- А с волками все точно так же? – спросил Кайл, вспомнив первую встречу с сиренами.

- Почти, – уклончиво откликнулась Оливия. – Лес не терпит слабых, а волки – стражи Леса. И любого врага они сразу же обращают в бегство. Они остро чувствуют угрозу, и завоевать их доверие намного труднее. Но, завоевав его, ты его уже никогда не потеряешь, – она посмотрела на сидящих на коленях девушек. – Давайте, пойдем? Уже темнеет, скоро трапеза.

Обернувшийся на ее голос Лукас кивнул с края оврага, подхватил Саманту на руки и аккуратно опустил на землю, на пару секунд задержав ее в объятиях. Она несмело улыбнулась, и мужчина загляделся, как огонь разжигает ее щеки. Сэм будто светилась в отблесках солнца, темные волосы играли бликами, и Лукас через силу заставил себя отвести взгляд. В груди больно кольнуло и так же быстро прошло.

Подождав, пока они спустятся, Оливия повела их обратно. Шарлотта и Кайл шли сразу за ней, следом за ними шагали Майкл и Эйла, тихо переговаривались Саманта и Лукас. Последней в одиночестве шла Лидия. Задержавшись на мгновение перед входом в ущелье, она оглянулась на овраг, с грустью поглядела на вылезших из нор грызунов и отвернулась. В руки ей зверек так и не дался.

Они вернулись, когда уже стемнело. Сославшись на усталость, Сэм вернулась в свое жилище и снова завернулась в одеяло. Весь день ее мучило смятение. Она так и не сказала то, что собиралась сказать, когда была возможность. Да и надо ли это было теперь, когда она снова на перепутье? Раз за разом она пыталась держать себя в руках, но все самообладание летело в бездну, как только она снова видела Лукаса. Почему, почему все так?.. На глаза вновь попался ярко-розовый цветок под слюдяным колпаком. Нет, так нельзя. Она попросту не понимала его, не понимала его поступки и их причины. Да и можно ли дальше терпеть неизвестность? Придумывать то, чего никогда не будет, и мучиться этой мечтой? Она вдруг почувствовала себя на месте Кайла – любит, не любит. Ей нужно было поговорить с Лукасом, нужно, но как же страшно… Быстро смахнув побежавшие по щекам бессильные слезы, она схватила с тумбочки найденный у реки полупрозрачный камень и швырнула его через комнату. Врезавшись в стену, он разлетелся на осколки, и Саманте показалось, что точно так же дала трещину она сама.

Ночная тишина окутывала Лес, будто кокон. Тихо мерцали звезды, шелестели деревьев. Сидящий на ветке филин мигнул желтым глазом, приоткрыл хищный клюв и едва слышно ухнул. Все вокруг будто замерло в ожидании.

В пещере предчувствий тоже было тихо, только вода мерно капала со стен в подземное озерцо. В этой тиши бледным светом сияли кристаллы, погружая пещеру в мистический зеленоватый свет, как вдруг словно что-то дрогнуло, свет на мгновение стал тусклее, а широкий ствол полупрозрачной колонны, возвышавшейся в центре пещеры, медленно засветился.

Комментарий к Глава двадцать четвертая. Начало

Автор очень рассчитывает на отзывы читателей в качестве мотивации для написания продолжения этой работы. Не забывайте, что именно вы, дорогие читатели, и ваши комментарии являетесь вдохновением для большинства писателей))

На любые ошибки просьба указывать))

Лес дышал тишиной. Неслышно журчала река, убегая в сторону подобно расплавленному серебру. Силуэты гор отбрасывали легкие тени, их снежные шапки таинственно искрились в ночи, а в высокой траве, словно в ответ на тихий шепот деревьев, переливались капли росы.

Высокий силуэт в тусклом ночном свете был почти незаметен. Лукас сидел на широкой ветви вяза и смотрел, как на горизонте тают холодные огни звезд. Этой ночью они казались ему особенно яркими, как если бы вели друг с другом оживленный спор и никак не могли прийти к соглашению.

Нечто подобное творилось и в его душе. Ему казалось, что он очутился меж двух огней – родной природой и ее законами и внезапно проснувшимися в душе чувствами – и не знал, какое пламя в итоге спалит его дотла. На душе с каждым днем рос слой пепла, а сердце грозило вот-вот превратиться в невзрачный уголек и потухнуть совсем.

Он уже не понимал, когда так изменился, когда его жизнь раскололась на «до» и «после». Но она раскололась.

По меркам детей Леса Лукас был еще очень молод, намного моложе Вальдра, но и за этот срок он успел многих потерять. Он видел, как сменяются поколения среди зверей, видел, как люди, нашедшие у них свою цель, возвращаются назад, чтобы начать оттуда свой путь. Видел, как высыхают реки, чахнут растения и год за годом вновь распускается первая трава. Все это время он делал то, что должен был – помогал людям понять, что природа вокруг – это единое целое, а путь к счастью возможен лишь тогда, когда счастье есть в тебе самом.

Он рассказывал об этом другим, но никогда не задумывался – а есть ли это счастье внутри него, есть ли в его душе покой?

Теперь понял, что нет. И вопрос «Когда он исчез?» стал главным в эти последние недели.

Лукас не мог отрицать – его тянуло к Саманте. Тянуло так, как не влекло ни к кому другому, никогда. Он пытался держать себя в руках, когда она только появилась в поселении в первый раз, потому что знал – это ненадолго. Когда она ушла, ему начало казаться, что он бредит. За деревьями ему виделась ее фигура, в шелесте ветра он слышал ее голос, даже в разговорах животных ему чудился ее смех.

А потом она вернулась. Сама, без чьей-либо помощи. И эта загадка тяжким камнем осела на его душе. Лукас не понимал, по его ли вине так случилось или же на то была просто воля Леса – ведь зачем-то он призвал ее к себе. И Лукас предполагал, почему так случилось, все вокруг предполагали. Ему снова пришлось замкнуться в себе, только бы не позволить запретным чувствам выйти наружу. Он – дитя Леса, она – всего лишь человек. Их союз против природы, и рано или поздно она возьмет верх: Саманта состарится и умрет, а он вновь потеряет близкого человека, которого рискнул пустить в сердце. И он держался, держался, как мог, из последних сил стискивая кулаки при встрече и мучаясь по ночам от безумных мыслей.

Ему стало немного легче, когда ей позволили остаться. Первым делом в разуме проскользнула шальная мысль: а что, если?.. Но вслед за ней Лукас вспоминал, что различия между ними все же слишком велики. К тому же все еще оставалась та самая нерешенная загадка ее таинственного возвращения, ответа на которую никто из них так и не нашел.

Только бы его опасения не подтвердились, только бы все обошлось…

Так о каком покое в душе могла идти речь? Он давно забыл это чувство. Пожалуй, в тот самый миг, когда, не сдержавшись, запретно коснулся ее губ. Или, быть может, раньше?.. Дикая природная страсть испепеляла его изнутри, разжигала неистовое пламя, готовое сорваться наружу и уничтожить их всех. А спасительного дождя ждать было неоткуда… Он остался один, наедине со своей истинной сущностью, которую не было смысла скрывать – его братья и сестры по крови видели его насквозь. Но помочь ничем не могли. Иногда живое существо становится заложником своего собственного сердца и разума, и от этих преследователей не скрыться никому. Будь то человек или же сирена.

На восточной границе тонкой полоской забрезжил алый рассвет. Теплые лучи, пробившись сквозь тяжелые дождевые тучи, озарили осевшую на паутинках влагу, позолотили листья деревьев. В воздухе запахло мокрой землей. Тяжело вздохнув, Лукас тихо, словно лесной кот, соскользнул с ветки, чуть присел, приземлившись, и медленно побрел между стволами. На без того растревоженной душе стало еще тяжелее, когда чуткий слух уловил быстрые мужские шаги. Поступь слышалась все ближе, хрустели под сапогами сухие ветки, и спустя пару секунд из-под деревьев выскочил Амонд. Темно-русые волосы мужчины разметались по плечам, выбившись из хвоста, ясные глаза горели.

- Идем скорее, – скомандовал он. Лукас, почувствовав его тревогу, поспешил за ним.

- Что случилось? Что-то на границах?

- Сам увидишь, – уклончиво ответил Амонд. – Все уже там.