Спорить с королем Просперо не стал. Генерал не отводил от Конана воспаленных многодневной бессонницей глаз. Слова короля звучали дико – но то говорил человек, в мудрости и проницательности которого верный соратник нисколько не сомневался. Он только спросил:

– Если это колдовской морок, где же тогда карлик? Почему он не нападает на нас?

Конан с досадой сплюнул. Разгадывать головоломки было вовсе не в характере неукротимого варвара.

– Почем я знаю, Просперо, – с досадой ответил Конан. – Я не бог и даже не волшебник. Не был ими и ни за какие блага не соглашусь стать. Я воин. И как воин вот что я скажу: Тезиас и та свинья, что приняла мой облик, смылись, чтобы отсидеться. Накопив силы, они снова попытаются заступить нам дорогу. И, судя по тому, что аппетиты карлика распространяются на весь мир, а мой двойник Джейк мечтает об аквилонской короне – судя по всему этому, основная схватка будет впереди. И нешуточная…

Внезапно Конан ощутил жар в руках. Бросив взгляд на них, он замер: глиняные таблички раскалились, на пальцах появились ожоги. Как он не почувствовал этого раньше?

– Берегись! – вскричал Конан и с силой выбросил обе руки вперед. Однако, к ужасу его, злополучные таблички как будто приклеились к ладоням. Не медля ни секунды, Конан столкнул обе руки друг с другом. Таблички рассыпались в пыль. А пыль эта не легла на землю, а, напротив, стала подниматься ввысь, обретая форму и донельзя знакомые очертания…

– Говорил же я, не надо было открывать проклятую шкатулку, – бледнея, пробормотал Просперо. Исполненные своим всегдашним страхом перед сверхъестественным, люди попятились прочь от формирующегося фантома. Один лишь Конан остался на своем месте, скрестив руки на груди. Он примерно знал, что сейчас произойдет.

Спустя недолгие мгновения пыль собралась; перед Конаном в воздухе висел карлик Тезиас. Великая Душа собственной персоной. Персона сия самим фактом своего появления не могла, впрочем, обмануть Конана: варвар знал, что сложившийся из пыли карлик – не настоящий, а всего лишь, как это называет сам Тезиас, "воплощение бога". "Воплощение" между тем разлепило уста:

– Я аплодирую тебе, киммериец. Ты в очередной раз убедил меня в своей глубокой проницательности. Чтобы какой-то варвар так ловко разгадал божественный замысел… Кто бы мог подумать! Тебя и твоих пока еще живых друзей, – призрак Тезиаса обвел коротенькой ручкой стоявших вокруг Конана воинов, – как я погляжу, интересует, где моя божественная персона в настоящий момент пребывает и какие имеет планы относительно тебя, твоего распрекрасного королевства и всего остального мира. Что ж, не буду мучить неведением храбрых воинов; чем и как вас лучше мучить, вы скоро сами узнаете. Итак, касательно моего местонахождения. Как ты, Конан, изволил выразиться, я смылся вместе с моим другом и слугой Джейком и в настоящий момент путешествую с помощью одной замечательной машины из Будущего. Машина сия носит гордое имя "Черный коршун" и принадлежит к роду вертолетов. К роду демонов и всех прочих страшилищ она, да позволено мне будет заметить, не имеет ни малейшего касательства. Я вижу, некоторые твои воины уже имели возможность испытать на себе силу этой замечательной машины, – на сей раз призрак указал на тела погибших товарищей Конана. – Итак, вскорости я достигну своей новой резиденции, где, смею тебя заверить, ты меня не достанешь. В остальном мои планы ни капельки не изменились: через кой-какое время я стану править миром, а мой приятель Джейк воссядет на аквилонский престол. Мстить тебе я больше не буду, можешь не беспокоиться. Вредить – тоже. Если ты не встанешь у меня на пути, я тебя не трону. Слово бога.

– Я обязательно встану на твоем пути, гнусный карла. И путь этот закончится твоей смертью! – проревел Конан, зеленея от собственного бессилия.

– Увы, увы,- заметно опечалился карлик.- Можно рассчитывать на твою сообразительность, но на благоразумие – увы, увы… Мне очень, очень жаль, Конан. Я, честно, не имею ничего против тебя. Ты лучший из варваров, с кем мне приходилось встречаться… Так ты не передумаешь?

– Нет! – взревел Конан, разрубая мечом призрак карлика. Киммериец знал, что "божественное воплощение" нельзя убить человеческим оружием, но вот заставить замолчать можно попытаться. Слушать бесстыдные речи Тезиаса всегда было хуже пытки – и особенно сейчас!

Призрак распался на две равные половинки. И тотчас они превратились в облачко оранжевого газа. Последнее, что заметил Конан, – маска крайнего сожаления, застывшая на физиономии карлика. Киммериец слишком поздно осознал, какой чудовищной ошибкой стало нападение на призрака. Тезиас как будто давал понять ему: нельзя атаковать врага, когда битва уже закончена, а миг следующий решающей схватки еще не пробил. Теперь он, Конан, заплатит за свою несдержанность. И плата будет велика – жизнь его верных товарищей, а может быть, и его собственная.

Все это киммериец постиг в одно мгновение. Безобидное с виду оранжевое облако таило в себе смертельную опасность – в этом король-варвар был абсолютно уверен.

– Все в крепость!!! – заорал Конан.

Подавая пример своим воинам, король первым бросился к входу в гигантскую цитадель. Но, по-видимому, призрак Тезиаса не был склонен предоставлять врагам собственную цитадель в качестве убежища от своей же магии. Многотонная железная плита, обозначавшая единственный вход в Замок Синих Монахов, стремительно задвинулась, перекрыв Конану и его воинам дорогу в крепость.

– Великая Душа! – гаркнул Конан.

Понятно, в мыслях его не было звать на подмогу того, кто, даже пребывая одним богам ведомо где, умудрялся устраивать пакости своим недругам. Конан всего лишь произнес известный ему пароль, который управлял положением плиты. Немногим менее часа назад киммериец именно таким способом отворил ворота цитадели для своих товарищей. Но на сей раз пароль не сработал.

Огромная плита не шелохнулась. Тем временем за спинами людей облако оранжевого газа продолжало свои зловещие преобразования. Теперь это уже был густой, клокастый ржаво-рыжий туман, быстро расползающийся во все стороны. Вот туман соприкоснулся с замешкавшимся солдатом. Тот схватился за горло, как будто ржавый туман душил его, и, хрипя в агонии, опустился на землю.

– Ломайте ворота! – вскричал киммериец.

Около сотни человек, сгрудившихся вокруг своего короля, принялись бить железного исполина мечами и пиками; кое-кто, кто был посильнее, орудовал огромными каменными глыбами. С тем же успехом можно было пытаться продырявить боевой щит зубочисткой. Даже имея при себе многопудовый стальной таран, какие мастерятся на литейных заводах Аквилонии, воины Конана не смогли бы проломить эту чудовищную массу закаленного металла.

Ржавый туман между тем уже овладел всей ложбиной между цитаделью и окружившими ее скалами. Зависнув на высоте примерно в метр, кольцо смертоносного тумана мало-помалу стягивалось вокруг горстки обреченных. Еще несколько воинов стали его жертвами. Почерк убийства всюду был одинаков: лишь краткий миг человек, застигнутый ржавым туманом, мучился в конвульсиях, затем затихал навсегда.

– Пора выкарабкиваться отсюда, парни! – скомандовал Конан. – Делайте как я!

И он встал на четвереньки. Не обращая внимания на впивающиеся в тело каменные осколки, он быстро пополз прочь от цитадели. В ложбину, ставшую теперь ловушкой для его воинов, вел всего лишь один проход, и Конан надеялся, что первобытное чувство направления, никогда не изменявшее ему, выручит и на этот раз. Ползком продвигаясь вперед, Конан слышал, как позади него плетутся за своим королем его товарищи. Среди стонов и проклятий слышались и крики несчастных – тех, кому не удалось спастись от удушающих объятий колдовского тумана…

Гнев и горечь унижения разрывали сердце Конана. Вся его натура варвара протестовала против способов ведения войны, к которым постоянно прибегал Тезиас. Где его, Конана, верный двуручный меч, тяжелый и длинный, окропленный кровью тысяч неудачливых врагов?! Вот он, волочится по камням за хозяином. Что может он в схватке против существа, уже однажды им убитого и всякий раз предстающего в новом обличий бесчисленных "божественных воплощений"?! Меч бессилен против призрака-фантома, против сонмища порожденных гипнозом карликов, против головы-миража, занимающей полнеба, против этого мерзкого ржавого тумана. Где честный бой?! Где настоящая мужская схватка, в которой все решают сила, умение и ловкость воина?! В таких схватках Конан был опытен, и не существовало в Хайбории витязя, которого он не мог бы одолеть в честном бою – неважно, на мечах ли, саблях или в рукопашной.