Годрик же после отъезда друга сдал окончательно. Все чаще леди Когтевран находила его сидящим возле камина с кубком вина. Затуманенные глаза были подернуты дымкой слез, золотой кубок грозил выпасть из ослабевших пальцев. В такие часы Кандиде стоило больших трудов просто довести троюродного брата до спальни. Позже Годрик стал чаще запираться в своих покоях, проводя там все свободное от занятий время. Как ни пытались женщины из числа Основателей вытащить затворника, Годрик был непреклонен, полностью отдавшись на волю своего горя.

А спустя год горечь утраты накрыла его снова. Взъерошенный Эпистол однажды звонко царапнул по стеклу и вытянул лапу с привязанным письмом. Писали их соседи по Годриковой впадине.

Розмари Гриффиндор похоронили рядом с мужем Альфредом. Потеря Розиты сказалась и на ней: женщина всю жизнь с особым трепетом относилась к своей единственной дочери, и ее утрата оказалась чересчур тяжелым испытанием, которое ее большое, полное любви сердце не выдержало.

Откинув лезшие в глаза волосы, мужчина потянулся за очередным кубком, но промазал, и золото, противно загромыхав по мраморному полу, укатилось под стол. Недовольно вздохнув, Годрик поднялся на ноги и прошел вглубь комнаты.

На деревянной подставке стоял пергаментный холст, с которого на мужчину смотрела Розита. Когда волшебник был в здравом уме, то пытался найти выход своей скорби. Нарисовать портрет сестры, отдавшей свою жизнь ради всех них, показалось ему правильным. Годрик, сжав зубы, мягко провел по глади холста кончиками пальцев и взял в руки кисточку. Темно-розовая краска ложилась аккуратными слоями, образуя контур платья. Судорожно сглотнув, Годрик вгляделся в нарисованное лицо сестры. На мгновение ему показалось, будто она с легкой улыбкой на устах наблюдает за ним. В голове мелькнула и почти сразу угасла мысль о том, что портрет можно оживить, как вдруг резкий стук в дверь прервал его размышления. Годрик вздрогнул, кисть съехала почти на дюйм, оставив за собой толстый след. Настойчивый стук повторился.

- Годрик! – позвал уставший женский голос, в котором на сей раз сквозило волнение. – Годрик, спустись.

- Уходи, Канди, – отозвался мужчина, оглядывая последствия своей ошибки. Край платья изрядно съехал в сторону, отчего создавалось впечатление, что девушка на портрете намного полнее погибшей Розиты. Разочарованный Годрик вытер кисть о парчовую салфетку, когда Кандида вновь заколотила в дверь.

- Годрик, Салазар вернулся, – она на миг замолчала, ожидая ответа, но его не последовало. – Как будешь готов, спустись, пожалуйста, мы ждем тебя.

За дверью послышались быстро удаляющиеся шаги. Годрик продолжал стоять возле холста, кисть задрожала в его непослушных руках. Бросив ее на стол, мужчина вытер руки о ту же салфетку, отодвинул засов и выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

Перепрыгивая через две ступеньки, Годрик спустился на первый этаж и уже ступил наверх последней лестницы, соединявшей площадку и первый этаж, как вдруг застыл на верхней ступеньке, глядя на друга.

Прежнего Салазара было не узнать. Темные волосы сменила гладкая блестящая лысина, до груди доставала тонкая, уже тронутая сединой борода. Лишь зеленые, чуть светящиеся хитрые змеиные глаза остались прежними. Рядом с другом стояла молодая женщина. Пока Салазар о чем-то тепло разговаривал со стоящими здесь же Кандидой и Пенелопой, гостья повернула голову и посмотрела прямо на рыжебородого волшебника.

Годрик остолбенел. Стоящая перед ним женщина была необычайно похожа на Розиту: та же фигура, те же манеры держать себя, даже контур губ и разрез глаз. Но все же это была не она. В фигуре виднелась чуть большая стройность, зелень в глазах была недостаточно яркой, а уголки губ казались несколько жесткими. Выдержав пристальный взгляд Гриффиндора, женщина тронула Салазара за рукав и что-то тихо прошептала. Со стороны было отлично видно, как напрягся мужчина, однако он спокойно кивнул и обернулся к Годрику. На его груди звякнул старинный янтарный медальон.

- Годрик… – воскликнула Пенелопа и тут же замялась, бросив взгляд на гостью.

- Годрик, – глубоким, с ноткой печали голосом приветствовал друга Салазар. – Рад тебя видеть, старый друг.

- Я тоже, – почти неслышно шепнул Годрик, не сводя глаз с гостьи. Салазар кашлянул.

- Разреши тебе представить – леди Розалия Сентбери, теперь уже леди Слизерин. Моя супруга.

- Можете называть меня просто Рози, – мелодичным голосом попросила леди Слизерин.

Годрик дернулся как от пощечины. Зеленые глаза вновь обратились к женщине, на сей раз окинув ее более внимательным взглядом. Заметив, как на ее руке сверкнуло серебряное кольцо, мужчина с трудом сглотнул. Он знал, что по ободку кольца вьется латинская надпись «Вопреки и навеки». Розита считала ее негласной клятвой их с Салазаром любви. Салазар эту клятву не сдержал.

Так и не проронив ни слова, Годрик бросил на друга ненавистный взгляд и взлетел по лестнице. Пенелопа виновато посмотрела на Розалию и робко улыбнулась.

- Простите его, – шепнула волшебница. – У него сейчас большое горе…

- Вы идите, а я вас догоню, – сказал Салазар, когда Кандида предложила провести Розалию по замку. Леди Когтевран согласно кивнула. Проходя мимо друга, женщина замедлила шаг.

- Он в гриффиндорской башне.

Дождавшись, когда женщины скроются из поля его зрения, Салазар направился к лестнице. Количество пройденных ступеней уже давно перевалило за полторы сотни, сменились несколько коридоров, когда он, наконец, остановился перед дверью, ведущей в покои Годрика. Глубоко вздохнув, Салазар поднял руку и постучал.

- Годрик, нам надо поговорить.

Ответом ему послужило молчание, но дверь спустя мгновение открылась, и Салазар вошел. Годрик стоял возле стола, рядом с укрытым светлой тканью холстом. Лорд Слизерин заметил разложенные на столе кисти и едва заметно улыбнулся.

- Не знал, что ты увлекаешься искусством рисования.

- Ты хотел поговорить, – холодно напомнил Годрик. Салазар вздохнул. – Говори.

- Я знаю, ты не рад мне. Ты злишься за то, что я оставил Хогвартс, за то, что ни разу не написал, что вернулся сейчас с Розалией…

- Последнее прямо в точку, – едко проговорил Годрик. – Мне абсолютно все равно, писал ты нам или нет. Мне все равно, что ты уехал, бросив нас одних в тяжелые времена. Но предательство моей сестры я тебе никогда не прощу!

- Розита мертва, – жестко прервал его Салазар. – Ее уже не вернуть. Всем нам нужно двигаться дальше.

- Быстро же ты забыл ту, что так горячо любил, – съязвил Годрик и сдернул полотно с холста.

Салазар замер, не сводя глаз с картины. Словно живая, Розита смотрела на него с холста: зеленые глаза были полны счастья, рыжие волосы будто развевал ветер, на губах играла легкая полуулыбка. В змеиных глазах вспышкой мелькнула боль, и Салазар опустил взгляд. Годрик неотрывно следил за другом.

- Ты не понимаешь… – прошептал Салазар.

- Не понимаю, – согласился Годрик. – И потому не могу простить.

- Мне не нужно твое прощение! – вскинулся змееуст. – Но все же задумайся хоть на мгновение: такой ли судьбы хотела для нас Розита? Чтобы ее брат после ее смерти пьянствовал, а так и не ставший мужем человек работал в месте, где все напоминает ему об ее убийцах? Даже сейчас я не уверен, что смогу нормально работать в Хогвартсе.

- Тогда зачем ты вернулся? – ткнул в его сторону Годрик. – Зачем ты привез сюда… ее?!

- Затем, что именно она стала мне напоминанием, – крикнул Салазар, сорвав голос. Звенящее эхо повисло в комнате. – Ты не знаешь, что значит в одночасье потерять почти все! Свою семью, дом, а потом и любимую женщину! Мне нужно было уехать… А потом, когда я встретил Розалию… во мне будто что-то надломилось. Я вспомнил, как ввязался в затею со школой, я вспомнил Розиту, и… Знаешь, после смерти отца я держался только мыслью о том, что рядом со мной есть еще родные и любимые люди. Одной из них была Розита, именно ради нее я столько сделал… В тот момент я подумал, что встретил Розалию не просто так. Потеряв Розиту и бросив все это, – он обвел стены рукой, – я не сознавал, что Розита ждала от меня другого. Она бы хотела, чтобы мы продолжали. Я привез сюда Розалию, чтобы помнить, что я здесь не просто так. А ради Розиты.