Фин знала лондонский телефон Гейл и стала дозваниваться до нее, как только пришла к себе в контору, но никто не отвечал. Гейл актриса и последние девять месяцев играет и Лондоне в пьесе, которая рекордно долго держится в репертуаре, поэтому ей удобнее всю неделю оставаться в городе. Выбираться к себе ей удается только по воскресеньям, почему она и попросила Фин присматривать за ее коттеджем. Фин предположила, что она либо еще спит, вернувшись из театра поздно ночью, либо ее действительно нет дома. Так что поговорить с ней пока не удастся. Решив перезвонить ей позже, Фин вернулась к прослушиванию записей, оставленных прошлым вечером на автоответчике, и тут-то обнаружила, что Гейл ей звонила.

Фин не беспокоилась относительно того, что ей не нужно пока бывать в коттедже, — условия их договора это допускали, и в любом случае, когда Гейл будет в «вынужденном отпуске», она станет жить там сама. Но этот «дядюшка»? Не то чтобы Фин не верила Гейл, но посудите сами: Гейл высокая длинноногая блондинка, весьма живая по характеру, и общего у нее с этим мрачным субъектом разве что только рост. Да и лицом они не похожи: глаза у Гейл темно-карие, кожа очень светлая, губы полные и с них не сходит улыбка. Но если Джейк Денверз не дядюшка Гейл, кто же он тогда?

Конечно, это не ее дело, подумала Фин. Гейл двадцать пять, и она отвечает за свои поступки. И за их последствия.

Однако Джейк Денверз не выходил у нее из головы, и она спустя какое-то время постаралась проехать мимо коттеджа в надежде еще раз взглянуть на него и удостовериться в том, что все ее подозрения бессмысленны. Она увидела его в саду и после минутного колебания направила свой фургон к коттеджу, убеждая себя, будто единственная цель ее визита — сообщить Джейку Денверзу, что Гейл оставила ей запись на автоответчике и она знает теперь, почему он здесь. Звучит вполне правдоподобно, хотя и не соответствует действительности…

Джейк пропалывал клумбу и не разогнулся даже тогда, когда она остановила машину, прошла по усыпанной гравием дорожке и стала смотреть на него через ограду.

Он выглядел менее напряженным, чем утром, — может, похмелье постепенно проходило; кожа на щеках утратила сероватый оттенок, теперь лицо и тело его блестели от пота, а за то недолгое время, что он провел на солнце, он успел еще больше загореть; волосы по-прежнему в беспорядке падали на плечи.

Его откровенная мужская привлекательность снова вызвала у Фин перебои в сердце, а когда он внезапно обернулся и увидел, что она наблюдает за ним, щеки ее запылали.

Он резко выпрямился и недовольно прищурился, словно и в самом деле был поглощен чем-то и не заметил ее сразу. Только, уж конечно, не пропалыванием клумб, подумала Фин.

— Опять вы, — прошипел он, и его массивный нос наклонился в ее сторону. — Может, вы вовсе и не из «Маленького народца», но уж подкрадываться вы умеете.

Название ее фирмы с самого начала стало притчей во языцех, но в своих рекламных объявлениях Фин действительно заявляла, что она «приходит, выполняет работу и удаляется, не доставляя своим клиентам никаких неудобств. Словно ее и не было». Что и требуется от «Маленького народца». Этим содержание названия не исчерпывалось, однако Фин предпочитала акцентировать именно этот момент.

— Я и не думала подкрадываться, — возмутилась она. — Просто проезжала мимо в фургоне. — Фин показала на свою желтую машину, стоявшую неподалеку.

Он скривил губы и как будто даже вздрогнул — такой яркой была машина.

— Вы, конечно, убеждены, что я не мог не обратить внимание на это? — Он презрительно кивнул в сторону фургона. — Но я думал о своем, — произнес он безразличным тоном, — и даже не слышал, как вы подъехали. Крадетесь тут, а я мог разрыв сердца получить.

Как будто она виновата, что он не слышал! Как будто ей хочется, чтобы у него был разрыв сердца!

Какая досада! Она надеялась, что в этот раз они сделают шаг к примирению, а все опять выходит не так.

— Гейл, оказывается, звонила мне, на пленке осталась запись. — Фин хотела, чтобы он понял, почему она опять здесь, — это могло бы спасти положение, — и поэтому старалась говорить как можно спокойнее. — Гейл сообщила, что вы решили ее навестить. — Фин улыбнулась.

— Я и без вас знаю, зачем я здесь, — усмехнулся он.

Никак не хочет идти ей навстречу!

— Но, если вы помните, я этого не знала, — заметила Фин спокойно, поклявшись, что ему не удастся вывести ее из себя. Иначе им обоим будет плохо.

Джейк пожал плечами, давая понять, что, если она не знала, это ее трудности.

— Теперь знаете, — отрезал он, глядя на нее выжидающе.

«Вы сказали все, что хотели, и можете теперь убираться», — прочла Фин в его взгляде. С подобной грубостью ей еще не приходилось сталкиваться.

Фин выпрямилась. Всякое желание быть с ним приветливой, потому что ее просила об этом Гейл и потому что он здесь человек новый и ей хочется быть гостеприимной, моментально испарилось, натолкнувшись на его непробиваемую грубость. Ничье радушие ему не нужно, он хочет, чтобы его оставили в покое с его грубостью. Ну и ладно, нет ничего проще.

Фин повернулась, чтобы уйти, но верность Гейл заставила ее сделать последнюю попытку.

— Если вам что-нибудь понадобится…

— Я свяжусь с «Маленьким народцем». — Джейк насмешливо поклонился. — Хотя, по правде сказать, мне трудно представить себе такую ситуацию, — надменно прибавил он.

Фин тоже трудно было представить. Она надеялась, что такого случая не будет, уж очень не хотелось опять встречаться с ним — не в последнюю очередь из-за его раздражающего сходства с другим человеком, из ее детских лет.

— Тогда оставляю вас в покое. Его губы скривились в усмешке, брови приподнялись, глаза цвета морской волны тоже стали насмешливыми.

— Это что-то новое, — протянул он, не скрывая сарказма.

Фин и без зеркала знала, как ярко проступили веснушки на ее запылавших щеках. Но в это мгновенье она не думала о своей внешности, озабоченная лишь тем, чтобы держать себя в руках. Подобно всем рыжеволосым, когда она выходила из себя, она вспыхивала, как фейерверк в Ночь Гая Фокса[1]. Случалось такое, к счастью, редко, но этот человек ее доведет. Над ней еще никто так не издевался.

Прежде чем ответить ему, Фин несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

— Вы еще увидите, мистер Денверз… — начала она, тщательно следя за собой и с облегчением обнаруживая, что нахлынувшая на нее волна гнева спадает. Она никогда не теряла контроля над собой, общаясь с клиентами, а ведь с иными ей бывало трудновато. Но, строго говоря, Джейк Денвера не клиент ее фирмы, он просто остановился в доме ее клиентки, и если случится худшее и она сорвется, это будет ей утешением, — что мы очень дружелюбная публика и что…

— ..и что, как заверила меня Гейл, тут никто не лезет в чужую жизнь, — оборвал он.

Фин собралась одернуть его, но удержалась, всерьез задумавшись над его словами. Ее работа требует благоразумия и сдержанности, она же сейчас нарушает собственные принципы и продолжает находиться там, где ее присутствие нежелательно. Это непростительная ошибка.

— Так оно и есть. — Фин напряглась, как туго натянутая струна, у нее даже спина заболела. — Надеюсь, вам понравится у нас, мистер Денверз. — Она оставалась безупречно вежливой, хотя это стоило больших усилий.

— Я тоже надеюсь, — произнес он снисходительно. В его взгляде читалась насмешливая жалость, сам он словно излучал агрессивность.

И все время, пока она шла к машине — а ей казалось, что она идет вечность, — Фин ощущала на себе этот взгляд цвета морской волны.

Невыносимый субъект! Кто бы он ни был, в любом случае он не имеет права ни с ней, ни с кем другим обращаться так высокомерно-пренебрежительно, что это уже граничит с оскорблением.

Фин решила не откладывая выяснить, кто же он на самом деле, тем более что дома у нее есть кое-какие улики, которые помогут ей разобраться. Нужно было сначала зайти домой, а потом уж ехать к нему. Если бы ее подозрения подтвердились, у нее было бы сейчас оружие против его оскорблений. В то же время она боялась этого, понимая, что будет легче, если Джейк Денверз окажется именно Джейком Денверзом, и никем другим.