчишка-конюх получил свой первый в этот день подзатыльник от перебравшего накануне отца и побежал поить лошадей. Невыспавшаяся служанка отперла входную дверь, пробурчала приветствие хозяину и начала накрывать на столы.

Сверху потянулись (а кое-кто и заковылял) проголодавшиеся постояльцы. Вошли со двора хмурые охранники с синяками на лицах, злобно посматривая в сторону мага и Мурсия. Маг с перемотанной головой, в свою очередь, бросил недобрый взгляд на купца и Вилта. И злым голосом спросил у толстого хозяина имя того, кто подло ударил его сзади дубинкой по голове. Наглый трактирщик, в душе немного побаиваясь, ответил, что подлец не местный и ему удалось скрыться в темноте. Но пусть господин не тревожится, все старосты в округе сегодня же получат описание его мерзкой рожи. Он уже отправил своих парней. Стоявшая поблизости служанка в удивлении вытаращила глаза, пытаясь припомнить этих парней. Но, кроме недавно виденных ею конюха и его сына, ей в голову так никто и не пришел.

Исходящий злобой маг спросил приметы мерзавца. Трактирщик, мекая и растягивая слова, теребя засаленный фартук, стал вспоминать приметы. Криво улыбавшиеся охранники ему помогали. В результате выяснилось, что злодей имеет глаза то ли черного, то ли голубого цвета. Цвет волос оказался таким же, как у мага, черным. В чем сошлись очевидцы, так это в том, что он хромал. Разошлись только в том, на какую ногу.

— В общем, человека, с такими приметами, схватят очень скоро, — обнадежил хозяин мрачного мага. Тот процедил ругательство и потребовал завтрак. За отдельным столом. Смекалистый хозяин с поклоном указал ему на уже накрытый стол в дальнем угле зала.

Дангарец, не сомкнувший ночью глаз в ожидании мстительного кузнеца, только ожег Мурсия взглядом, проходя мимо него. Купец в ответ плюнул на пол. Сирпалид, охая, и держась за поясницу, проковылял к столу. Молчаливый и незаметный жрец, единственный, который остался невредимым после вчерашней драки, занял стол у выхода. Господа, с которыми только вчера днем так повезло Мурсию, расселись по отдельным столам. А «шваль» дружно села за свой вчерашний стол и принялась с аппетитом уплетать жареные яйца, сыр, хлеб и пиво.

Охранники, наученные вчерашним горьким опытом, заозирались, пытаясь выбрать стол, который бы не стоял между магом и его потенциальными жертвами. Богатый жизненный опыт подсказывал им, что маги обычно злопамятны, и лучше не стоять у них на пути, когда они станут припоминать зло своим обидчикам. И никакой кодекс боевого мага их не остановит, как и королевские ордонансы, регламентирующие в Урмане использование магической силы в боевых целях.

Наиболее вероятными жертвами мага охранники посчитали лекаря, их вспыльчивого нанимателя Мурсия и дангарца. Единственный свободный стол находился как раз между ними, в центре комнаты. Помянув в полголоса Турула, они приказали трактирщику вынести им завтрак на улицу, и вышли, хлопнув дверью.

В трактире повисла напряженная тишина. Ее нарушил Вилт, подошедший к столу Мурсия.

— С тебя два серебряных урта за лечение мага и сирпалида, — громко заявил рыжий лекарь, глядя в глаза опешившего купца. — И десять медяков за твое лечение, — добавил Вилт.

Побагровевший Мурсий уже приготовился послать наглеца подальше, но тут он боковым зрением заметил мага, который гладил свое мерцающее кольцо, пытаясь взять себя в руки. Вспотевший от страха купец смог выдавить только:

— А почему с меня всего десять медяков?

Вилт зычно повторил:

— По урту за мага и сирпалида. А за тебя — десять медяков.

— Я за свою собаку столько же заплатил, когда ее от поноса лечил! — громко сказал Айто компаньонам. От старика не укрылась неприязнь Мурсия к нему и Пимму. За столом засмеялись. Маг только скривил губы в недоброй усмешке. Купец злобно взглянул на Айто, что-то прошипел и бросил на стол деньги. Вилт невозмутимо собрал монеты и вернулся к своему завтраку. Обстановка в трактире несколько разрядилась.

Тотчас же к Мурсию подскочил хозяин заведения и проскулил ему вчерашнюю песню о своей разорившейся семье.

— С вас двадцать уртов, господин! — закончил он свои стенания.

Тут уж багровый торгаш не выдержал и заревел:

— За двадцать уртов я куплю весь твой проклятый трактир и еще останется денег, чтобы нанять тебя чистить твою загаженную конюшню!

Толстяк подскочил, почуяв в Мурсии достойного соперника, и стал тыкать в свободную от мебели часть стены, крича, что ему пришлось выбросить две лавки и четыре табурета. Его тесть, староста села, подтвердит его слова в суде, если потребуется. Да что там староста! Все село на суде подтвердит, что раньше здесь стояли две лавки, а за вон тем столом — четыре табурета. А пока он не заплатит за ущерб, телеги не покинут его двора. Ничего страшного! Им придется подождать всего пол-луны, пока из Алонсы, ближайшего отсюда города, не соизволит приехать выездной судья. Уж он то разберется, стояли здесь табуреты или нет! Не говоря уже о почти новых лавках.

Мурсий, спиной чувствующий обжигающий взгляд раздраженного мага, в ярости швырнул на пол урты и рявкнул:

— Подавись! И убирайся к Турулу со своими лавками!

— Всю жизнь бы давился серебром! — обрадовано прошептал трактирщик, подбирая серебряные монеты.

— Хватит с меня этого вертепа! Через полчаса выезжаем, — крикнул Мурсий и, ругаясь, выскочил во двор.

— Ну, что, сынок! — обратился Айто к жующему Вилту, — есть на земле справедливость или нет?

— Есть, — ответил, чавкая, коротышка, — вот только ее приходится выбивать пивными кружками. За столом опять весело рассмеялись.

— Дядя Вилт, а сколько ты пожертвуешь Киргалу? — спросил любопытный Пимм, демонстрируя деду, что его уроки не пропали даром.

— Я ему уже пожертвовал сорок медяков, — лекарь потрепал отрока по голове.

— Когда?!

— С купца-то я взял за лечение всего десять медяков, хотя должен был взять урт. Разницу Киргал сам заберет из кармана Мурсия.

— Сам?!

— Конечно, не сомневайся! Заберет все, до последнего медяка! Эти боги жаднее любого ростовщика!

— Не путай мне мальца! — рассердился Айто. — Киргалу надо жертвовать своей рукой и из своего кошелька! Ты понял, Пимм? — рука деда привычно метнулась к уху внука.

— Ай! Понял, деда! Дяде Вилту надо было брать три урта!

— Ты считаешь лучше, чем я! — захохотал Вилт. — Вот, держи медяк за правильный ответ!

— Гордись внуком, дед! У него такие, как Мурсий, будут открывать двери покупателям!

— Спасибо, дядя Вилт! — обрадовался монете Пимм. — Деда, а можно, я на него куплю дудочку в Лантаре?

— Покупай, — махнул рукой Айто, польщенный похвалой недомерка.