2.

Велика матушка Россия. Что ни край, ни область - свой собственный климат. И уж не знаю, где как, а в Тавровской области самый подлый месяц в году февраль. Такой обманщик, что хоть фельетон про него пиши. Посудите сами: солнце во все лопатки светит, с крыш вода льет, воробьи по деревьям скачут и, как оглашенные, чирикают: "Весна пришла, весна!"

Но не вздумайте капели, воробьям и солнцу верить!

Часа не пройдет - потянет ветерок, потом подует ветер, понесутся по небу облака, закружатся белые мухи, и такая завируха начнется, что приходится у шапки уши опускать. К утру, глядишь, опять распогодится, но только по-зимнему: солнце поднимается из-за горизонта распухшее и такое красное, точно ему стыдно за вчерашний обман.

В такое-то морозное февральское утро и заявилась к Ивану Ильичу неожиданная посетительница. Подошла к столу, если не горным орлом, то бойкой синицей, и сразу Ивану Ильичу понравилась: от нее так и веяло морозной свежестью, молодостью и задором. Одета девушка была скромно, почти бедно, но ни толстый грубошерстный платок, ни неуклюжее пальто, ни подшитые валенки не портили первого впечатления. Впрочем, как мы уже знаем, Иван Ильич почитал одежду мелочью жизни...

- Вы набираете рабочую силу? - звонко спросила посетительница.

- Я, - ответил Иван Ильич, с удовольствием разглядывая румяное и курносое девичье лицо.

- Хочу на постоянную работу в Сибирь поехать. Можно?

- Кому можно, а кому нельзя, - по привычке уклонился от прямого ответа Иван Ильич.

- Мне можно! Я здоровая и ничего не боюсь, - уверенно решила посетительница. - Какие есть у вас точки?

- Всякие есть.

- Мне нужна точка с геологией.

- Есть и такие.

- Дайте мне такую, какая поинтереснее.

- Больно скорая... Работать умеешь?

- Нет.

- Зачем же тебе ехать? Может быть, все-таки специальность имеешь?

- Я - интеллигентка.

- Что?!

- Я говорю вам, я ин-ти-ли...

- Вот именно, "ти-ли-ли"! Сколько университетов и академий окончила?

- Восемь классов.

- Сколько тебе лет?

- Девятнадцатый.

- Ну так вот тебе совет: возвращайся в колхоз, поработай как следует годика два-три, тогда потолкуем.

- Я не из колхоза, а со станции Бирюлькино.

- И на станции работа есть.

- Бочки и кадки ворочать?

- Какие кадки?

- Обыкновенные, дубовые. Я и так два года на засолочном пункте работала: бочки и кадки мыла и парила, огурцы и помидоры солила, капусту рубила и квасила... Это-то я умею! Я, товарищ уполномоченный, если нужно, черта изрублю и заквашу. Ужас сколько тонн овощей через мои руки прошло!

- Чего же ты "тилили" разводила и на себя клепала, что работать не умеешь? - умиротворенно проворчал Иван Ильич.

- Так разве это работа? Этак я много чего умею: и обед состряпать, и постирать, и погладить, и полы помыть... Я и обручи на кадки набивать умею. Насмотрелась, как наши бондари работают, и научилась.

- Вот с этого бы и разговор начинала... Только имей в виду, в Сибири не такие, как здесь, тонны ворочать придется. Там тонны тяжелые.

- Вы, товарищ уполномоченный, меня не пугайте, я не пугливая!

В подтверждение своих слов девушка, взметнув длинные ресницы, в упор посмотрела на Ивана Ильича, и он смог разглядеть се глаза, в которых светились решимость и настойчивость.

Решимость и настойчивость разглядел, а хитрых бесенят, сидевших в глазах посетительницы, и не заметил!

- Что ж? Коли так - весной, в средине мая поедешь...

Хитрые бесенята в карих девичьих глазах так и запрыгали, заплясали от радости.

- Фамилия, имя, отчество? - спросил Иван Ильич, берясь за ручку.

- Пишите: Вертишейка Зоя Александровна. Кого-кого, а Ивана Ильича фамилией удивить было невозможно. Он только спросил:

- Вертишейка... На конце "о" или "а"?

- Лучше "о".

- Может, и лучше, но как в паспорте?

- В паспорте "а".

- Ну и мы "а" поставим... Но смотри, Зоя Александровна, серьезное дело ты затеяла. Сибирью не шутят, там и заблудиться можно...

И впрямь Зоя затеяла дело, но... серьезное ли?

3.

Выйдя от Ивана Ильича, Зоя побежала на почту, где, сев за залитый чернилами стол, написала трактат... то бишь вовсе не трактат, а письмо подруге. Писала долго, часа полтора, зато и написала!

"Дорогая Тамарка!

Ты изменщица и трусиха, потому что отказалась со мной участвовать. После станешь локти кусать, но я тебя ни чуточки не пожалею. Так тебе, дурочке, и надо.

Я сегодня была в оргнаборе и все устроила. Там сидел лысый дед. Сначала он держал себя со мной строго, и я даже испугалась, но потом оказалось, что он не строгий, а лопоухий охламон, и я в два счета обвела его вокруг пальца. Он дал мне точку с геологией, и в мае я поеду туда на постоянную работу. То есть это он думает, что на постоянную, а на самом деле на временную, пока но поймаю подходящего геолога.

Я уже после тебя еще раз десять была в кино, видела "Семеро отважных" и другие картины и теперь знаю геологов до тонкостей. Они ученые, бесстрашные и всегда имеют много денег, потому что в горах их тратить некуда. Это вместо них делают ихние жены, которые живут в Москве. Геологи очень своих жен любят, наверно потому, что в горах нет настоящих женщин. Говорят, там попадаются снежные бабы, но они совсем некультурные, даже огня зажечь не умеют и едят людей невареными. Хороший геолог на такую не польстится.

Ловить геологов я думаю так. Приеду прямо к ним в горы. Если понадобится, сама на самую высокую гору влезу и неожиданно предстану перед ними в таком туалете, что у них в носу защекочет.

Туалет я собезьянничала у одной гражданки, которая ходила в Таврове около Дома офицеров. Штаны серые в обтяжку, трикотажная зеленая кофта и слева на вороте оранжевый бант, величиной с растянутый баян. Когда я первый раз ее увидела, то обалдела. Городские тоже от нее шарахаются, а она хоть бы что, ходит по проспекту, как магнитная аномалия.

На свой туалет я потратила почти все деньги, которые в прошлом году заработала на засолочном пункте, но их было мало, и я сэкономила: штаны сшила не шерстяные, а репсовые, кофту купила простую и сама покрасила акрихином. Но это все равно, геологи в, материале не разбираются, было бы на что посмотреть. К этому туалету модная прическа, которую в Чернобылье парикмахерши зовут "попова борода". Волосы немножко подрезаны и растрепаны. Если раз так причесалась, можно потом никогда не причесываться. Тебе такая прическа очень пошла бы.