Пьеро снова открыл глаза и сказал еле слышно:

– Я боялся.., но когда ты увидела меня.., ты улыбнулась.., и я понял, что ты простила меня.

Джулия судорожно вздохнула. Внезапно слезы застлали ей глаза.

– Не за что было прощать, Babbo, – прошептала она.

– Нет, было за что… – слабым голосом настаивал старик, – наговорил ужасных вещей.., ты меня знаешь.., потом всегда сожалею, но.., на этот раз.., на этот раз… – Он задышал чаще, труднее.

Нотка отчаяния появилась у него в голосе. – Я не имел в виду, не имел…

– Конечно, не имел. Я всегда это знала. И давным-давно тебя простила.

Его лицо озарилось улыбкой, и, хотя свет в нем угасал, это была самая сияющая улыбка, какую ей доводилось видеть. Улыбка счастья и покоя.

Внезапно Пьеро словно чего-то испугался.

– Элена… Элена…

– Я здесь.., всегда. Я люблю тебя" Babbo.

– Я люблю тебя, дочка.

Винченцо отвернулся, прикрыв глаза рукой.

Через несколько секунд послышался звук шагов, потом раздался голос:

– Есть здесь кто-нибудь?

Постаравшись взять себя в руки, Винченцо вышел в холл, где уже находились двое врачей, приехавшие на «скорой». Он пригласил их в комнату.

– Вы опоздали, – сказала Джулия тихо.

Они приблизились к умершему.

– Бедный старик, – сказал один из врачей.

Джулия нежно прижалась щекой к белым волосам Пьеро.

– Не надо его жалеть, – мягко проговорила она. – Он умер так, как хотел, – в объятиях дочери.

Врачи осторожно уложили Пьеро на каталку.

Джулия в последний раз поцеловала его в лоб, а потом его увезли – через садик и на санитарный катер, пришвартованный у стенки.

Винченцо и Джулия стояли у окна и смотрели, как катер удалялся от них по Большому каналу.

Когда его не стало видно, Винченцо раскрыл объятия, и Джулия прильнула к нему.

– Мне будет так сильно не хватать его, всхлипнула она.

– Мне тоже. Но ты права: под конец он был счастлив, а именно это и имеет значение. – Он взял ее лицо в ладони, посмотрел ей в глаза. – Ты все сделала замечательно.

Он отвел ей волосы с лица, потом притянул ее к себе, так что ее голова легла ему на плечо, и они долго стояли так в молчании.

– Я забираю тебя с собой, – сказал он наконец. Ты не можешь жить здесь одна.

– Хорошо, я перееду. Но не сейчас. – Джулия окинула взглядом комнату, вдруг показавшуюся ужасно одинокой. – Хочу провести в замке еще одну ночь.

Здесь все еще оставались немногие принадлежавшие Пьеро вещи, в том числе и ее подарки. Она села на кровать, взяла в руки его перчатки, посмотрела на них, погладила.

– Кто он был в действительности? – спросила Джулия.

– Профессор Алессандро Кальфани, философ.

Когда-то мне казалось, что я хорошо его знаю, но теперь думаю, что так и не узнал его по-настоящему. Ты поняла его слова, когда он просил, чтобы Элена его простила?

– Он рассказал мне, что дочь звала его Babbo, но потом перестала из-за какого-то отчуждения, случившегося между ними. Похоже, после какой-то крупной ссоры. Думаю, он не успел попросить у нее прощения.

– Но под конец все для него уладилось. – Винченцо сел рядом с Джулией и обнял ее за плечи.

– Я очень любила его… – Джулия уткнулась в плечо Винченцо.

– Я тоже, – печально сказал он, крепко прижимая ее к себе.

– Останься сегодня здесь со мной, – попросила она. – Я хочу вспоминать его вместе с тобой.

Винченцо опустил ее на кровать и сам прилег рядом. Джулия продолжала плакать, и он не пытался остановить ее. Время от времени Винченцо целовал ее спутанные волосы. Один раз он отвел волосы назад и ласково погладил ее лицо, а потом нежно поцеловал ее в губы. Джулия быстро взглянула на него.

– Все хорошо, – прошептал он. – Спи. Я с тобой.

Женщина закрыла глаза. Через некоторое время по ее дыханию Винченцо понял, что она уснула.

Он прижался к ней и тоже начал засыпать, но вдруг она тихо вскрикнула и проснулась.

– Что с тобой? – встревожился Винченцо.

– Этот сон.., он все время повторяется…

– Что там происходит?

– Это.., про Аннину.

– Ты отождествила себя с ней, верно? Теперь мне понятно, почему. Ты любила своего мужа, а он заточил тебя на много лет…

– И я умерла, – медленно проговорила она. – Я умерла.

– Именно это ты говорила, стоя перед ее портретом.

Она быстро взглянула на него.

– Как ты мог это узнать? Это же мне привиделось во сне.

– Ты ходила во сне. Ты действительно поднялась туда, и я пошел за тобой. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Джулия пристально смотрела ему в лицо.

– И ты сказал, что ты мой друг?

– А еще что-нибудь помнишь? – с волнением спросил он.

– Да. – Она улыбнулась слабой улыбкой. – Ты поцеловал меня.

Винченцо оплатил похороны Пьеро и устроил так, чтобы старика положили рядом с Эленой на острове Сан-Микеле.

В день похорон Джулия и Винченцо поднялись на борт черного катера, который должен был перевезти их через лагуну. Весь путь они стояли у задрапированного черным гроба. В гробу Пьеро лежал в перчатках, шарфе и ботинках, которые ему подарила Джулия на Рождество.

Вскоре катер подошел к пристани. Появились носильщики и перенесли гроб на сушу.

У внутренних ворот их встретил служащий, который уточнил с Винченцо детали.

Они были единственными близкими, провожавшими умершего в последний путь. Во время службы Джулия не отрывала глаз от гроба, на крышку которого они с Винченцо положили цветы.

Настало время перенести гроб на постоянное место упокоения. Гробы помещались в узкие склепы, построенные один над другим, до десяти в высоту. Наружный конец склепа закрывался мраморной доской с именем и портретом покойного.

Элена была в четвертом ряду, ее портрет было легко увидеть. Она была очень похожа на отца особенно сияющей улыбкой.

Гроб Пьеро медленно вдвинули в склеп, затем установили доску на место.

– Прощай, – прошептала Джулия. – И спасибо тебе за все.

– Я хочу поставить свежих цветов сестре, – сказал Винченцо.

Они шли вдоль длинных, украшенных цветами стен, пока Винченцо не остановился, показывая куда-то.

– Здесь Бьянка, – сказал он. – А рядом с ней – ее муж.

Джулия запрокинула голову, но не смогла как следует рассмотреть портреты.

– А как тут забираются на такую высоту, чтобы поставить цветы? – поинтересовалась она;

– Где-то здесь есть лестница.

Он зашел за угол и вернулся, везя стремянку на колесиках, достаточно высокую, чтобы подняться до верхних уровней. Джулия рассматривала лицо его сестры. Выражение мягкости и доброты на лице у Бьянки мгновенно вызвало к ней симпатию.

– Мне не нравился ее муж, – признался Винченцо, – но она его любила. Они прожили вместе только четыре года до того, как погибли.

– Почему он тебе не нравился?

– Скользкий он был какой-то. Это у него и на лице написано.

Джулия снова запрокинула голову, стараясь рассмотреть лицо мужчины, частично скрытое цветами.

Внезапно женщина ощутила, будто сам воздух вокруг нее содрогнулся. Она схватилась за лестницу, чтобы не упасть.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Винченцо.

– Мне надо подняться наверх.

– Зачем? В чем дело?

– Посмотреть вблизи.

Двигаясь словно в ночном кошмаре, Джулия стала подниматься по ступенькам, не сводя глаз с лица мужчины, которое видела все лучше и лучше.

Она сделала глубокий вдох. Должно быть, это какая-то жуткая ошибка.

Но никакой ошибки не оказалось. Выгравированное на мраморе лицо было лицом ее мужа.

Она услышала голос Винченцо, окликающий ее откуда-то издалека. Постепенно окружающий мир перестал вращаться, и она поняла, что сидит на лестнице и что ее дико трясет.

– Ради всего святого, что случилось? – в ужасе спросил он.

– Это он, – с трудом проговорила она. Зубы ее стучали.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мой муж, Брюс. Это он там на портрете.