Овесян вспыхнул. Мария Сергеевна даже испугалась за него. Она-то знала, каким он бывает, когда вспылит. Но он только сказал:

- Сейчас он докажет, что мы, академики, получаем свои звания за работы, сделанные в бытность кандидатами наук.

- Я этого не говорю. Но остановиться на достигнутом, хотя бы во имя практического использования, это наверняка дать себя обогнать другим.

Шаховская, стоя с Людой поодаль, нагнулась к ней и прошептала:

- Ну, Лю, нам с тобой, кажется, повезло... Бой быков или гладиаторов?

- Боюсь, нам придется волочить тело по песку, - шепнула в ответ Люда.

- Чем же вас не устраивает, позволительно будет узнать, наш план работы? холодно спросила Веселова-Росова.

- Так дальше нельзя, Мария Сергеевна! Для того чтобы найти золото, не измельчают всю гору, чтобы промыть ее, а находят жилу, ведут разработки этой жилы, поворачивают с ней то вправо, то влево.

- Что ж, - вздохнула руководительница работ. - Никто не запретит вам свернуть с нашего пути.

Шаховская и Люда переглянулись. Но Буров не понял намека, он продолжал горячо высказывать свою мысль:

- Надо представить себе направление жилы, определить характер физического явления, которые мы хотим разгадать, предположить, почему стала невозможной ядерная реакция!

- Кстати, наш план предусматривает не предположения, а точное установление причин явления, - прервала Мария Сергеевна.

- Предположения, гипотезы нужны, как луч в темноте. Идя в освещенном направлении, можно подтвердить или опровергнуть гипотезу. Если верно - идем дальше. Если неверно - выдвигаем новую гипотезу, ищем в новом направлении.

- Стоп, стоп, молодой человек! - загремел Ове-сян. - Нет более обещающих загадок, чем загадки природы. Гипотеза должна исходить из фактов, а не факты из гипотезы.

- Корректно только наполовину, - отпарировал Буров, быстро переглянувшись с Шаховской. - Гипотеза должна объяснять факты известные и в то же время должна указывать факты, которые могут быть найдены в ее подтверждении. Догмы тормоз науки!

- Вот! Не угодно ли! - обернулся к Веселовой-Росовой Овесян. Закономерный шаг к абсурду. Не взыщите, дорогая! Достаточно только начать "заумные искания" - и они тотчас выльются в экстремальные выводы.

Из-за свинцовых перегородок словно случайно в отсек заглядывали физики других групп. Все чувствовали грозу. Шаховская улыбалась.

- Я понимаю, что неугоден вам, - сказал Буров. - Очевидно, здесь требуются бездумные исполнители...

- Остановитесь, - прервала Веселова-Росова. - Не беритесь так судить обо всех своих товарищах по работе.

Овесян подошел к Бурову.

- Слушай, Буров! В тебе что-то есть. Ты инженер по специальности, понюхал физики... Здравый смысл подсказывает, что тебе надо идти со мной зажигать "Подводное солнце". А гипотезы, гипотезы - потом... Так, кажется, пелось в одной старой песенке.

- Я не склонен шутить, Амас Иосифович. Если бы мне было нечего предложить, я не поднимал бы этого разговора.

- Любопытно все же, что он может предложить? - обратился Овесян к Веселовой-Росовой.

Мария Сергеевна пожала плечами, давая понять, что может выслушать этого человека только ради причуды академика.

- Итак, что вы предлагаете, Сергей Андреевич? - обернулся академик к Бурову. - Требуем информации.

Работа на синхрофазотроне прекратилась, физики столпились в отсеке Бурова, который вынужден был выступать на стихийно собравшейся научной конференции.

- Итак, что глушит здесь ядерные реакции, какие примеси в морской воде неугодны им? - спросил Овесян, усаживаясь на табурет и опираясь руками в расставленные колени.

Буров стоял перед ним, как школьник, отвечающий урок.

- Мне привелось работать над проблемой протовещества.

Овесян высоко поднял свои лохматые брови.

Шаховская насторожилась.

- Протовещество - это состояние материи до появления звезд и планет. В протовеществе все строительные материалы вещества были собраны в невыразимой плотности, как бы в одном немыслимо сжатом атоме, нейтроны которого не могли разлететься...

Овесян поморщился.

- И возможно, существовала некая субстанция, которая удерживала нейтроны, - продолжал Буров.

- За эту субстанцию вам и присудили степень кандидата наук? - прервал Овесян.

Буров смутился, нахмурился.

- Я не боялся черных шаров, - запальчиво сказал он.

Мария Сергеевна осуждающе покачала головой.

- Почему же не допустить, - упрямо ухватился за свое Буров, - что остатки этой субстанции существуют всюду, где материя обрела уже форму обычного вещества? Она может проявлять себя в том, что захватывает нейтроны, мешает ядерным реакциям.

Овесян деланно всплеснул руками:

- И эту физическую жар-птицу он предлагает искать!..

- Взамен планомерных исследований, - с укором добавила Мария Сергеевна. Мы не вправе отвлечься. Слишком неясно. Слишком малоперспективно. Слишком оригинально.

Лоб у Бурова стал влажным, он словно поднимал с земли немыслимую тяжесть.

- Где же вы хотите искать свою субстанцию? - язвительно спросил Овесян.

- В море. На дне. У вулкана, - решительно ответил Буров.

Люда ревниво перехватила восхищенный взгляд, который Елена Кирилловна бросила на Бурова.

- Так-таки на дне? И прямо у вулкана? - переспросил Овесян. - Воду ведрами будете оттуда черпать?

- Нет! Надо опустить на дно целую лабораторию.

Овесян и Веселова-Росова переглянулись, улыбнулись.

Овесян встал, похлопал Бурова по плечу:

- Жаль, жаль, товарищ инженер, что не хотите ко мне на установку идти. Слушай, когда будешь академиком, пожалуйста, не вспоминай работу, за которую тебе кандидата дали, не надо!.. А для гениальности ты вполне безумен.

Буров вытер платком лоб.

- Простите, - сказал он. - Я понимаю это как отстранение от научной работы.

- Научной работой нельзя заниматься против своей воли, - холодно сказала Мария Сергеевна и величественно вышла из отсека.

Овесян пошел следом. У свинцовой стенки он остановился и пытливо посмотрел на Бурова через плечо.

Бурову хотелось наговорить всем резкостей, порвать записи, опрокинуть табурет.

Неожиданно он встретился взглядом с Шаховской.