- И что в нем такого? Не каждая женщина чувствует необходимость баловать себя непомерно дорогими кремами и лосьонами. Я предпочитаю по-другому распоряжаться своими деньгами.

Она выпрямилась, словно ожидая нападения. «У себя в глазу бревно не замечаем, а в чужом увидим и соринку!» - подумала Синтия.

- Наоми, моя бабушка пользовалась таким же мылом. Я улыбалась, потому что этот аромат напомнил мне… о человеке, которого я очень любила.

Ее голос задрожал. Что-то она в последнее время совсем раскисла. Разве это допустимо при ее профессии?

- О, извини, что набросилась на тебя. Я что-то расклеилась в последнее время.

Да, Наоми умела проявлять сдержанность. Значит, она была встревожена из-за того, как складывается ситуация, так же как была встревожена и Синтия. Нет, Синтии решительно не понравилось, что она и ее похитительница могут быть в чем-то похожи.

- Я понимаю, - ответила она, отпивая кофе. Они помолчали, затем Синтия заметила: - То, что ты принялась за такие масштабные работы, заслуживает восхищения.

Наоми кивнула, но Синтия заметила, что тонкие морщинки у глаз и вокруг рта Наоми обозначились четче. Она измотана работой или же ее терзает совесть за то, что она сыграла в жизни Синтии столь зловещую роль? Наверное, и то, и другое.

- Почему это так важно для тебя?

Наоми бросила в сторону Синтии быстрый взгляд, пытаясь разгадать мотивы.

- А зачем ты спрашиваешь?

Она пожала плечами.

- Я понимаю, что сильными женщинами часто движут амбиции. Я и сама выбрала мужскую профессию. Я честно призналась себе в том, что моя цель - деньги. Для девочки, которая воспитывалась в неблагополучном районе Чикаго, цели, которые я ставила, возможно, звучали смешно. - Она помолчала, а потом неожиданно для себя вдруг выпалила: - Я хочу работать на фондовой бирже в Нью-Йорке.

Наоми улыбнулась в знак понимания. Синтия осознала, что первый раз за долгое время увидела ее улыбку. И она сделала женщину просто красавицей. Немного макияжа, перемены в гардеробе, и Наоми будет не узнать.

- Я не могу понять, что тобой движет, - пожав плечами, сказала Синтия.

- Моя мать умерла, когда мне было пять лет. Рут на год младше, ей было четыре. Папа нанимал одну экономку за другой. Они не задерживались, потому что мы с Рут были… проблемными детьми. - Она робко улыбнулась, сделав это признание. - Так или иначе, но у нас не было чувства дома. У нас был чудный домик, но не было дома, родного дома. Отец пропадал на работе сутками. Я помню свой девятый день рождения… Нет, не стоит об этом.

Она отвернулась от Синтии и налила себе еще чашку кофе.

- Но разве ничего не изменилось, когда ваш отец женился на Еве Феррама? Она ведь из королевской семьи. Разве после этого у вас не появилось ощущение родного дома?

- Ничего подобного.

Синтия бросила на Наоми встревоженный взгляд.

- Ева очень мила, но она была лишь красивым украшением интерьера. Рут пошла в нее. Мне приходилось показывать, как менять фильтры в пылесосе, как раскладывать белье и прочее. Если ты думаешь, что у нас появилась образцово-показательная семья, то я тебя разочарую. Ева ие знала, как печь пироги! Кроме того, она и папа часто выходили в свет, любили проводить время в клубах.

Детство Синтии очень отличалось от той картинки, которую описала Наоми, но она могла понять чувство одиночества маленькой девочки, так как и сама не раз его испытывала. А то, что Ева так мало знала о домашних делах, было вполне объяснимо. Будучи королевой, вернее, бывшей королевой, она и не могла многого знать о «плебейской» стороне жизни.

- А у Евы была тиара?

Ну почему ей в голову пришел такой глупый вопрос? Черт побери! Это все отголоски сказок, которыми она зачитывалась в детстве. Она помнила, что королевы и принцессы всегда носили тиары, усыпанные бриллиантами. Синтия вдруг вспомнила, что однажды на Рождество бабушка купила ей корону, украшенную стразами. Она, мечтая о невозможном, разгуливала по их тесной квартирке в ночной сорочке и короне. Синтия не могла вспомнить дальнейшую судьбу своего «сокровища».

«А я думала, что эти фантазии остались в далеком прошлом. Как же глупо с моей стороны представлять себе королеву в Хобокене, разгуливающую в короне!»

- Вообще-то да, - удивила ее Наоми. - Эта глупышка надевала ее на благотворительный бал, который устраивался на Новый год.

Синтия нахмурила лоб и дотронулась до него кончиками пальцев.

- Но какое это имеет отношение к тому, что ты одержима реставрацией этого замка?

- Самое прямое. Папа любил и меня, и Рут, но он был так старомоден. Он относился к нам как к куколкам. Ты можешь представить меня в роли куколки?

«Разве что в роли кровожадной Барби!»

- Папа никогда не обсуждал с нами свои дела. Даже когда мы подросли. Он говорил, что мужчина должен работать. Он считал, что женщина может мечтать о карьере, но только после того, как обзаведется семьей и детишками.

- Это невероятно!

- Да, да. Он даже пытался заставить меня выйти замуж за одного из приятелей П. Т., которого тот привез из колледжа. Брак по договоренности, как тебе это?

- Твой брат был в колледже?

- Да, год. Смерть отца стала для нас ударом. П. Т. вынужден был бросить учебу и заняться управлением компанией. Я тоже училась, а Рут, кажется, ходила в очередную школу красоты. Благодаря опеке отца мы не знали ровным счетом ничего об обувном производстве.

- Ты тоже училась, Наоми? Ты меня удивила.

- С чего бы это? Ты думала, что одна такая умная во вселенной?

- Охотно принимаю твою критику. Но ты сама нарисовала такую картину…

Она махнула рукой.

- Я-то думала, что у акулы финансового рынка хватит ума не судить по внешнему виду.

- Да ты не такая простая, как кажешься! - одобрительно произнесла Синтия. - А что ты изучала?

- Педагогику, - с отвращением произнесла Наоми. - Папа настоял. Но я все равно отправилась на курсы архитекторов.

- Давай разберемся с самого начала. Твой отец был более чем далек от идеи феминизма. Он пытался познакомить тебя с парнем. Но что тут такого? Успешным женщинам и не такие трудности приходилось преодолевать.

Синтия все еще не понимала связи между услышанной историей и желанием Наоми восстановить замок.

- Я подозреваю, хотя и не могу сказать точно, что папа даже предлагал Энрике деньги в качестве приданого за меня. Самое ужасное, что тот отказался. Не то чтобы меня это сильно расстроило, но он отказался от меня раньше, чем я от него. Я ненавижу этого червяка. Ненавижу.

- Энрике? Ты имеешь в виду Дика Альвареза? «Святые небеса! Наоми и этот жеребец-адвокат?»

- Он самый. После того как П. Т. бросил колледж, они остались друзьями. Затем, когда Энрике получил диплом, П. Т. принял его в отцовскую компанию «Фридман». Прошло немного времени, и они наняли Джейка. И эта троица замыслила отнять у нас компанию.

- П. Т. украл семейный бизнес?

Эту информацию Синтия могла бы использовать против него в суде.

- Нет, он получил его легально, но, во-первых, он изменил название компании. Он поменял ассортимент. Он создал эту дурацкую шумиху вокруг своего королевского статуса. При этом он ни разу не посоветовался ни со мной, ни с Рут. Он…

Наоми вдруг осознала, что в гневе выболтала Синтии важные секреты. Бросив на нее быстрый взгляд, она выпрямилась, и на ее лице появилось отчужденное выражение.

- Подожди, Наоми. Я правильно поняла? Твой отец оставил семейное дело своему пасынку, вычеркнув из завещания двух родных дочерей?

- Конечно, нет. Отец оставил нам дом и деньги. Нам принадлежит по двадцать процентов акций. Шестьдесят процентов отошли П. Т. Десять процентов он потом разделил между Энрике и Джейком.

- И все только из-за того, что ваш отец считал мужчину более подходящим на роль лидера, - закончила она вместо Наоми.

- Именно так.

- Но все же какое отношение имеют эти проблема к реставрации замка?

- Когда П. Т. купил этот замок пять лет назад…