Тхутмертари давно уже не слушала болтовню верховного жреца. Она молилась. Смерть по-настоящему никогда не страшила ее; не боялась она ни чудовищ, пожирающих плоть и душу, ни проклятий, ни адских мук. Ужасы для нее были чем-то естественным и само собой разумеющимся. По большому счету, она только рада была принять смерть в привилегированном Склепе Принцев. Это льстило ее самолюбию. Она готова была уйти, чтобы присоединиться к своему богу. Но не сейчас! Она не хотела покидать мир людей побежденной. Явиться к Сету в зените славы, когда весь мир будет лежать у ее ног, – вот была мечта мятежной принцессы. Сейчас же она не могла уйти. Это было не в ее характере. И потому она молилась Сету, прося лишь об одном: дать ей последний шанс. Шанс все исправить, шанс отомстить врагам, шанс снова стать великой. И, когда она уже потеряла всякую надежду, до глубин сознания ее донесся голос змеиного бога: "Сет на стороне сильного…"

Сет на стороне сильного! Вот в чем заключался ее последний шанс! Сет на стороне сильного, говорил ее бог, и это не означало, что он окончательно отступается от своей верной рабы. Напротив! Сет на стороне сильного – значит, на ее стороне! Не может же она считать сильным этого ничтожного самовлюбленного Тот-Амона, вечного неудачника, позорящего священное имя Древнего Змея?! Она, принцесса Тхутмертари, сама должна быть сильной, и тогда Сет будет на ее стороне. Могучий Князь Тьмы уважал силу; он давал Тхутмертари явный знак: отныне ей придется рассчитывать только на себя – но и награда за триумф будет колоссальной! Как и кара в случае неудачи…

– …Прощай, прекрасная принцесса, – молвил между тем Тот-Амон. – Божественный Чипуа-Акай уже в пути; я чувствую это. Неужели ты так ничего и не скажешь мне напоследок?

– Скажу, – Тхутмертари с трудом разжала высохшие губы; из груди вырвался неестественный надтреснутый голос, – Я кое-что скажу тебе, Тот-Амон. Чародей изумленно попятился. Это были первые слова принцессы с того момента, когда волшебный ветер Великой Души принес ее в Кеми. И тон, которым сейчас говорила Тхутмертари, ничем не напоминал голос приговоренного к ужасной смерти человека – он был исполнен силы и спокойной уверенности.

– Говори же, – пробормотал верховный жрец.

– Я вернусь.

Тот-Амон вздрогнул и всем телом подался назад. Ему показалось, что глаза старухи на миг прояснились и на него смотрела прежняя Тхутмертари – та самая кровавая принцесса-жрица, для которой никогда не существовало никаких преград. В этом взгляде искушенный волшебник не мог не прочесть свою смерть. Больше Тхутмертари ничего не сказала.

С трудом поборов наваждение, властелин Черного Круга взял себя в руки. Вот стерва, даже перед смертью может испортить настроение! Ничего, скоро, очень скоро Чипуа-Акай доберется до нее! Ненавидящим взором окинув уродливую фигуру некогда прекрасной принцессы, Тот-Амон судорожным движением запахнул тунику, резко повернулся и двинулся к выходу. Когда он уже добрался до тайной двери, соединяющей Склеп Принцев с коридором, голос Тхутмертари настиг его вновь. Она сказала:

– Я обязательно вернусь, Тот-Амон.

Побледнев еще сильнее, верховный жрец с трудом нащупал рычаг. Стена сомкнулась за ним. Приговоренная принцесса осталась в гордом одиночестве; со всех сторон ее окружали скелеты правителей минувших эпох.

Мертвая тишина зависла в громадном чертоге. Собственное прерывистое дыхание казалось принцессе ревом ужасного чудовища. Тхутмертари постаралась успокоиться. Скоро, очень скоро ей понадобится вся сила, человеческая и волшебная, какую только сможет она извлечь из скудных запасов своего естества. Она сумеет стать сильной – и тогда победит. Если же нет – в Склепе Принцев станет одним светящимся скелетом больше…

Точно удар стали о стекло, разорвал могильное безмолвие чертога пронзительный скрип. В дальнем конце пещеры отворилась древняя каменная плита. Воздух, душный и смрадный, за секунды донесся до приговоренной. Ноздри Тхутмертари вдохнули его, и принцесса непроизвольно улыбнулась: воздух этот был ей знаком. Она в последний раз прикрыла глаза, собираясь с силами. Золотые цепи по-прежнему приковывали ее к скользкой и холодной колонне.

Когда она открыла глаза, тот, кто выбрался из своего логова, чтобы вкусить ее плоть, уже целиком помещался в чертоге. Даже издали существо это не могло не внушать страх. Мерно переставляя многочисленные ноги-ходули, в ее сторону неторопливо шагал громадный жук. Слоны, что водились в джунглях Вендии, показались бы домашними кошками рядом с этим жуком. Полированный черный панцирь поблескивал в мерцающем свете фосфоресцирующих скелетов. На лбу жука горел огромный красный глаз; достаточно один раз поймать им взгляд жертвы, и ее воля будет парализована навсегда. Роговые пластины на голове гигантского жука раздвинулись, и оттуда, извиваясь, выползли скользкие щупальца, каждое толщиной с корабельный канат. Приметив жертву, жук издал торжествующий визг и, вытягивая щупальца, еще быстрее двинулся к приговоренной. Это и был божественный Чипуа-Акай, верховный палач Подземного Мира.

Тхутмертари были известны особенности этого существа. В глубине одного из Преисподних Миров она как-то раз наблюдала за трапезой верховного палача. Сначала гигантский жук подступает к своей жертве и исполняет около нее нечто вроде ритуального танца. Затем щупальца жука касаются своими присосками тела жертвы и медленно, иногда в течение нескольких часов, поглощают плоть. Все это время волшебные эманации, испускаемые Чипуа-Акаем, удерживают жертву в сознании и здравом уме; жертва как будто сама наблюдает за тем, как гигантский жук пожирает ее. Тхутмертари сама видела, как человек, у которого остались одни лишь глаза, одиноко торчащие из голого черепа, был еще жив. И лишь когда Чипуа-Акай полакомился ими, закончились его мучения.

При всем при том Чипуа-Акай был абсолютно безмозглой тварью. Точно заведенная машина, он тысячелетиями исполнял один и тот же ритуал. И не более. Гигантский жук не понимал ни человеческого языка, ни жаргона демонов, ни даже повелений Властелина Тьмы. Не действовали на него и волшебные заклинания. Вот почему Чипуа-Акай идеально подходил для исполнения казни могучих чародеев. Ни одному из тех, кто держал когда-то в повиновении сонмы демонических созданий, так и не удалось избежать кошмарной смерти от щупальцев Чипуа-Акая. Тхутмертари хорошо понимала, что и она вряд ли станет исключением.

Но была у божественного Чипуа-Акая еще одна примечательная особенность; ею-то Тхутмертари как раз собиралась воспользоваться. Исполняя перед жертвой свой ритуальный танец, Чипуа-Акай выделяет волшебные эманации, мощные потоки магической силы. Магия верховного палача Подземного Мира неподвластна человеку и даже смертельна для него. Но для той, которая когда-то делила ложе с самим Князем Тьмы, волшебные эманации Чипуа-Акая не столь опасны. Сила их велика, и, во всяком случае, стоило рискнуть в попытке овладеть чужеродной магией. Заставить ее работать – работать на принцессу Тхутмертари.

Когда Чипуа-Акай подступил к женщине, она принялась жалобно стонать и извиваться в своих цепях. Это была ловкая игра перед самим носом смерти; Тхутмертари знала, что страдание и страх жертвы весьма возбуждают адское чудовище. Так почему бы не сыграть страх?

Жук-палач начал свой диковинный танец. Он то приседал на мощных ногах-ходулях, то вертелся вокруг своей оси, то приближал ужасные щупальца к телу обреченной. Единственное красное око настойчиво искало глаза жертвы. Но не тут-то было. Тхутмертари извивалась, как змея, насколько позволяли ей цепи, и ее экстаз все более передавался демоническому существу.

Постепенно магический эфир заполнялся эманациями Чипуа-Акая. Это была очень злая, чудовищная волшба! Даже Тхутмертари, постигшая самые глубины Зла, чувствовала, как слепая, враждебная сила атакует ее жизненные центры, стремясь причинить только боль, боль, боль… Тем не менее, обессиленная волшебница жадно впитывала эти колдовские потоки. Они насыщали ее естество чуждой силой, и ей начинало казаться, что она уже горит изнутри. Более откладывать исполнение второй части ее дерзкого плана было невозможно. Экстаз чудовища достиг предела, скользкие щупальца все чаще проносились в опасной близости от тела принцессы, готовые в любую секунду впиться в плоть – и уже не отпустить. Разом прекратив свой змеиный танец, Тхутмертари застыла. В тот же миг вся вновь обретенная колдовская энергия была брошена ею в единственную свою правую руку. Тотчас из указательного пальца вытянулся длинный и узкий стальной кинжал. Рука была свободна, и Тхутмертари изо всех сил полоснула кинжалом по золотой цепи, обвитой вокруг ее шеи.