Они поднялись на Перспективу через пятьдесят минут после выезда и сразу же сообщили об этом в Обсерваторию. До намеченной точки встречи оставалось несколько километров спуска. Трасса монорельса постепенно сближалась с их маршрутом; дальше она уходила на юг, в сторону Пико – серебряная ниточка, теряющаяся в просторах Луны.

– Ну что ж, – удовлетворенно заметил Уилер, – мы не заставили их долго ждать. Вот только хотел бы я знать, что все это такое и зачем.

– А разве не ясно? – пожал плечами Джеймисон. – Стеффансон – наш крупнейший специалист по радиационной физике. А если война и вправду начнется, можешь себе представить, какое в ней будет использоваться оружие.

– Я как-то об этом не задумывался – да я и не верил, что это может начаться. Ракеты какие-нибудь, наверное.

– Вполне возможно. Но будет, пожалуй, и что-нибудь посерьезнее. Разговоры о лучевом оружии идут уже не первую сотню лет. И вот теперь оно стало возможным.

– Ты что, веришь во всякие там лучи смерти?

– А почему бы и не верить? Вспомни учебник историй: разве не лучи смерти убили тысячи жителей Хиросимы? И это – двести лет тому назад.

– Да, но защита от таких штук не представляет ровно никаких трудностей. А вот настоящее, механическое повреждение, нанесенное лучом, – вот такое ты можешь себе представить?

– Все зависит от расстояния. Если на нескольких километрах, то да. Ведь мы можем распоряжаться практически неограниченными мощностями, Думаю, есть и способы сжать энергию в пучок и послать ее в желаемом направлении. Просто до настоящего момента в этом не было особой необходимости. Зато теперь… откуда нам знать, чем там занимались в секретных лабораториях, рассыпанных по всей Солнечной системе?

Прежде чем Уилер успел ответить, он увидел сверкающую точку. Вылетев подобно метеору из-за горизонта, она с ошеломляющей скоростью неслась прямо на них и через несколько минут превратилась в тупоносую сигару монорельсового вагона, тесно прижавшегося к единственному своему рельсу.

– Схожу-ка я помогу, – сказал Джеймисон. – Он же скорее всего и скафандром-то никогда не пользовался. Да и багаж, наверное, какой-нибудь есть.

Перебравшийся на водительское место Уилер с интересом следил за товарищем, шагающим по пологому каменистому склону. Едва Джеймисон приблизился к вагону, как открылся аварийный шлюз, и на поверхность Луны вышел человек, совершенно – судя по неуверенности его движений – непривычный к низкой гравитации.

Стеффансон передал Джеймисону свою сумку, однако наотрез отказался расстаться с раздутым портфелем и большим деревянным ящиком, в котором явно находилось что-то хрупкое; другого багажа у физика не было.

Две одетые в скафандры фигуры шли торопливо, почти бежали; Уилер открыл наружный люк и впустил их в шлюз. Тем временем выполнивший свою работу монорельсовый вагон сорвался с места и быстро исчез за горизонтом. Словно кто за ним гонится, мелькнуло в голове Уилера, никак не ожидавшего от этого серебристого цилиндрика такой прыти. У него появилось смутное опасение, что над мирной, выжженной солнцем равниной Моря Дождей скапливаются грозовые тучи, и что не только «Фердинанд» спешит сейчас к стальному яйцу «Проекта Тор».

Уилер не ошибался. В свободном космосе, вдали от плоскости эклиптики, по которой кружат и Земля, и остальные планеты, командующий вооруженными силами Федерации строил свой крошечный флот в боевой порядок. Подобно ястребу, кружащему над жертвой, прежде чем сложить крылья и камнем рвануться вниз, коммодор Бреннан, в недавнем прошлом профессор электротехники Гесперского университета, собрал свои корабли над Луной.

Он ждал сигнала – в отчаянной надежде, что сигнала этого не будет.

Доктор Карл Стеффансон даже не задумывался, храбрый он человек или нет. Никогда в жизни не испытавший нужды в таком примитивном достоинстве, как физическая – в отличие от интеллектуальной – отвага, он был слегка удивлен своим спокойствием в критический момент, но не более того. Вполне возможно, что через несколько часов его не будет в живых – эта мысль не столько пугала, сколько раздражала; ведь остается так много невыполненной работы, непроверенных теорий. Каким счастьем было бы вернуться от всей этой суеты, на которую угроблены два года, к нормальной исследовательской работе. Мечты, пустые мечты; сейчас нужно думать о том, как бы выжить.

Открыв свой портфель, Стеффансон извлек кипу монтажных схем и список комплектующих деталей. Заметив, с каким откровенным любопытством косится на бумаги, помеченные грифом «СЕКРЕТНО», Уилер, он слегка улыбнулся. Сейчас осторожность уже ни к чему, да и кто может разобраться в этих головоломных цепях, кроме их автора?

Он снова оглянулся, проверяя, надежно ли привязан драгоценный груз. Вполне возможно, что содержимое этого невзрачного ящичка определит судьбу не только Земли, но и других миров. Многим ли людям выпадала такая ответственная миссия? Стеффансон припомнил только два случая, оба они относились ко временам второй мировой войны. Британский ученый, который перевез через Атлантику небольшой ящик с самым, как потом говорили, важным грузом, доставленным когда-либо в Соединенные Штаты. Это был первый магнетрон, главный элемент радара – оружия, сокрушившего воздушные армады Гитлера. А затем, несколькими годами спустя – самолет, летевший над Тихим океаном на остров Тиниан с грузом почти всего имевшегося в тот момент чистого урана-235.

Однако ни в одной из этих миссий – при всей их важности – счет времени не шел на минуты.

До сих пор все общение Стеффансона с Уилером и Джеймисоном ограничивалось несколькими словами благодарности за помощь. Однако он знал, что эти молодые ребята – астрономы из Обсерватории, добровольно вызвавшиеся в опасную поездку, понимал, насколько им любопытно, с какой целью прибыл на Луну знаменитый физик, а потому совсем не удивился, когда Джеймисон передал управление товарищу, а сам прошел из кабины трактора в салон.

– Дальше трясти не будет, – сообщил он. – До «Тора» доберемся минут за двадцать. Как, устраивает?

– Вполне, – кивнул Стеффансон. – Когда этот чертов корабль сломался, мы сперва даже и не надеялись, что я успею вообще. Вам, наверное, дадут теперь какую-нибудь медаль.

– Меня это не интересует, – холодно ответил Джеймисон. – Я хочу только одного – знать, что действую во имя добра. А вот вы – вы вполне уверены, что действуете во имя добра?

Стеффансон удивленно вскинул глаза, но тут же все понял. Среди его собственных сотрудников тоже попадались молодые люди, подобные Джеймисону, и все эти идеалисты терзались одними и теми же сомнениями. Ничего, подрастут и образумятся, хотя как знать – благо это или трагедия.

– Фактически вы хотите, – спокойно ответил он, – чтобы я предугадал будущее. Если рассматривать далекую перспективу, ни один человек никогда не может сказать, послужат его действия добру или злу. Но я работаю на оборону Земли и при этом уверен, что мы войну не начнем, первый удар – если он будет нанесен – совершит Федерация.

– А вам не кажется, что мы их провоцируем?

– В какой-то степени – да, но разве они лучше? Вы считаете федералов этакими гордыми и мужественными первопроходцами, строящими на планетах новую и прекрасную цивилизацию, совершенно забывая при этом, насколько они бывают жесткими и неразборчивыми в средствах. Припомните хотя бы, как эти люди буквально выжили нас с астероидов, заломив за снабжение наших баз бешеные, ни с чем не соразмерные цены. И насколько это затруднило нам отправление кораблей за пределы орбиты Юпитера – они же фактически повесили знак «вход воспрещен» на трех четвертях Солнечной системы! Получив все, что им нужно, они обнаглеют окончательно. Так что ребята эти давно напрашивались на хорошую порку, и – надеюсь – они ее вскоре получат. Жаль, конечно, что все так получается, но лично я не вижу никаких других вариантов.

Он взглянул на часы и добавил:

– Вы не могли бы включить радио? Сейчас как раз будут последние известия, хотелось бы послушать, что там делается.