В лесной чаще было тихо и холодно. Промозглый ветер безжалостно трепал ветви деревьев, принося с собой запах сырости и бросая в лицо листья. Две высокие девушки медленно брели по едва заметной тропке, все глубже уходя в лес.

Несмотря на холод, девушка, шедшая первой, даже не поежилась, когда очередной порыв ветра взметнул ее забранные в косу темные волосы и полы легкой рубашки. Вторая девушка была не так невосприимчива к ветру и лишь сильнее куталась в свой темно-синий платок.

- Куда мы идем? – поинтересовалась она. Темноволосая девушка умерила шаг и оглянулась, сверкнув ореховыми глазами.

- Я хочу тебе кое-что показать.

Слабый лунный свет пробился через листву, посеребрив журчащий неподалеку ручеек, изумрудную траву и силуэты девушек, отчего со стороны казалось, что по лесу идут не люди, а призраки – настолько невесомыми и какими-то неземными они выглядели. Тишину вокруг них нарушил пронзительный крик филина. Прошелестев крыльями где-то над ними, он тяжело опустился на ветку и глухо ухнул, глянув на девушек желтым глазом.

С каждым их шагом темнота усиливалась, как если бы лес не желал расставаться со своими тайнами, однако темноволосая девушка упорно продолжала идти вперед.

- Ты думаешь о своей семье? – вдруг спросила она. Вторая девушка зябко поежилась, отбросила за спину темно-рыжие волосы и пожала плечами.

- Иногда. Здесь мне нравится куда больше, чем дома. Я могу заниматься любимыми делами, делать все, что угодно, быть самой собой. Так почему я должна скучать по тем местам, где мне снова придется притворяться кем-то другим?

Темноволосая девушка молчала. Под ее ногой громко хрустнула ветка, отчего ее спутница вздрогнула. В глубине души ей казалось, что вот-вот должно что-то произойти, и от осознания этого становилось тревожно. Но возразить своей проводнице девушка не могла, продолжая молча идти следом за ней.

Деревья понемногу редели. Тут и там тихо шелестели травы, тускло светили звезды, и их холодный свет струился в ночи тонкими лучами, опутывая все вокруг. Прохлада полуночи несла в себе странное успокоение, а запах свежего ветра и ночной росы придавал сил. Все портил только непрекращающийся ветер, то и дело налетавший с севера, путавший полы одежды и затруднявший шаги.

- Ты сказала, что здесь ты можешь быть самой собой, – снова прервала наступившую тишину девушка-проводница. – Почему же ты не могла вести себя так же там?

Рыжеволосая спутница задумалась. Как объяснить, что здесь она чувствует себя свободной, а в месте, которое должна называть домом, задыхается? Ведь причину она не могла назвать даже самой себе.

- Наверно, потому, что там я не могла никому ни в чем отказать. Я соглашалась со всем, делала все, о чем бы меня ни попросили, а здесь… я знаю, что здесь меня не обидят. Мной не будут помыкать, не будут принуждать, не будут командовать, как мне жить и что говорить.

- Но ведь там твои родные, – возразила проводница. – Неужели ты не можешь им возразить?

- Однажды я пыталась, – тихо отозвалась ее спутница. – Я была совсем маленькой, когда осмелилась возразить отцу. Но его не смутил даже мой возраст. Я с неделю ходила в синяках, молча помогая ему по хозяйству, пока он убеждал всех, что я неудачно упала с лестницы. Тогда я уяснила, что если ты хочешь покоя, нужно просто перетерпеть. Однажды все это закончится, и станет легче.

- Несчастным человек становится не просто так, – склонив голову набок, промолвила проводница. – Даже самый счастливый человек может сохранить себя и свое счастье в минуты горя и боли. Несчастным же он становится лишь тогда, когда простые люди, такие же, как он сам, причиняют ему боль. Когда те, кому мы доверяем больше всего, предают нас. Наши сердца черствеют и ожесточаются только после этого.

- И что же тогда делать? – поинтересовалась рыжеволосая девушка. – Ведь любой шаг принесет еще большую боль, любое решение…

- Любое, – не оборачиваясь, согласилась проводница. – Но самую большую боль принесет то решение, которое истинно верное. Единственное способное изменить все к лучшему.

Рыжеволосая девушка не ответила, погрузившись в раздумья. Проводница тоже замолчала, продолжая вести их сквозь чащу. Темнота понемногу сгущалась, грозя сомкнуться над ними плотной темной пеленой. Где-то неподалеку обиженно тявкнула потревоженная лисица, сверкнула в темноте лента реки, но проводница не удостоила ночную красоту даже коротким взглядом. Она видела ее уже очень много раз.

Ветер завыл с новой силой, выдернув рыжеволосую девушку из омута мыслей. Она не заметила, когда деревья закончились, сменившись отвесной скалой и струившейся далеко внизу водой. Темноволосая проводница спокойно и уверенно шагала впереди, легко ступая по тонкой тропе, пролегающей по самому краю ущелья, однако ее спутница была не настолько ловкой и продвигалась намного медленнее. Когда же ущелье осталось позади, проводница снова нырнула под крону леса, отвела в сторону тяжелые от осевшей влаги ветви шиповника и, пропустив вперед свою спутницу, прошла следом в открывшуюся перед ними рощицу.

За тонкими деревцами тихо мерцала ровная гладь реки. Пологий край холма заканчивался небольшим полем вереска, где на тонких стебельках блестела роса, а с другой стороны открывался вид на бескрайние лесные просторы. Несмотря на открытую местность, ветра сюда почти не проникали, и рыжеволосая девушка с блаженством вдохнула потеплевший воздух и потерла замерзшие ладони.

- Где мы? – обернулась она к своей проводнице. Та стояла среди вереска и в лунном полумраке казалась ненастоящей, словно лесной призрак. – Я не узнаю этих мест…

- Здесь мы нашли тебя, – ответила проводница, окинула задумчивым взором ореховых глаз рощу и снова взглянула на девушку. – Ты приходила сюда, когда тебе было особенно плохо, разве не так?

Рыжеволосая девушка сделала несколько шагов, внимательно оглядываясь по сторонам, отмечая про себя знакомые изгибы деревьев, запах вереска и луговых трав, прохладу протекающей вблизи воды… Ночь и потусторонний свет преобразили это место в абсолютно незнакомое.

- Я пряталась здесь, когда понимала, что мной в очередной раз воспользовались, – с сожалением прошептала девушка. – В тот день мне пересказали слухи, что человек, которому я помогла, сбежал с теми деньгами и провизией, которую я ему передала. Он говорил, что совсем неподалеку есть селение, где в этом году туго с урожаем, а он как раз направляется в ту сторону и хотел бы помочь. А на следующее утро мы узнали, что вместе с ним пропали и некоторые наши запасы. Наверно, мне следовало догадаться…

- Ты видишь в людях только хорошее и не замечаешь плохого, – сказала вторая девушка. – Это не плохо, но во имя благих целей ты причиняешь боль тем, кто тебе дорог. И в свою очередь разрушаешь их.

- Несчастные люди становятся такими неспроста… – вспомнила ее спутница. Проводница кивнула.

- Твоя беда в том, что ты не замечаешь тех, кто скрывается за маской доброты. Как и тех, кто скрывается по ту сторону зла и агрессии. Точно так же, как ты не заметила эту рощу. Порой все не то, чем кажется.

Рыжеволосая девушка еще раз оглядела рощу, задержала взгляд на ярко блеснувшей воде, вгляделась в темнеющую за деревьями глубь леса.

- Ты так и не сказала, зачем мы здесь?

Проводница молчала. Сумерки скрывали ее лицо в полумраке, и ее спутница не видела плескавшуюся в ореховых глазах печаль. Но за печалью скрывалась решимость, и о ней свидетельствовали крепко стиснутые ладони.

- Тебе пора домой, Джейн.

Тряхнув огненными волосами, в ночи сверкнувшими расплавленной медью, Джейн резко отшатнулась.

- Нет! Пожалуйста, я не хочу…

- Твой дом там, – повторила вторая девушка. – Твои друзья, близкие – может быть, ты о них не вспоминаешь, но они думают о тебе каждый день. Даже если ты считаешь, что они тебя не ценят.

- Я знаю это! – вдруг закричала Джейн. – Никто не обращал на меня внимания, я становилась нужна только, когда должна была что-то сделать. Я могла остаться здесь на всю ночь, и никто даже не заметил бы!